Валентин Колесников - Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 1

На развалины, древнюю проседь,

Тихо подает времени снег.”

До слуха долетел стук в дверь. За стеллажами книг и мягкими обоями стен, не сразу расслышал Лакий настойчивый стук. Он недовольно отложил книгу на высокий столик, стоящий рядом с оббитым кожей креслом. Тяжело поднялся и засеменил к двери. На пороге появился взволнованный Вик. Его глаза восторженно сияли. Лакий остановившимся от неожиданности взглядом следил за выражением на его лице. Оба застыли в молчании. Неловкое чувство охватило обоих. Первым начал Президент Мира:

– В-вы что-то хотели?!

– Д-да. Я в-вот, – заикаясь от волнения, глотал слова Президент Аркии. – В-ваш…

– Отец! – нетерпеливо крикнул незнакомец, выскакивая из-за спины Вика.

Лакий перевел равнодушный взгляд на бородатого грязного незнакомца в одежде чабана, затем взглянул на Вика: – Это мой сын?! Вам, видно, мало моих страданий?!

– Дорогой друг, во имя нашей дружбы, прошу. Этот юноша столько перенес, что вряд ли нас с вами смогли б узнать после даже небольшой части его мучений.

Лакий замер в нерешительности. Затем приблизился к незнакомцу, протянул левую руку к его лбу, провел по бровям, носу: – Сын мой! – вырвалось откуда-то из груди старика. Глаза Лакия увлажнились. Ноги подкосились, и, если бы не сильные руки Вика и помощь Тира, Лакий грохнулся бы на паркет. Они бережно перенесли его в кресло, где Лакий только что сидел. Вик порылся у себя в кармане, извлек сердечное средство. Тир поднес стакан воды. Глухие хрипы вырывались из горла Лакия, напоминая рыдания. Он умер, не приходя в сознание. У власти в эту ночь стал его считающийся единственным сыном, принц Лакии, Тир, Сын Думара и Марики…

Азон бежал коридором жилого крыла дворца, наталкиваясь на важных жильцов. Те недоуменно бросали ему вслед пронзительные взгляды. Был поздний час. Гости расходились по комнатам после вечерних бесед с соседями. У двери Думара за столом под тусклым светом настольной лампы, сидела медсестра в белом халате и белой шапочке. Она пытливо смотрела на Азона, оторвав взгляд от толстой книги.

– Вам что угодно, Господин?

– Я к товарищу.

– Приходите завтра. Он только что после ванной, уже спит.

– У меня дело, не требующее отлагательств.

– Лечащий врач Президента категорически запретил нарушать установленный режим.

Непреклонные нотки в голосе девушки в унисон, сочетаясь с ее тембром, сказанного, твердили: “Хозяйка, ни за что не пускать! Не пускать! Не пускать!”

Азон понял бесполезность уговоров. Круто повернулся и быстро пошел к выходу. Под окнами комнаты Думара росло раскидистое дерево, подступавшее из всех многочисленных деревьев парка ближе других к стеклам. Парк кишел охраной. По аллее ходил здоровенный сержант, время от времени вглядываясь в освещенные окна.

Азон подошел к нему.

– Кто идет?

– Лейтенант Азон!

– А, лейтенант!

– Послушайте, сержант, я к Думару, опоздал со службой. Вы бы не могли мне помочь взобраться на дерево. У того округлились глаза. На крупном щекастом лице выступила краснота от натуги мыслей.

– Но, лейтенант?!!! – начал было он. Но Азон уже взбирался по толстому стволу, цепляясь за выступы коры.

– Сейчас! – движением руки, скинув каску на затылок, охранник бросился на помощь.

Азон, почувствовав мягкий упор левой ступни в плечо сержанта, ухватился за ветку и быстро взобрался на ответвление ствола. Дальше пробираться стало легче. Ветки словно специально выросли для этого случая. Постовой, задрав голову, вглядывался в густую крону листвы, но разглядеть ничего не удавалось в сплошной темноте. И лишь характерный дребезжащий звук открываемой рамы окна убедил его в том, что лейтенант достиг цели. Он постоял еще с минуту. Затем надвинул каску на лоб, заложил руки за спину и сдвинулся с места. Азон спрыгнул с подоконника на пол. Мягкая ворса ковра заглушила прыжок. В комнате царила тьма. Он некоторое время стоял не двигаясь, боясь наткнуться на что-либо в темноте. Очертания кровати слева у стены медленно проступали в отступающей темноте. Рядом обозначилось инвалидное кресло. Сердце дрогнуло у Азона при виде этого предмета, заменяющего теперь ноги другу. Он направился к постели. Думар спал, не слыша гостя. Азон постоял в нерешительности над головой, затем дотянулся рукой до ночника, включил свет. Больной зажмурил глаза, затем открыл. Удивление в них сменилось теплотой улыбающегося взгляда.

– В столь поздний час, невидим глазом… – Процитировал Думар строчки известного поэта.

– И дни разлуки нипочем. – Дополнил Азон. Друзья весело расхохотались. Но, вдруг, испугавшись громкого смеха, Азон прикрыл рот правой рукой и немного присел.

Думар поднес указательный палец к губам: – Тсс-с! – прошептал он.

Азон на цыпочках подошел к двери, прислушался. В коридоре царила тишина. Убедившись, что их не слушают, он так же тихо вернулся к другу.

– Вы знаете, я к вам по очень важному делу…

Он сбивчиво, путаясь от волнения, рассказал Думару об Отшельнике и закончил словами: – Что вы думаете на этот счет?

– Похоже на какой-то бред. Но если это правда?

Азон обиделся: -Вы, Думар, не доверяете мне?!

– Извините, дорогой друг, я вовсе не хотел вас обидеть. Ведь когда ты минуту назад был здоров, как бык, мог бегать, лазить, наконец, по деревьям! – он посмотрел на Азона! – а, тут…

Азону показалось, что он не верит и не доверяет ему. Да, горькие мгновения несчастья, они неумолимо меняют характер, ложатся тяжким бременем на все человеческое существо. Жизнерадостность, бившая ключом энергия, куда все подевалось? Смято, растерзано болезнью.

– Ну хорошо, если вы мне не верите! – Думар было открыл рот для протеста, но Азон остановил его жестом правой руки! – Если вы мне не верите, то от прогулки не откажетесь, я надеюсь?

– Как это?

– А вот в этом кресле.

– Вы меня повезете в горы?

– Не совсем… – Азон обстоятельно объяснил, как он собирается доставить его к Отшельнику.

Думар долго соображал. Затем сказал: – Чем валяться целыми днями беспомощным бревном, лучше пощекотать нервы прогулкой.

– Ну так за дело, дорогой друг. – Азон наклонился над постелью, больной обхватил его руками за шею и, помогая другу корпусом, помог усадить себя в кресло. Далее Азон подкатил кресло к окну, наклонил и поставил столешницу стола к подоконнику, так, чтобы образовался уклон. Далее развернул кресло спинкой к уклону столешницы и покатил до упора колесами. Затем открыл окно во всю ширь и вынул центральную раму.

– Как это неприятно, что я не могу ничем помочь.

– Не расстраивайтесь, Думар, вам хватит работы.

Азон вынул из внутреннего кармана куртки тонкий капроновый канат и ловко продел и закрепил его под креслом в нескольких местах, затем соорудил небольшую петлю и надежно укрепил ее на спинке кресла. После этих процедур он сорвал с постели одеяло,