Отис Клайн - Чужие грехи

Быстро вытащив из пояса последнюю обойму с разрывными пулями, я извлек две пули и привязал их к наконечникам стрел. Затем натянул тетиву и стал ждать приближающегося монстра.

Из кроны высокого папоротникового дерева меня окликала Чикса:

– Полезай на дерево, рого. Тебе не одолеть ильника.

– Да, полезай, пока не поздно, – поддержал ее Грифф. – Еще никому не удавалось убить ильника.

Ничего не зная о привычках этих ящеров, судя по их размерам, я понимал, что даже при наличии небольшого интеллекта они в состоянии сокрушить любое дерево, стоящее рядом со мной. К тому же я не так ловко мог перебираться среди ветвей, как пещерные обезьяны, и потому гораздо увереннее чувствовал себя на земле.

– Оставайтесь на деревьях, если хотите, – ответил я им. – И я покажу вам, как ваш король прикончит ильника.

Через несколько мгновений показалась огромная зеленая голова, раскачивающаяся на высоте футов двадцати над землей. Голова поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Когда существо подошло ближе, я увидел, что это действительно то самое чудовище, которое напало на механических людей в лодке, поскольку из нижней челюсти торчала сабля доравианского стражника, которую ильник не мог вытащить.

Я поднял лук, и в этот момент монстр увидел меня. С оглушительным шипением он разверзнул огромную свою пасть и бросился на меня. Тщательно прицелившись, я выпустил стрелу в хищную пасть чудовища.

Рептилия слегка уклонилась от стрелы, и та не попала точно в цель, но для огромной разрушительной силы пули торка это не имело большого значения. И хотя стрела угодила в угол пасти, взрыв разнес половину головы.

Я мгновенно наложил вторую стрелу на тетиву, но огромный ящер вдруг перестал двигаться прямо, а сменил курс, развернулся боком и яростно замолотил туда и сюда хвостом, сшибая окружающие деревья, как какой-нибудь тростник. Поскольку теперь именно хвост представлял из себя самое грозное оружие этого зверя, я прицелился туда, с намерением оторвать этот отросток огромных размеров.

Стрела попала монстру чуть выше толстой задней ноги, вырвав огромный кусок сбоку и изувечив не только хвост, но и обе задние лапы.

Увидев это, пещерные обезьяны спустились с деревьев и мгновенно набросились на сраженную рептилию с торжествующими воплями, круша бока дубинками и подцепляя огромные чешуйки ножами, чтобы добраться до трепещущей плоти.

– Да здравствует Зинло! – разносился крик. – Могучий воин, могучий охотник, могучий волшебник! С помощью своей магии он одолел даже ильника, эту грозу рек и лесов!

Глядя, как пируют пещерные обезьяны, я вспомнил, что тоже голоден. Протолкавшись сквозь рычащую и огрызающуюся толпу, я вырезал кусок мяса из плеча чудовища и поджарил бифштекс. Он оказался довольно вкусным, хотя и жестковатым на взгляд какого-нибудь гурмана. Но при хороших зубах и прекрасном аппетите на это не стоило обращать внимания.

Когда я закончил трапезу, мои подданные уже все перепачкались кровью.

Я собрал их. Они молча полукругом уселись на корточках вокруг меня.

– Грифф, – сказал я. – Принеси-ка мне ту блестящую дубинку, что торчит в челюсти ильника.

После того, как он принес мне саблю доравианского стражника, я продолжил:

– Ты спрашивал, зачем что-то обсуждать перед боем. У меня нет времени спорить с тобой, и поэтому я тебя отправляю назад. Вот эта блестящая дубинка будет символом власти, которой ты будешь распоряжаться от моего имени. А теперь отправляйся, забирай с собой самок и возвращайся в пещеры. И берегись, если твоя власть будет несправедливой. Если я услышу об этом, то вернусь и поражу тебя моей магией.

– Но, рого, – заспорил он, – я хочу идти в бой против съедобных людей вместе с остальными.

– Ты будешь делать то, что тебе говорят. И без всяких вопросов. Выброси старую свою дубинку и возьми вот эту блестящую, которая поражает не только лезвием, но и кончиком.

Молча и явно надувшись, он отцепил дубинку от пояса и отбросил ее в сторону. Затем взял саблю и побрел по лесу в сопровождении самок.

Как только они ушли, я собрал остальных, и мы двинулись по следу принца Гадримеля. Но не прошли мы и пяти миль, как вокруг опустилась тьма и нам пришлось забираться на деревья, спасаясь от ночных хищников.

Сидя в высокой кроне дерева, качающегося под ночным ветром, я не мог заснуть. Мне не давала покоя мысль о Лорали, оказавшейся в лапах своего вероломного кузена.

Вздохом облегчения приветствовал я рассвет и спустился на землю. Нетерпение сжигало меня, и я, позволив себе и моим подданным лишь попить воды, повел маленький, но грозный отряд по четко различимому следу. По нему мы прошли вдоль извивающейся реки Жизни примерно м шесть, оказавшись у остатков большого лагеря с еще дымящимися костровищами по периметру.

Люди принца Гадримеля уже исчезли, оставив на берег лишь следы небольших лодок.

Я повел пещерных обезьян скорым шагом по плоско песчаному берегу. Через несколько миль песок стал сменяться камнями, а вскоре мы уже выбрались на скалистую возвышенность, откуда открывался вид и на реку, и на море.

Не далее как в одной восьмой мили от этого места покачивались на волнах стоящие на якорях пять кораблей принца! Гадримеля. От речного устья на веслах к ним шли десятка два лодок. На передней виднелись две фигуры в розовом, должно быть, Гадримеля и Лорали.

Беспомощно наблюдал я, как подняли принцессу на борт, как приняли на палубы лодки, как подняли паруса и вытащили якоря.

Вот так, с жжением в глазах, огромным комком в горле и тяжестью в сердце смотрел я, как торжествующий Гадримель увозит по серым волнам Ропока единственную женщину, которую я любил.

Подданные мои разбрелись по лесу в поисках дичи, и, посматривая на них отсутствующим взором, я размышлял над сложившейся ситуацией. И я решил, что мне остается лишь одно – двигаться вдоль берега на север, как раньше мы и планировали с Лорали. Прежде чем добраться до Олбы, мне предстоит пересечь Адониджар, но в одиночку мне с целым государством не совладать.

Оказавшись в Олбе, я попробую убедить торрого, чтобы он предоставил в распоряжение своего предполагаемого сына воздушный флот в отместку за попытку убийства наследного принца, а уж с такой силой я постараюсь уговорить владыку Адониджара отдать мне принцессу.

Так я мечтал, когда вдруг в лицо мне ударил залп дождя, а вокруг полетели листья папоротниковых. И только тут я заметил, что мягкие волны у берега сменились грохочущим прибоем, что деревья сгибаются под страшными порывами ветра и что в разгар дня резко потемнело.

Раскат грома и яркая молния заставили пещерных обезьян побросать кости, в которые они вгрызались, и собраться вокруг меня в поисках защиты или наставления.