Денис Игумнов - Моя Родина – Смерть

Даже у богов есть воспоминания, из которых они черпают силу. Тюрьма не могла помешать Силу сосредоточиться. Он прибывал там, отрезанным от внешнего мира. За ним, несомненно, наблюдали дистанционно, но невидимые начальники его охранников максимально позаботились об их безопасности. Зная о силе божественного разума, его широких возможностях воздействия на живую материю, Сила изолировали и лишили непосредственных контактов с обслуживающим персоналом тюрьмы. Даже наблюдали за ним и то через электронные многочисленные отражения видеосигналов, чтобы он не мог дотянуться до сознания операторов-надсмотрщиков. Всё это так. Но! Его победители не могли учесть всё. Прозондировав окружающее его пространство, Сил обнаружил, что держат его в камере, окружённой многослойным коконом силовых полей. Здесь его принимали за галактического тигра-людоеда, страдающего приступами параноидального голода. И правильно: имея хотя бы одну возможность из миллиона, он бы всех здесь уничтожил. Кормёжка Сила, как и полагалась в тюремном зоопарке, будет, конечно, происходить со всеми возможными предосторожностями. Скорее всего, доставлять пищу и удалять скудные (а как же иначе, он же бог!) отходы, производимые его организмом, будут методом телепортации.

Если до сознания охранников так просто не достать, тогда надо сосредоточиться на удалённом построении собственной вселенной, материалом для которой станут кирпичики его воспоминаний. Итак, это происходило около двухсот лет назад…

Корабль Сила вынырнул из искусственно созданной его генераторами тёмной материи чёрный дыры у единственной планеты жёлтой звезды. Голубая жемчужина висела в космосе одиноким хрупким шаром, вошедшим во временный симбиоз с огнедышащим жёлтым драконом – солнцем. Она неизбежно умрёт, упадёт в пасть умирающей звезды, чтобы продлить её агонию ещё на немного миллионов лет. Произойдёт это не скоро – через миллиард лет, и всё же произойдёт. А существа, населяющие каплю жизни, блуждающую в темноте вселенной, её дети, возможно, останутся в живых, разовьются и покинут свою колыбель в поисках новых домов. Кочевники, саранча, завоеватели, разумная биомасса. Самый вероятный сценарий развития, после массового самоубийства в крематории тотальной войны – атомной, бактериологической, химической, кварковой, генетической, да, в общем-то, неважно какой.

Любопытство Сила нивелировалась усталостью, внезапно навалившейся на него. Чтобы не потерять мотивацию и оставаться обручённым со смертью ещё на долгие века, тысячелетия, ему требовалась передышка. Активный отдых от себя самого. Надо было забыть, чтобы идти дальше. Отрыгнуть, освободить желудок, чтобы продолжить набивать его трупами пленников. Стать чистой энергией, перевоплотиться, вернуться…

Сил вышел из рубки. Он поднялся на верхнюю палубу – там, в укромном уголке ждала своего часа абсолютно герметичная камера расщепления материи на шлак эмоций и разумную энергию. Выглядит она как поставленный на попа чёрный гроб. Собственно, этот артефакт достался Силу в наследство от одной старой битвы, затянувшейся на десятки лет, на давно сгоревшей в огне военной катастрофы планете. Артефакт не имел начинки. Главным секретом "гроба" перевоплощения был материал, из которого его сваял неизвестный гений-изобретатель. Секрет синтеза вещества – универсального проводника, мастер унёс в могилу (возможно, он воспользовался неудачно своим изобретением, но он был человеком и его ждала неудача безвестного исчезновения). Использовать его возможности могли лишь такие одинокие в своём величии особи, представители мистической касты существ как Сил.

Оказавшись в тесноте кабины перевоплощений, Сил очистил разум от мыслей – окуклился, освобождаясь от памяти, превращая воспоминания в слои покрова, скрывающего свет его истинного "я". Тело перестало реагировать на возможные и невозможные внешние раздражители, клетки организма впали в анабиоз, похожий на смерть. Сердце остановилось, кровь остыла, движение соков затормозилось. Сил стал собственной мумией. В таком состоянии он оставался довольно долго – два витка над планетой корабль нёс в себе погасший факел его жизни. На третьем витке Сил вспыхнул пороховым зарядом; вся его сила плоти перешла в негасимый свет. Материальное тело перестало существовать, целиком перейдя в энергию. Такой резкий переход из одного состояния вещества в другое сравнимо с взрывом мощной бомбы. Для того чтобы нивелировать разрушительное воздействие перевоплощения, и была нужна коробка "гроба", она не давала стихии, рождённой сияющим Силом, вырваться наружу, перенаправляя её поток в направлении, желаемом им.

Из космического судна-невидимки, из его самых сокровенных недр ударил луч концентрированного белого света, с лёгкостью рассекающий болото ночной темноты, устремившийся к городу, лежащему слабо фосфоресцирующей коровьей лепёшкой с обгрызенными механическими жуками машин краями внизу. Сил стал самонаводящимся лучом, за доли секунды нашедшим своего носителя. Для луча не существовало преград; там, где обычный солнечный свет размазывался в бледное пятно на облачном покрове, он, не замечая препятствия, пробивал его и скользил дальше, туда, где его звёздные собратья рикошетили от крыш зданий, водной глади, растительности, он пронзал их насквозь.

Сил, ставший главным лучом, прошил железную двухскатную кровлю трёхэтажного здания из серого кирпича. Миновав несколько межэтажных перекрытий, Сил вошёл в живот спящей на кровати, в общей палате, беременной женщины. Её звали Катя – она почувствовала лёгкий укол и каплю жара, упавшую на пупок. Она и её соседки по палате на мгновение оказались в комнате, залитой самым ярким июльским пляжным солнцем жаркого курорта. Так беспардонно выдернутые из состояния сладкой дрёмы женщины, открыв глаза, обнаружили, что их окружает привычная темень палаты роддома, наступающая после десяти вечера, подсвеченная выбивающимися из-под двери, ведущей в коридор, бледными языками тусклых ночников. О внезапном световом скачке им напоминали лишь фантомы расплывающихся фигур, маячащих перед глазами. Катя положила ладонь на живот – она, прежде всего, беспокоилась о ребёнке. Укол жара сходил на нет. Её малыш перевернулся на другой бочок и успокоился. Не произошло ничего страшного. Женщины немного поговорили между собой и сошлись на том, что их сон прервал отсвет фар грузового автомобиля, как раз в это время прогрохотавшего за окном. На этом все, успокоившись, вернулись ко сну. Инцидент был исчерпан.

Миша играл в свои любимые солдатики. Построив из пластмассовых кубиков замок (набор ему подарила мама на день рождения: ему исполнилось шесть лет, две недели назад), он разместил одну половину своего войска, состоящую в основном из фигурок, изображающих иностранных воинов, в замке, а вторую половину, штурмующую бастионы, представляли родные защитники отечества – не такие бравые, зато свои. Он так увлёкся игрой, так был в неё погружён, что настоящий, окружающий его мир переставал для него существовать. Армии Миши приходилось туго, враг крепко засел за стенами замка и с их пластмассовой высоты легко отбивал все атаки. Раскрашенные в яркие парадные цвета солдатики никак не могли незамеченными подобраться к воротам крепости. Обмундирование требовалось сменить. Каждого своего война он брал в ладошки, крепко прижимал к груди, зажмуривался и тот менял цвет. Красные, оранжевые, белые, голубые солдатики перекрашивались в коричневый, под цвет ковра, на котором он играл. Происходило детское чудо, для маленького Миши вполне естественное и не подлежащее сомнению. Он умел не только менять цвет резиновых, пластиковых, железных и прочих военных человечков, Миша мог модифицировать их раз и навсегда застывшие позы. Лежачих делать стоячими, поднимать и опускать оружие. В его руках солдатики становились пластилином, по его желанию принимающего любые формы. Родители этих маленьких превращений не замечали, а вот мальчишки ценили. Побочным эффектом желаний Миши играть в фигурки, подходящие обстоятельствам, стала коллекция солдатиков, отличных от фабричных. Таких солдатиков, как у него, не было больше ни у кого.