Людмила Гурламская - Мужчина последней модификации

В странном предвкушении я бродила между рядами биокапсул, подолгу останавливалась возле каждой, придирчиво разглядывая каждый экземпляр, внимательно изучала таблички. Выбор – это все-таки так ответственно.

– А это какая модификация? – обратилась я к регистраторше, неотрывно следовавшей за мной. На табличке почему-то такой информации не было.

– Шестая, – ответила она, сверившись с документами. – Не советую. Не самый удачный экземпляр для вас. С генами все в порядке, но…

Но я уже и сама видела, что экземпляр не самый удачный. Рост 146. Это мне по грудь? Ну уж нет! Выберем кого-то повыше.

И я пошла дальше, к следующей капсуле, к следующему экземпляру…

Бродили мы уже несколько часов. Регистраторша кряхтела и бормотала что-то про пора уже определиться, но я задалась целью обойти все хранилище, посмотреть весь ассортимент, прежде, чем наконец сделать выбор.

– Хм, – я зависла перед очередной капсулой. – А почему он в такой странной позе?

– Эмм… – регистраторша быстро пролистала кипу бумаг до нужного места. – А, вот. Побочный эффект от погружения в анабиоз.

Я невольно нахмурилась.

– Это не приведет к проблемам со здоровьем в дальнейшем?

– Нет. Разве что, после выхода из анабиоза он будет испытывать головную боль. Недолго.

– Хорошо… А… он что, лысый? Это генетический дефект?

– Нет, побрит, – проинформировала регистраторша.

– А какой у него цвет волос?

– Темный каштан.

Очень давно, задолго до моего рождения, мужчины в нашем прогрессивном обществе были признаны элементом агрессивным, дестабилизирующим и тормозящим прогресс. И, как следствие, их присутствие в обществе ограничили, сведя к минимуму. Мужчин изолировали, разделили на группы и подвергли различным генетическим модификациям.

Модификация первая – слуга. Может и делает практически все, чего желает хозяйка. Достаточно хорошо интеллектуально развит. Подойдет дамам в возрасте.

Модификация вторая – личный тренер. Следит за физической формой хозяйки. Подходит молодым женщинам. Один минус – интеллект на нуле.

Модификация третья – утешитель. Просто необходим деловым дамам для снятия стресса. Умен, может давать советы относительно бизнеса.

Модификация четвертая – танцор. Чисто эстетического назначения. Такие очень редко отдавались в личное пользование.

Модификация пятая – ублажитель. Как и предыдущая, общественного назначения.

Модификации от шестой и выше предназначались для продолжения рода. Физически и умственно здоровые особи с правильным набором генов. Таких отдавали в личное пользование только женщинам, получившим лицензию на естественное рождение ребенка. Обычно же использовали в качестве доноров для искусственнорожденных.

Мне посчастливилось заиметь лицензию аж на троих детей! Спасибо маме, точнее, её безупречным генам. Рождение даже одного здорового ребенка обеспечивало мне безбедное существование до конца дней и давало право больше никогда не работать. За троих мне полагался особняк с большим участком в курортной зоне и куча привилегий, о которых обычной арианке и мечтать не приходилось.

Такая политика щедрых льгот от государства была оправдана. На взлете прогресса арианки совершенно не стремились к деторождению, предпочитая строить карьеру и двигать колесо науки. Сейчас же все меньше из нас действительно могли это сделать. Искусственнорожденные изначально были бесплодны. К тому же, как ни бились наши генетики, но выращенные в капсулах дети по уровню интеллекта уступали естественнорожденным. Они вырастали исполнительными, усидчивыми, внимательными к деталям, но совершенно безынициативными. Ничего нового эти похожие друг на друга куклы сделать не могли. А это противоречило основному устою нашего общества – прогресс, прогресс и еще раз прогресс.

И все же запущенная триста лет назад программа поддержки естественного деторождения медленно, но верно изменяла соотношение искусственно и естественнорожденных в пользу последних. Нас становилось больше и это не могло не радовать. В принципе, теперь можно было и не рожать всем подряд, а сосредоточиться на науке, бизнесе…

Так почему именно я решилась?

С самого детства мама твердила, что благодаря моему рождению стала независимой и свободной. Поначалу мне это было неинтересно, потом раздражало и вот наконец заинтересовало… Это случилось, когда моя начальница в пятый раз отказала мне в публичной презентации моего проекта, мотивируя решение какой-то идиотской причиной, а на следующий день провела ошеломительную презентацию этого же проекта, но уже от своего имени.

Самое ужасное было в том, что я не смогла доказать плагиат. Мой личный девайс с оригиналами разработок таинственным образом вышел из строя…

Словами не описать мое состояние после всего этого. Приличными. Меня посещали самые плохие и черные мысли. О переезде. Об увольнении. Об убийстве или самоубийстве или обо всем вместе… Я скатывалась в депрессию. На работу ходила как на каторгу. Никаких новых идей, никаких проектов… И в этот момент приехала мама. Как всегда радостная и беззаботная. Настоящая женщина. Выслушала меня и спокойно сказала:

– Этой стерве нужно отомстить красиво. Сделай то, чего никогда не сможет она.

И погнала меня обновлять медкарту и получать лицензию.

Мое настроение стремительно улучшалось уже на этапе сдачи анализов, особенно при виде вытянутого лица моей начальницы, когда я предъявляла ей справки из клиники в качестве основания отсутствия на работе.

Теперь, когда лицензия была у меня на руках, мне полагался отпуск сначала на три месяца, а в случае успешного зачатия и вовсе бессрочный. Вот только выберу себе мужчину…

И вот я стояла перед биокапсулой с лысым субъектом в странной позе и задавала вопросы регистраторше. Оставалось еще два ряда капсул, но я почему-то не желала идти их смотреть. А все дело в том, что этот самый субъект был единственным, кто хоть как-то выделялся из общей биомассы. Не считая того, правильной шестой модификации, но ростом ниже среднего. Все остальные отличались лишь цветом волос. И модификацией. Седьмая, восьмая, девятая…

– Модификация девятая? – попыталась угадать я, критически разглядывая лысого. То есть бритого.

– Нет… – регистраторша снова зарылась в бумаги. – Э-э-э… неизвестно какая.

– Но не ниже шестой ведь? – подозрительно спросила я.

– Здесь ниже шестой вообще не бывает! – кажется, регистраторша обиделась за вверенный ей биоматериал. – Тут написано, что у него последняя модификация. Погружение в анабиоз произведено полгода назад… Если принимать во внимание, что еще пять лет назад последней была девятая, значит, у него точно не ниже. Да он тут вообще самый свежий!