Отис Клайн - Чужие грехи

– Конечно.

– Ну значит, ты или очень сильный, или очень умный. А мне нравятся умные съедобные люди. Если они очень умные, я даже иногда надолго сохраняю им жизнь. А когда они мне надоедают, я их убиваю. Покажи, как ты отберешь оружие у Урга, и я сохраню тебе жизнь по крайней мере до завтра.

– А как же Чикса?

– И ей сохраню жизнь.

– Хорошо. Только дайте мне побольше пространства и пообещайте, что на меня будет нападать только Ург.

– Пожалуйста, выбирай место, где хочешь. И вот тебе мое слово, что никто не нападет на тебя и не помешает, – сказал Рорг.

– Тогда все отойдите назад, – сказал я, – пока я не скажу «хватит».

Толпа подалась назад, оказавшись со всех сторон от камня на расстоянии футов в сто.

– Достаточно. Теперь, Ург, иди сюда, и я отберу у тебя оружие. Я выйду безоружным, но и ты не держи в руках оружия. Иди рядом со мной, словно я привязанный к тебе: пленник. – С этими словами я бросил оружие на землю.

– Это какая-то уловка, – проворчал Ург, но по приказу Рорга повесил нож на шею, а дубинку прицепил на пояс. Когда этот громила оказался рядом, возвышаясь надо мной всей своей мощью, я здорово засомневался, что смогу отправить его в нокаут.

Он зашагал рядом со мной, размахивая громадными ручищами. Я выждал момент, когда его ближайшая ко мне лапа уйдет назад, открывая незащищенный живот. В то же мгновение я развернулся и, вложив всю силу в кулак, ударил его в солнечное сплетение.

Удивленно крякнув, он сложился пополам, как и Чикса до этого; но не успел я ударить его в челюсть, как он выпрямился и схватился за дубинку. Подбородок его оказался слишком высоко, а живот он прикрыл громадной ладонью, так что я ничего не мог поделать кулаками. Однако же голени его оставались открытыми, и я лягнул в правую ногой, обутой в сандалию.

Взвыв от боли, он поднял ногу и попытался лягнуть меня, а я ухватился за нее обеими руками и рванул с одновременным поворотом, так что послышался хруст кости. Он развернулся на месте и от легкого толчка полетел мордой вниз.

Не дав ему встать, я прыгнул ему на спину, нанося мощный удар в точку сразу за ухом. Он дернулся, пытаясь скинуть меня, я же, ухватившись левой ладонью за один из его клыков и обхватив его ногами, принялся колотить в ту же точку кулаком.

Поднявшись на ноги и сердито рыча, он отпустил дубинку и схватился огромной правой ручищей за мою левую руку. Оторвав ее от клыка, он швырнул меня с плеча, отчего я пролетел вперед добрых двадцать футов. К счастью, я приземлился на ноги и остался невредим, хотя и испытал потрясение.

Я увидел, что Ург идет на меня, но покачиваясь, как пьяный. Я быстро прыгнул вперед. Он сорвал свою дубинку и занес над моей головой. Инерция удара двинула его вперед, я уклонился и, подпрыгнув, ударил его в правый глаз. Он рывком выпрямился, и я вновь угодил ему в солнечное сплетение.

На этот раз он согнулся и не разогнулся, дав мне возможность нанести мощный хук в челюсть. Он вновь выпрямился, покачиваясь, а я вновь заставил его согнуться ударом в живот, добавив удар в челюсть слева. Он начал падать мордой вперед, и я добавил ему удар за ухо, отскочив в сторону.

Я снял шнурок с ножом с его шеи и подобрал выроненную дубинку. Затем я поставил ногу ему на шею и замахал оружием над головой под крики толпы.

Из первого ряда зрителей вышел Рорг в сопровождении лишь одной девушки, размахивающей листом, и медленно двинулся ко мне. Когда он подошел, я снял ногу с распростертого тела Урга, повесил нож себе на шею, а дубинку прицепил к поясу.

– Ты убедился? – спросил я.

– Убедился, – ответил Рорг. – Что ж, твой ум на какое-то время сохранил тебе жизнь. И Чиксу я пощажу.

Только тут я заметил золотой браслет на запястье Рорга. На браслете отчетливо проступал штамп герба Талибоца, а значит, украшение принадлежало кому-то из его сторонников.

– Куда ты дел человека, носившего этот браслет? – спросил я.

– Мои воины схватили его вместе с еще двенадцатью съедобными мужчинами и съедобной женщиной. Мы всех их съели, кроме одного мужчины, очень умного, и женщины, поскольку она очень красива.

– А ты узнал имя этого очень умного съедобного мужчины? – спросил я.

– Слуги называли его лордом Талибоцем, – последовал ответ.

– А… съедобная женщина?

– Это принцесса, подходящая на роль королевы. И я намерен в начале следующего эндира обручиться с нею. Конечно, я мог бы обручиться с нею и раньше, но я не свободен от обычаев и традиций наших предков, имевших лишь одну жену за раз и обручаясь с нею в начале каждого эндира, что составляло десять жен в год. Вообще, следующей женой должна была стать Чикса, но теперь ей придется подождать следующего эндира.

– А разве пещерные обезьяны могут брать в жены съедобных женщин?

– Это не в наших обычаях, – ответил Рорг, – но ни один из старых законов не указывает и на запрещение. А поскольку новые законы издаю я, то я и объявил, что все рого пещерных обезьян, начиная с этого момента, могут брать в жены съедобных женщин, ежели таково будет их желание.

– Мне очень любопытно глянуть на этого очень умного съедобного мужчину и эту очень красивую съедобную женщину, – сказал я.

– Ты их увидишь, – ответил Рорг. – Пойдем со мной, хочу, чтобы ты позабавил моих жен и детей какими-нибудь новыми трюками.

Когда мы с Роргом двинулись прочь, я оглянулся и увидел, как Ург пошевелился, затем сел и бережно стал потирать челюсть и место за ухом.

Рорг и я карабкались вверх по склону скалы, за нами взбирались его прислужницы и толпа, еще недавно стремившаяся расправиться со мной.

Мы поднимались на высочайшую вершину горного кряжа, протянувшегося на север и на юг. Зубчатые вершины скал местами скрывались среди сероватых облаков, лениво перемещающихся на запад. И все эти скалы, насколько хватало глаз, кишели пещерными обезьянами.

Продолжая равномерный подъем, мы проходили мимо многочисленных обезьяньих семейств, часть из которых завтракала, а часть только собиралась идти на поиски пищи. Крошечные беспомощные дети цеплялись за груди мамаш. Длинноногие, с округлыми животиками подростки играли на каменистых склонах, грызли кости, соскребая мясо, или питались грибами и спорами растений.

Все они, от детишек до взрослых, провожали меня черными блестящими глазами, но не делали угрожающих движений, не рычали, очевидно, перед лицом божественного присутствия Рорга.

Наконец мы взобрались на край кратера давно угасшего вулкана. В этой мертвой пустоте особенно отчетливо были видны обломки давнего величия. В центре среди обломков торчал конус застывшей вулканической лавы. К нему-то мы и двинулись. Стены кратера были усеяны отверстиями пещер.

Края кратера патрулировали огромные самцы – иногда ростом с Рорга, – помахивая дубинками в волосатых лапах. Понятно, что при такой грозной и всегда бдительной охране сбежать отсюда – дело непростое и опасное.