Уильям Шаттнер - Хранитель

К настоящему моменту вентиляторы субмарины и системы теплообмена отключились, и температура взлетела. Пикард заметил, как умоляюще посмотрела на него Трой, и несколько прядок темных волос прилипли к ее потному лбу.

– Компьютер, – сказал он, – удалить температурные эффекты из симуляции.

Сразу же хлынул поток прохладного воздуха.

– Тогда возможно она… всего лишь сходит с ума, – предположил Ла Форж. – Я имею ввиду капитана Редиссон. Она там заперта на своем корабле, ей не позволено никому говорить о том, кем она является, что делает, или даже как она выглядит, поэтому… – Он указал на рубку управления обреченного «Наутилуса». – … ей остается только увлекаться вещами вроде этой для разнообразия. Чтобы добавить оживление в свою жизнь.

Но Пикард покачал головой.

– Нет, Джорди, в том, что она делала, было нечто большее. Я думаю Беверли была на правильном пути. Я думаю, что капитана Редиссон интересовало не столько переживание гибели этих людей, сколько изучение моей реакции на это.

Внезапно он и все остальные кроме Дейты прижали руки к ушам, потому что невероятный взрыв потряс маленькую рубку, и воздух заполнился ревом тревоги и отдаленными криками.

– Компьютер, – приказал Пикард, – удалить звук.

Тотчас же восцарила тишина. Теперь обреченные голограммы работали и кричали неслышимые, а всю рубка вибрировала и металась без звука. Райкер вернулся к теме их собрания.

– Я согласен, капитан. Когда Редиссон заполучила меня в симуляцию Марса, я определенно почувствовал, что она хотела увидеть, как я отреагирую на стресс и смерть. Возможно так же, как я понял, и на использование насилия для политических целей.

– Но вам показали умышленный акт политического терроризма на Марсе, Уилл. То что показали мне – крушение «Наутилуса» – было воссозданием несчастного случая. Никто на «Наутилусе» не знал, что существует европейский кальмар, уж не говоря о том, что он мог сломать корпус субмарины. И катастрофический случай, который она показала Кирку, был естественным бедствием на Земле двадцать первого века.

– Вау, – внезапно воскликнула Трой, потому что рубка начала сильно крениться на левый борт, и она отлетела от лестницы. Дейта поймал советника за куртку прежде чем она кувыркнулась через перила на главную палубу.

– Компьютер, – сказал Пикард без подсказки, – удалить симуляцию движения.

С тошнотворным скачком рубка управления внезапно выровнялась. Однако к всеобщему смущению голографические члены команды продолжали раскачиваться и наклоняться к корме, как будто «Наутилус» все еще сильно кренился, все еще спускался.

– Сэр, где было растение в вашей симуляции?

На мгновение Пикард не понял, что имел в виду его первый офицер. Потом он вспомнил.

– Высокое со спиралями на листьях?

– Именно, – сказал Райкер. – Я думал, что оно было частью терраформированной марсианской биосферы, но когда Редиссон закончила программу, оно росло из горшка в ее кабинете.

– В ее воссозданном «Наутилусе» оно было в том углу.

Пикард указал на секцию рубки управления, теперь окутанную дымом.

– И ее лейка? – спросил Райкер.

– Я помню ее. Медная. – Пикард задумался. – Мы должны спросить у Джима, было ли то растение частью и его голограммы.

Все огни кроме горстки автономных аварийных ламп вспыхнули, когда панель консоли беззвучно взорвалась.

– Компьютер, перейти только на визуальный.

Пикард знал, что последует потом. У него не было необходимости снова быть в центре всего этого. Голографическая рекреация внезапно сжалась до большого двухмерного экрана, который был подвешен в центре голодека. Пикард и его команда в тишине наблюдали за последними мгновениями «Наутилуса», проигрываемые перед ними. Образы были реконструированы из тех записей корабельных мониторов, которые были отреставрированы сто лет спустя после воссоздания крушения.

Капитан Расмуссен все еще была в рубке управления, когда треснула палуба, и пластина, выдавленная брызнувшей водой, наподобие лезвия топора разрезала пополам тела двух членов команды. Меньше чем за пять секунд все отделение было затоплено, и все, что можно было увидеть, так это полдюжины бледных конусов исчезающего света от аварийных ламп, пока они медленно погружались в мутную воду.

На протяжении нескольких тревожных секунд Пикард смог разобрать только лоснящиеся силуэты стаи пятидесятиметровых кальмаров, очертания их мерцающих фосфоресцентных коммуникационных узлов. Потом кальмары прекратили атаку, и вернулись на глубину. Все что осталось – непрерывная ничем не нарушаемая темнота сумрачного моря Европы. Райкер прочистил горло.

– Редиссон закончила мою программу как раз перед финалом.

Пикард кивнул.

– Она сделала тоже самое со мной и Джимом. Компьютер, конец программы.

Виртуальный экран исчез. На его место вернулись уже знакомые в желтую клетку пол, стены и потолок неработающего голодека.

– Ну, – сказал Пикард, – я благодарю вас за внимание, но не уверен, что мы что-либо узнали.

– Кажется кроме вероятной цели использования капитаном Редиссон симуляции катастроф, – предположила Трой.

– Возможно это только для того, чтобы сбить вас с толку, – сказал Ла Форж. – Ну знаете, чтобы вы отвлеклись настолько, что забыли бы задать ей вопросы. Или чтобы ответили на другие более подробно.

– Это возможно, – согласился Райкер. – Я и в самом деле чувствовал, что у нее было преимущество, и что она полностью контролировала беседу.

Пикард пожал плечами.

– Адмирал Нечаева может сделать это не обращаясь к голограммам. – Он одернул куртку, разгладил ее как мог. – Тогда возможно этот ответ неверное направление. И капитан Редиссон использует свои симуляции, чтобы заставить нас увидеть неверные детали, спросить о неправильных вещах.

Он повернулся к Дейте.

– Но взамен, позволить нам надеяться. Дейта, что мы знаем о Халкане?

– Многое ни о чем, сэр, – ответил андроид. – Компьютер, показать Халкан.

В центре голодека материализовался стандартный голографический глобус, а затем заполнился последними картографическими данными Звездного Флота тридцатилетней давности, и Пикард с любопытством отметил, что планету не обследовали довольно таки давно. Когда построение карты было завершено, модель начала вращение. В воздухе около глобуса открылся маленький дисплей с данными о размере, гравитации и средних параметрах климата.

Самым примечательным аспектом Халкана, который увидел Пикард, был его поразительный цвет. Ландшафты планеты были цвета гелиотропа. Моря цвета лаванды. И все же каким-то образом общее впечатление было как от красной планеты, даже более насыщенной, чем Марс.