Маир Арлатов - Воскрешающая 2. Среди пауков. Книга вторая

− Это я, Лануф, меня похитили, − она грустно вздохнула.

− Ничего себе, а я думала, что только мне удостоена такая честь…

− Как ты можешь иронизировать в такой ситуации?

Анатабель встала и принялась в волнении ходить по каюте.

− А почему нет? Мне вот только интересно, почему тебя не поселили отдельно?

− До этого меня держали в каком−то холодильнике. Я чуть не замерзла. Лануф, что нам делать?

Я молча выбралась из постели, намереваясь привести себя в порядок. Судя по ее словам, получалось, что нас обоих похитили примерно в одно и то же время.

− Ты давно здесь? – спросила я, глядя на себя в зеркало.

− Около часа.

− Поспи, если хочешь.

− Нет, я не смогу спать, пока не узнаю, что нужно этой… − она умолкла, видимо, не зная, кто похититель.

− Она зовет себя Антич, − сообщила я.

− Что ей нужно?

− Она тебе не сказала?

Анатабель помотала головой и спросила:

− А тебе?

− Она собирается отомстить мне за то, что я разлучила ее с мужем, соблазнила султана и собиралась выйти за него замуж.

− Ты? – удивилась Анатабель. − Да ты же его терпеть не можешь!

− Ей так не кажется.

− Ну ладно, а я здесь причем?

Я усмехнулась от посетившей меня неожиданной догадки.

− Антич знает, что мы уже не подруги и, скорее всего, хочет посмотреть, как мы будем себя вести. Если хочешь повеселить ее, впадай чаще в истерику, ломай тут все. Мы даже можем подраться. Вот уж она посмеется.

Анатабель догадалась, что каюта находится под наблюдением и присмирела. Я решила подсластить пилюлю:

− Возможно, ты ей не очень−то и нужна. Она потребует за тебя выкуп, либо просто…

− Выкинет за борт, − сообразила она. – Пожалуй, я немного посплю, − и тяжко вздохнула. – Жаль, мое платье от Сачер де Олибре безнадежно испорчено.

Но только заснуть ей никак не удавалось. Пока я расчесывала волосы, она ворочалась в постели. Как−никак в каменном платье от Сачер де Олибре спать не полагается. Самое, пожалуй, неприятное в этой пытке, когда от дорогостоящей ткани отрывается камень и со звоном падает на пол. При таком звоне любые сновидения мгновенно отлетают на недоступное расстояние.

− Лануф, тебя когда−либо похищали?

− Часто.

− Это было до «Розовой Мечты» или позже?

− До.

− И ты мне ничего не рассказывала? – она привстала.

− И сейчас не собираюсь.

− Прости, я слишком назойлива, − она плюхнулась на подушку головой и пробормотала, глядя в потолок, − наверно оттого, что такое со мной происходит впервые. Я не знаю, как себя вести.

Я долго думала, какую прическу себе сделать. Скромная в виде хвоста или узла на затылке в положении пленника была бы очень кстати, но против нее бунтовала строптивая часть моей души. Эту часть души устроила бы вызывающая прическа типа: «цветной панк», но для женщины моего возраста и положения в обществе – это было бы очень смешно. Разглядывая себя в зеркало, я решила, что, поскольку, по словам Антич я самая распущенная женщина во вселенной, то и волосы тоже должны быть распущенными. А вместо платья хорошо бы одеть соблазнительную ночнушку или рубашку. Осмотрев гардероб, я была разочарована. В нем вообще ничего не было. В гардеробе можно было лишь спрятаться от вездесущих, но невидимых глаз видеокамер.

Длинное синее платье никак не соответствовало предполагаемому образу распущенной женщины. С ним надо было что−то делать. В первую очередь укоротить подол. Но… ножниц в каюте не оказалось. «Да, понятно, − сообразила я, − ножницы заложнику не игрушка, ими и порезаться можно, а еще и порезать кого−нибудь нечаянно»

Тогда я пошла на хитрость. Стала разрывать подол платья на широкие полосы.

− Что ты делаешь? – поинтересовалась Анатабель.

− Меняю имидж.

− Зачем?

Она раздумала спать и, теперь сев, смотрела на меня, недоумевая.

− Как думаешь, если я завяжу эти ленты бантиками, я стану похожа на женщину легкого поведения? Какую−нибудь доступную плясунью− вертихвостку?

− Не знаю, скорее всего, но зачем тебе это?

− На случай, если Антич захочет отдать меня в качестве развлечения своим слугам. И сама захочет присутствовать при этом.

Самое трудное было располосовать подол платья сзади, не снимая его. На помощь бывшей подружки рассчитывать не приходилось, и потому кое−как, но с задачей я справилась сама. Завязала первый бант. Получилось красиво, а главное – то, что надо! Затем, не спеша завязала остальные.

− А что такое может быть? – в голосе Анатабель послышался страх.

− Вполне. Что еще делать с распущенной женщиной, каковой она меня считает? Осталось лишь глаза подвести, да губы яркой помадой покрасить. Как думаешь, я им понравлюсь?

− Лануф, не говори так!

Я пожала плечами. Не любо, не слушай. К тому же я говорила все это не ей, а тем, кто за нами наблюдал. Мои слова непременно долетят до ушей Антич, и та мне назло не станет отдавать меня на развлечение слугам, если подобная мысль была в ее голове. И даже, если не было, то лучше перестраховаться.

− Анатабель, я на твоем месте готовилась бы к худшему. Ты не во дворце султана, чтобы капризничать и предъявлять претензии.

Мой совет ей не понравился. Она нахмурилась, скривила губки, словно в воздухе запахло чем−то неприятным. Затем встала и подошла к зеркалу.

− Лануф, она же не может так с нами поступить.

− А кто ей помешает?

− Но нас уже ищут… − сказала она как−то неуверенно.

− Меня никто, а тебя… Ты уверена, что кто−то будет тебя искать?

Анатабель сердито покосилась на меня.

− Вот то−то… − поняла я ее мысли. – Когда нас найдут, если такое чудо вообще случится, мы успеем состариться.

К этому времени я закончила работать с платьем и приступила к нанесению макияжа. Внезапно померкло освещение, но прежде, чем я успела высказаться по этому поводу, освещение восстановилось. Вместо меня высказала свое оригинальное мнение Анатабель:

− Надеюсь, в корабль врежется метеорит и угодит прямо в голову Антич.

Мы переглянулись и рассмеялись. Да, именно этого нам сейчас и не хватало. Но, кажется, мы зря перешли на веселый лад. Спустя пару минут явилась Антич. Анатабель восприняла ее приход настороженно, во всей ее фигуре читалась неприкрытая агрессия. Проще говоря, она готова была рвать, метать, кричать и биться в истерике.

Антич была в золотистом шелковом платье, выставляющем на показ ее загорелые, до бронзового загара плечи и ноги. На поясе, заменяя украшения, висели: слева – кортики в ножнах, а справа в виде груш – парализаторы ближнего действия. «Беллы» на этот раз не было – она не гармонировала с внешним видом женщины в маске. Зато правая рука сжимала позолоченный «Револ». Крупнее, чем был у Татхенгана, но размер, а еще больше – содержимое, невольно внушали уважение к его хозяйке.