Александр Емельянов - Первая империя. Книга 1. Том 4. Наследник короны Российской империи

– В бой, мой Брат! Ты хочешь, чтобы в твою честь горели Церемониальные факелы на поляне Великого Костра Жизни? Да? Я тоже хочу, чтобы нас помнили в веках наши потомки, тогда вперед! – и разверзнув свои пасти и задышав огнем, мы ринулись в атаку на добрую сотню мелких кораблей флота врага, а теперь и нашего!

Немного погодя, краем глаза, я увидел ещё одну тень, догонявшую нас – Вайзген! – и жидкий огонь стал стекать по клыкам открытой, в ярости, моей и моих братьев, пасти!

К нам протянулись трассеры и лучи смерти от истребителей! И начался бой…славный и нестерпимый бой! Бой насмерть! Увертываясь, мы плевали комками огненной субстанции, которая попадая на борта корабликов, прожигала их насквозь… В самом разгаре боя корабли демонов вдруг разом повернули прочь и дали по газам, уходя от новой опасности…

И повернув голову, я увидел летящих к нам на форсаже москитов моего космофлота, которые подойдя на дистанцию прямого залпа, огрызнулись огненными трассами наших снарядов и ракет!

– Братья, враг бежит, добьем врага в его логове! – заговорил, блин, как на плакатах ВОВ!

И мы ринулись вперед, догоняя корабли врага, отрывая хвостовое оперение своими клыками, сжигая своим огнем – раздирая на части своими когтями! Плоскости крыльев ближайшего истребителя рву в лохмотья, ударом лапы разможжив фонарь кабины, где закрыв свою морду лапами, визжит в страхе уродина – демон, пилот. Остатками этого корабля закрываюсь от трассирующей очереди из крупного калибра, которая адресована мне и лохмотьями бросаюсь в сторону орудия, а сам делаю пируэт – маневр ухода от выстрелов и захожу с хвоста…

Набрав скорость, настигаю убегающего гавнюка, ударом передней лапы ломаю ему хвост и выдыхаю огонь, который мгновенно охватывает весь корабль! Затем детонирует БП! Фееричное буххх! – и от корабля – облако мелких обломков, которые ранят меня…Это только злит меня и раздувает огонь боевой ярости атакующего дракона! И нас таких – трое!

Мы с остервенением набрасываемся на другие корабли врага, круша все вокруг нас, где могли только дотянуться наши когти и пасти! И вот, перед нами – основная масса Эскадры врага – туши их линкоров начали судорожный маневр уклонения от столкновения со своими же истребителями, в панике убегающими от обезумевших драконов и их кораблей, рвущих их космофлот, как тузик – грелку!?

Но это только добавило сумятицы в их боевые порядки! Десятки истребителей начали врезаться в тела своих же линкоров, а те выпуская снаряды и лучи – попадали не в нас, а в них! Пользуясь неразберихой во вражеских рядах, мы удвоили нажим, да и форты подоспели, первым же залпом накрыв с десяток их истребителей…

– Маневр – дельта! Уход за форты! Быстро! – и наши истребители – москиты, резко развернувшись, прыгают за массивные контуры фортов и мы прыгнули в гипер, уходя от бутонов Цветов Смерти, вспыхнувших в рядах противника! Попадание пяти трехсоттонных снарядов – торпед вызвало настоящий Ад в ограниченном объеме на низкой орбите планеты, стерилизуя её и создавая Реквием по ней! Море огня затопило весь космофлот врага и мозг огласился предсмертными воплями нескольких сотен тысяч голосов умирающих демонов – пилотов…

Свет Армагеддона затопил весь обозримый космос, погасив на мгновение свет материнской звезды Тирадора! Наши собратья по разуму отмщены, но только чувство жгучей грусти перевесило все остальное! Через минуту все было кончено! Орбита планеты – пуста, только мириады мелких обломков напоминали, что здесь был космофлот Чужих, уничтоживших наших союзников! Пока москиты прочесывали окрестности Тирадора, а форты – занимали ключевые позиции на орбите, мы втроем начали спуск в атмосферу мертвой планеты…

Переход от чернильной черноты великого космоса к стратосфере всегда быстр и неожидан! Вот не было ничего – и тут, твои крылья начинают гореть, испуская изумрудно – зеленое свечение, перемежаясь с искрением. Я складываю крылья в сферу, закрывая голову и лапы и падаю, как сфероидный огненный метеор, росчерком вестника судьбы пересекая пылающий небосклон многострадальной планеты, только в этот раз – вестником беды…

Атмосфера забита пылью и дымом, кругом – сплошные тучи из пепла и почвы, поднятой в стратосферу термоядерными взрывами, да истошно искрит бронекожа от жесткой радиации! Мысль о том, что предстанет перед моим взором не дает покоя – неужели колыбель жизни сгорела дотла? Может быть ну хоть кто – то выжил? Увидим ли их? И наша троица прочертила темный небосклон мертвой планеты горящим треугольником, со мной во главе…

На высоте, где уже был воздух и можно опираться на крыло – с грохотом распахнулись гигантские крылья и три огромные тени понеслись на высоте, озирая кругом лишь запустение и смерть!

– Братья – летите на разведку, ищите жизнь, а я спускаюсь здесь! – и сложив крылья, заскользил вниз с шумом рассекая воздух!

Пробив с трудом низкие серо – свинцовые облака, вынырнул на низкой высоте, тормозя полет, затем сделал «кобру» и с грохотом упал на выступ скалы, теплой ещё от недавнего термоядерного взрыв, из туч лился дождь из слабой кислоты, которая не могла прожечь мою шкуру – броню, лишь раздраженно шипела…

– Надо попробывать на инфракрасном диапазоне… – подумал я и начал, закрыв глаза, настраивать его на многодиапазонный режим зрения. И снова раскрыв их, я не узнал местности, чья панораму разворачивалась передо мной! Кругом, куда ни кинь свой взгляд, простиралась равнина, как на Марсе – такого же ярко – красного цвета, с ярко – белыми пятнами воронок от ядерных взрывов, все выжжено, ничего нет, достойного внимания!

И вдруг, метрах в пяти, я услышал еле слышимый, сбивчивый шепот, нет – шепоток, который умолял меня – нет!…не улетай!…мы верили… – и тут шепот перешел на всхлипывающий, свербящий мозг, плачь…

Голос явно принадлежал совсем молодой особи женского рода или ребенку – …что ты придешь к нам на помощь! Наш император…только ты немного опоздал, нас уже убили! Всех… – и у моих лап в толстом слое пепла шевельнулось что – то несуразное…уже не похожее на человека, а просто на кусок грубого, обожженного мяса…

Я присмотрелся – боже мой, это же ребенок, вернее то, что осталось от него! Он плакал навзрыд, его кожа прямо на глазах сползала лоскутами с его тела, боли он видимо уже не чувствовал, пройдя болевой порог давно…Глаз у него не было – вместо них – свежий, кровоточащий, безобразный ожоговый рубец…

Его спина нервно мелко подрагивала – видно было, что даже прикосновение раскаленного воздуха причиняло ему неимоверную боль…и он плакал! У него не было самих глаз, но железы сохранились..И эта адская боль ребенка практически усиленная в сотни тысяч, нет сотни миллионов раз – резанула по моим нервам и мозгу! Держась лапами за виски, я шатаясь, зарычал от боли, которая стиснула меня безжалостными тисками, сдавила сердце так, что я буквально начал умирать прямо тут, на пепелище!