Энди Вейер - Проект «Аве Мария»

Я медленно зашагал вдоль парт.

– Мы пока не знаем. Но если они начнут размножаться теми же темпами, что и водоросли, тогда, по мнению климатологов, Земля остынет на десять-пятнадцать градусов.

– И что произойдет?

– Разные нехорошие явления. Очень нехорошие. Многие животные – целые виды – вымрут, так как их среда обитания станет слишком холодной. Океан тоже остынет, и это приведет к обрушению всей цепи питания. Но даже организмы, которые сумеют выжить при низких температурах, постепенно погибнут от голода, так как те, кем они питаются, вымерли.

Дети потрясенно смотрели на меня. Почему родители не удосужились им объяснить? Видимо, взрослые и сами не понимали, что происходит. Если бы я получал пятицентовик каждый раз, когда захочу отшлепать родителей ученика за то, что не разъясняют ребенку самые элементарные вещи, у меня наверняка бы уже накопился целый носок монет… Вот им-то я бы и отхлестал нерадивых родителей!

– Животные тоже погибнут? – Эбби в ужасе округлила глаза.

Эбби участвовала в конных состязаниях и почти все время проводила на молочной ферме своего деда. Дети нередко имеют весьма смутное представление о человеческих страданиях. Но страдающее животное – совсем другое дело.

– Да. К сожалению, многие сельскохозяйственные животные вымрут. На самом деле все еще хуже. В полях погибнет урожай. Еды, которой мы питаемся, станет не хватать. Когда такое происходит, чаще всего рушится общественный порядок и…

Спохватившись, я замолчал. Они еще совсем дети. Как я мог так далеко зайти?

– Сколько… – начала было Эбби. Впервые она не могла подобрать слов. – Сколько нам осталось до того, как все это случится?

– Климатологи предполагают, что изменения произойдут в ближайшие тридцать лет.

И тут мои ученики заметно расслабились.

– Тридцать лет? Да это ж целая вечность! – засмеялся Трэнг.

– Не такая уж вечность, – сказал я.

Хотя для ребятишек, которым сейчас двенадцать-тринадцать, три десятилетия вполне могут равняться миллиону.

– А можно я буду разбирать горные породы в команде с Трейси? – наконец, спросил Майкл.

Тридцать лет. Мой взгляд заскользил по юным лицам учеников. Через тридцать лет им будет слегка за сорок. Они примут на себя всю силу удара. Им придется туго. Ребята вырастут в идиллическом мире, а потом внезапно окажутся в апокалиптическом кошмаре. Этому поколению предстоит стать свидетелями шестого массового вымирания в истории Земли.

Желудок свернулся в тугой узел. Я смотрел на класс, полный детей. Счастливых детей. И понимал, что с высокой долей вероятности некоторые из них в будущем погибнут от голода.

– Я… – Мой голос осекся. – Мне нужно кое-что сделать. Сортировкой камней займемся в следующий раз.

– Как? – не понял Лютер.

– А пока… делайте другие уроки. Оставшееся время потратьте на домашнюю работу по другим предметам. Со своих мест не вставайте, работайте тихо, пока не прозвенит звонок.

Не произнеся больше ни слова, я выскочил из класса. В коридоре я чуть не потерял сознание. Меня трясло. Я подошел к ближайшему питьевому фонтанчику и плеснул водой в лицо. Затем сделал серию глубоких вдохов, немного успокоился и побежал к автостоянке.

Ехал я быстро. Я летел. Не останавливался на красный свет, едва не сбил людей. Я никогда так не делаю, но тот день стал исключением. Тот день был… у меня просто нет подходящих слов.

Я с визгом въехал на парковку у лаборатории, бросил машину как попало. У дверей бизнес-центра стояли двое солдат американской армии. Они торчали там и в предыдущие два дня, когда я приезжал в лабораторию. Я промчался мимо них.

– Может, надо было его остановить? – один спросил другого. Ответ я уже не расслышал.

Я ворвался в наблюдательную комнату. Стратт сидела на своем месте, естественно, уткнувшись в планшет.

– Доктор Грейс? – Стратт вскинула голову, и на ее лице промелькнуло удивление. – Какими судьбами?

Сквозь стекло я разглядел в лаборатории четырех человек в защитных костюмах.

– Кто это? – Я указал на фигуры пальцем. – И что они делают в моей лаборатории?

– Мне не очень нравится ваш тон… – ответила она.

– А мне плевать!

– И лаборатория вовсе не ваша. А моя. Это техники, они собирают астрофагов.

– И что вы собираетесь с ними делать?

Стратт опустила планшет.

– Ваша мечта претворяется в жизнь. Я решила разделить образцы и разослать по тридцати лабораториям по всему миру. Их получат все, начиная с CERN [34] CERN (фр. Conseil Européen pour la Recherche Nucléaire ) – Европейский совет по ядерным исследованиям. и заканчивая специалистами по биологическому оружию в ЦРУ.

– В ЦРУ есть биологическое оруж… – Я умолк. – Неважно. Я хочу продолжить работу с частицами.

– Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Свою часть вы сделали. Мы полагали, что это безводная форма жизни. Но мы ошибались. Что вы и доказали. А поскольку из вашей груди не полезли инопланетяне, считаю фазу «подопытного кролика» завершенной. Ваша работа здесь окончена.

– Нет, не окончена. Нужно еще многое узнать! – волновался я.

– Безусловно. Тридцать лабораторий с нетерпением ждут, чтобы приступить к исследованиям.

Я шагнул вперед.

– Оставьте часть астрофагов здесь. Дайте мне немного поработать с ними.

– Нет. – Стратт поднялась со стула.

– Почему нет?! – воскликнул я.

– В соответствии с вашими заметками, образец содержал сто семьдесят четыре живых клетки астрофага. Одну вы вчера убили. И теперь у нас остается лишь сто семьдесят три. Каждая из выбранных лабораторий, – она взмахнула планшетом, – огромных государственных лабораторий, получит по пять-шесть клеток, и все. Больше мы не можем дать, так как частиц крайне мало. Сейчас эти клетки являют собой сто семьдесят три важнейших объекта на всей Земле. Их изучение позволит понять, выживет ли человечество.

Стратт на миг умолкла и продолжила чуть мягче:

– Я понимаю. Вы посвятили лучшие годы доказательству теории, что жизнь не зависит от воды. А потом случается невероятное: вы исследуете внеземные организмы, и оказывается, что вода все-таки необходима. Это удар. Мой вам совет: смиритесь и возвращайтесь к обычной жизни.

– И тем не менее, я микробиолог, который специализируется на разработке теоретических моделей внеземной жизни. Я ценный сотрудник, обладающий уникальным набором знаний, которыми мало кто может похвастаться.

– Доктор Грейс, я не имею возможности оставить здесь несколько образцов лишь затем, чтобы потешить ваше уязвленное самолюбие.

– Самолюбие?! При чем тут мое самолюбие?Дело в моих детях!

– У вас нет детей.

– Нет, есть! Десятки! Они каждый день приходят ко мне в класс. И все они окажутся в кошмарном мире, похожем на фильм «Безумный Макс», если мы не решим эту проблему. Да, я ошибался насчет воды. Это неважно. Важны дети. Так выдайте мне горстку чертовых астрофагов!