Эльмира Шабурова - Тишина на планете Земля

– Куда теперь? – Спросила я и увидела, как мама показывает на нишу под балконом первого этажа прикрытую большим куском фанеры.

Мы проползли на четвереньках до нее и спрятались в нише. Запах там стоял как в общественном туалете, в сущности, именно как туалет дети эту нишу и использовали, чтоб не бегать домой. Мы прижались друг к другу в более-менее чистом углу и замерли.

Крики и стрельба во дворе то затихали, то усиливались. Так продолжалось почти всю ночь и только под утро я осмелилась выбраться из укрытия и проползти до нашего дома и посмотреть, что происходит во дворе. Там было тихо, абсолютно тихо, только собака вредного соседа из первой квартиры бегала с визгом и скулежом возле трупа своего хозяина. Я зажмурилась и отползла назад, это зрелище из горы трупов меня потрясло настолько что я еще два дня говорить не могла. Мама трясла меня, била по щекам, умоляла что-то сказать, расцеловала и обнимала, а я не могла выдавить из себя ни слова, потому что боялась, что смогу только выть от тоски и ужаса. Там в куче трупов лежали тетя Шура и Сашка, там были все Кораблёвы и все старики из четырех домов создававших наш уютный и родной двор…

Мы перебежками, крадучись добрались до сквера и там я вспомнила о месте, где обычно собирались бомжи. Мне Сашка рассказывал, что это очень удобный колодец, где зимой тепло, а летом не жарко и где можно спокойно жить если не боишься крыс. Теперь я крыс уже не боялась и потянула маму за рукав, и мы побежали к люку колодца.

Тишина меня убивала медленно и мучительно. Я никогда не была в такой пронзительной тишине, когда слышно, как стучит твоё собственное сердце где-то в пятках, когда слышно шелест листвы и журчание крысиных коготков.

Поначалу в канализации и в колодце, где пересекались трубы разных диаметров крыс было много, но потом появились твари на поверхности и крысы стали уходить, они проходили мимо нас большими стаями и не обращая внимание на людей уходили в сторону пригорода. Я молча наблюдала за этой сценой исхода крыс из города и поначалу не понимала в чем дело. А утром я с трудом приподняв люк высунула нос из колодца и чуть заикой не стала. Они походили на монстров из компьютерных игр. Чуть крупнее собаки породы волкодав, с приземистым задом и небольшим горбом на холке, мускулы перекатываются под пегой шкурой и глаза, огромные умные глаза, рыщущие по пространству перед зверем и выискивающие что-нибудь живое. На людей эти бестии не нападали, но когда они находили кого-то живого они садились на хвост и издавали протяжный и тоскливый вой, который был слышен издалека. А на этот вой приходили те, кого я назвала служителями. Это были люди, они были одеты в специальные бронированные костюмы и вооружены они были парализатором. Они не имели право убивать, они только хватали спрятавшихся себе подобных и сдавали на руки пришельцам, а уже те выносили приговор.

Мы видели, как мать с двумя девочками шли по скверу, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха. Я хотела их позвать, хотела сказать, что у нас безопасно, но не успела, ищейка выскочила на дорогу и замерла, подняв большие уши и стала прислушиваться. Женщина и девочки прятались за небольшой беседкой и казалось им, удалось избежать поимки, но девочка зацепилась футболкой за гвоздь и едва слышный треск порвавшейся ткани выдал их. Ищейка завыла и женщина побежала, держа за руки дочерей. Но служители были неподалеку, я зажмурилась и не стала смотреть на то, как их хватают и как у матери вырывают из рук детей. Вот только уши я забыла закрыть. Девочки кричали, женщина выла от горя, но никого это не трогало. Я открыла глаза и увидела его. Он стоял с каменным выражением лица и держал за запястье девочку лет восьми. Она пыталась вырваться, а он спокойно ее держал, не обращая внимание на ее пинки и попытки укусить за руку. Когда появились пришельцы, он отдал девочку им и встал в строй. Спокойный и безразличный, с померкшими глазами.

В этот раз пришельцы забрали и мать, и девочек. Но я представила, что и они станут вот такими служителями, как и он и меня затошнило. Тяжело дыша, я опустилась вниз в колодец – убежище и зажмурилась, закрыла уши. Я хотела перестать существовать и в то же время мне хотелось терзать пришельцев когтями и зубами, за то, что они лишили его души. А перед глазами стояли те наши встречи, когда он слегка склонял голову в поклоне и говорил: "Привет". Всего одно короткое слово и все, больше у меня ничего не было, только воспоминания об этом слове.

Пятнадцатого мая пришли грозы, сильные, порывистые и долгие. Дожди как никогда полноводные обрушились на наш город заполняя водостоки и колодцы, мы вынуждены были покинуть наше убежище и спрятаться там, где, как мы считали, будем в безопасности. Мамина парикмахерская находилась в трех остановках от нашего дома, в небольшом бизнес-центре и она была без окон, только в прачечной было небольшое окно, в которое при желании можно было выбраться на улицу, так же там был центральный вход и по узкому коридору, через запасной выход можно было выбраться в центральный холл, а из него можно было убежать, аж через шесть выходов.

Промокшие и уставшие от беготни по затопленному городу мы вошли через разбитую круглую, когда-то крутящуюся дверь бизнес-центра и на цыпочках, под шум дождя и постоянные раскаты грома пробрались в парикмахерскую. У мамы были ключи и она заперев за нами тонкую, но очень красивую дверь, вздохнула с облегчением.

– Надо проверить прачечную и кладовку, вдруг тут кто-то прячется. – Прошептала я.

– Нет тут никого. – Возразила мама, – Галька в отпуске была, а Светка свои ключи пропила вместе с сумочкой и документами за пару дней до прилета этих тварей! Так что тут безопасно.

– Это хорошо, надо хоть немного расслабиться, в таком напряжении мы скоро либо с ума сойдем, либо дров наломаем…

– Привыкать надо к такому напряжению. Столько времени прошло, никого уже наверно не осталось.

– Может в крупных городах…– Начала я свою успокоительную речь, но увидев мамин взгляд замолчала и подошла к зеркалу и вздрогнула.

Себя я не узнала, мокрая оборванка с потеками грязи на лице и шее, с волосами больше похожими на мочалку, и я подозревала, что вшей в канализации, где когда-то жили бомжи я нахваталась изрядно. Ярко зеленые глаза выделялись на всем этом фоне убожестве насмешкой над происходящим.

– Мам, – сказала я, берясь за машинку для бритья, она была немецкая, купленная за две мои повышенные стипендии и протянула ее родительнице. – Побрей меня, пожалуйста, у меня рука не поднимется.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.