Василий Биратко - В недрах ангелы не живут

– А что!? У меня теперь есть кислородный мирок с большим количеством пищи, бр-р, не очень вкусно, но много. Целый дом, где можно ходить ногами, кстати, ласты можно снять, – с этими словами я плюхнулся на камни и содрал ласты. – О-о! Без них приятнее ходить. Интересно, вообще снимает их кто-нибудь когда-нибудь за всю жизнь, кроме, конечно, тех, кто живет в городе? Кислород превышает норму, так что никто не скажет, что я коматозник. Можно устроиться на любую работу. Анализ крови, наоборот, приведет работодателя в замешательство, подумают, что я высший чин, с тайной проверкой пожаловал. Ха-ха. Будем менять жизнь! – рассуждая сам с собой, я бродил по кругу пещеры, строя заоблачные планы, и если я предоставлю свое жилье, то…, его сразу кто-нибудь отберет, а то просто меня убьют. Злобоеж мне в зад! Придется хранить тайну. Набросаем план:

Хорошенечко запомнить пещеру на много километров.

Найти высокооплачиваемую работу, кровь позволяет.

Отловить и приручить ската (до работы добираться).

Купить баллон с насосом для кислорода и арбалет.

Гм-м… Что на пятое? Полюбопытствовать, посмотреть полюс с водоворотом.

. . .

Первый пункт выполнил вскоре. Отплывая все дальше и дальше, запоминал место пещеры на горе и расположение вулкана в водах океана. Конечно, горы перемещались по отношению к ледяному небосводу или, наоборот, небосвод, но за свою жизнь, путешествуя по течениям, не единожды умудрился обогнуть Центр Мира, подсознательно запоминая рельеф Неба и Тверди средних глубин мирового океана. С двумя торбами воздуха и накачкой крови кислородом я обследовал радиус в часе плавания от пещеры. Поднявшись в жизненные воды, то есть 14–18 0С, просканировал склон горы: предо мной оказалось обитаемое плато. На чистых плантациях низкорастущих водорослей размещалась ферма по разведению лангустов. Полакомиться не успел, фермер с арбалетом на шее выплыл навстречу, пришлось включать дурака, переводя разговор в мирное русло.

– Извините, я нечаянно выплыл на вашу ферму.

– Ты кто такой, или чей будешь? – холодным вопросом встретил старик, мой смиренный вид заставил его руки опустить арбалет.

– Меня зовут, кхм, – заикнулся я (имени мне не дали, воспитателей у меня не было).

– Кхм? – удивленно переспросил фермер.

– Нет, я не знаю, как меня зовут. Я, я коматозник и уродец, – не сдержав нахлынувших эмоций от постоянных придирок окружающих к моей персоне, выпалил с мощным ультразвуком.

– Ну-ну, прекрати, коматозники тоже нормальные особи, как и все, просто им меньше везет по жизни. А насчет уродства готов поспорить, твои густые длинные нити шерсти при покачивании волн завораживают меня, старика, а что до гениталий, – фермер скосил взгляд вниз. – То это пережитки древних времен, когда скалы торчали из воды и афалии ходили по земле ногами.

– Ой! Как интересно, вы первый афалий, кто захотел со мной беседовать о высоком. Мы жили на островах? – нарочито взволновано произнес я, ослабляя суровость старика. – Так вот почему у нас нет жабр и ультразвуковую коррекцию делать приходится.

– Браво. Для коматозника это большие познания. Кстати, меня зовут Валерион.

– Я часто, точнее, когда выпадаю из мира сего, вижу Твердый Мир, воздушный мир. Я думал, это из-за нехватки кислорода, может, это память предков, а может, я жил в нем в детстве.

– Жить-то вряд ли, это было миллионы циклов назад, когда афалии отказались жить парами, по начертанному Природой, занимались только блудом. Господь разгневался, сбросил светило с небосвода наземь, оно пробило твердь и расплавило, образуя огромный шарик. Вода равномерно растеклась по нем, затопив все, но кипучая твердь до сих пор порой прорывается вулканами. Небеса остыли, превратившись в лед. От такого переустройства Мира слабейшие особи одного пола исчезли, оставив на вымирание вторую половину, – резко оборвал слова фермер. – Блудствуйте! Если сможете. Но детей вам не видать, – словно на митинге, он с новой силой вскрикнул, задрав голову вверх.

– Так откуда я появился? И другие младшие особи? – в недоумении я взглянул на печальный вид старика.

– Бог, смиловавшись над нами, раз в цикл из пещеры небесного свода ближе к южному полюсу, из Лона Матери, посылает нам малька для поддержания популяции афалий, видно, не пришло время искупления греха. Сейчас там обосновалась клиника, медперсонал дежурит круглоциклично, ведь младенец проходит многокилометровый туннель, прежде чем попадет в относительно теплые воды. Многие взрослые афалии годами стоят в очереди, в том числе и я стоял, на получения права воспитать ребенка, – старик тяжело вздохнул и с горечью в устах продолжил. – Мне уже не получить, не воспитать себе преемника. Боже, смилуйся! Верни вторую половину особей, верни возможность растить детей.

– Миллионы лет…. За это время Центр Мира может остыть, постоянно охлаждаясь водой, тогда и закончится Искупление, – предположил я.

– Это вряд ли. По преданиям, бог Юпитер терзает душу нашей Тверди, не давая ей остыть, этим он терзает и наши души.

– Разве боги есть?

– Бог был всегда и будет навеки. Вот мы создаем свой мир, зачем?

– Чтоб лучше жить.

– Зачем? – вопросительно взглянул Валерион в мои глаза. Острый пронизывающий взгляд, казалось, прошел насквозь, подавляя мои намерения сказать пакость в ответ. – Потому что мы строим его не только для себя, мы строим для будущих поколений.

– Зачем? – задал я его же вопрос.

– Не знаю. В поколениях наше будущее, чтобы достойно заняли наше место, и мы не только строим наш огромный мир, но и воспитываем его, лелеем, – помолчав, продолжил. – Так же с нами поступает Бог, он нас создал, как детей, и растит для настоящей взрослой жизни.

– И когда она начнется? Может, мы уже, наоборот, угасаем, раз нас наказал он, свергнув в пучину вод с тверди.

– Теперь мы пока копаемся в песочнице. Мы родились в большом мире, теперь проходим детский сад, и это наш маленький мир для маленького народа. Вот когда мы возмужаем, нам предстоит познать ледяной небосвод.

– Добраться до бога Юпитера? Разве это не кощунство?

– Скорее, это последнее испытание. Мы должны проникнуть через холод и предстать в поклоне перед Всевышним.

Незаметно для себя мы подплыли к его домику. В нем, в клети, плавали три медузы, выпуская пузыри кислорода под потолок. Весь домик представлял собой шарообразную чашу, сложенную из камня с круглым потолком, по нему была натянута шкура камелии, которая не пропускала кислород наружу, посреди комнаты был сооружен постамент, на который Валерион любезно предложил влезть.

– Круто! – воскликнул я, когда прилег на верхнем камне, очутившись в воздушном пузыре.

– Я сам придумал, – заливаясь краской, произнес старик. – Правда пришлось много лангустов отдать, чтоб мне на гидроплане приволокли эту большую каменную плиту.