Джерри Тейлор - Объединение

Вернее, сообщницу. Ею оказалась закдорнианка по имени Гельфина. Райкеру она показалась патетической, с её коренастой неуклюжей фигурой и плаксивым голосом. Сидя перед ним, она нервно сплетала и расплетала пальцы; в глазах у неё уже стояли слёзы. Райкер подумал, что с ней следует обращаться мягко – любой другой подход будет жестокостью.

Гретхен явно не считалась с подобными соображениями.

К удивлению Райкера она повела допрос безжалостно; ни слёзы, ни сбивчивые оправдания закдорнианки, не трогали её.

– Мы идентифицировали Ваш почерк работы на компьютере, – с места в карьер обрушилась на Гельфину Гретхен. Мы сравнили Ваши личные и служебные файлы с файлами отправки грузов на «Триполи». Если Вы считаете, что мы допустили ошибку, у Вас будет возможность сделать типовой файл, чтобы мы могли сравнить почерк.

Гельфина горестно замотала головой. Она знала, что почерк работы на компьютере для столь пунктуальной и педантичной расы, как закдорны, был столь же индивидуальной характеристикой, как отпечатки пальцев для землян. Двух человек с одинаковым компьютерным почерком не существовало в природе, и технология идентификации такого почерка была безошибочной.

– Значит, Вы признаёте, что это Ваш почерк? – безжалостно спросила Гретхен, и Гельфина кивнула, шмыгнув носом.

– И Вы признаёте, что ввели координаты «Триполи» в компьютерную систему депо?

Женщина заколебалась, огляделась, прикидывая возможности выкарабкаться из сложившейся ситуации. Глянув в зелёные глаза Гретхен, которые, казалось, испускали всепроникающие лучи, она отбросила всякую надежду.

Гельфина кивнула.

– Почему? – спросил Райкер. Его всегда интересовало, что заставляет людей совершать поступки, явно идущие им во вред. Но в ответ Гельфина лишь разрыдалась, отчего её толстые, круглые плечи заходили ходуном.

Гретхен метнула на него осуждающий взгляд. Она явно считала, этот вопрос и вызванные им рыдания помехой на пути к выяснению истины. И она была права. Но Райкеру просто было интересно. Кое-как справившись со слезами, Гельфина впервые заговорила.

– Он был добр ко мне, – невнятно произнесла она. – Он говорил, что я х-хорошенькая. – Тут она снова разревелась, и Райкер понял, что его вопрос выявил более чем мотив. Это поняла и Гретхен. Метнув на Гельфину быстрый взгляд, она отодвинулась от неё. Райкер занял место перед плачущей закдорнианкой.

– Гельфина, – заговорил он мягко. – Я знаю, это тяжело для Вас. Но нам необходима Ваша помощь. Я думаю, Вас обманули. Вы можете сказать, кто это сделал?

Она провела рукой по заплаканному лицу, пытаясь сдержать слёзы.

– Он не обманывал меня… Он думал обо мне. Он понимал меня. Никто, кроме него, никогда ко мне так не относился… А теперь он мёртв! – Тут последовал новый взрыв рыданий. Райкер терпеливо ждал, пока она сможет продолжать.

Картина складывалась следующая. Невзрачная, туповатая Гельфина, которой не приходилось надеяться на что-либо лучшее, чем работа техника, была лёгкой добычей для соблазнителя. Несколько ласковых слов, комплимент, немного сочувствия – и беспринципный человек мог добиться всего, чего хотел.

– Он был на том корабле, который взорвался, – догадался Райкер, и Гельфина кивнула, вытирая тыльной стороной ладони покрасневшие, припухшие глаза. – Как его звали?

– М-М-Мелькор. – Она снова вздрогнула, будто имя грозило вызвать новый приступ рыданий.

– И он попросил Вас перенастроить компьютер, чтобы все думали, что «Триполи» всё ещё находится в своём секторе? – Ещё один кивок. Райкер чувствовал, что она вот-вот опять расплачется. – Вы знаете, зачем ему это понадобилось? Что он делал с украденным оборудованием?

Она отрицательно замотала головой.

– Вам известно, с кем он был связан? – Она опять замотала головой. Райкер подался к ней, взял её мокрую от слёз руку в свои. – Гельфина, – мягко сказал он, – Вы очень храбры. Я хочу рекомендовать закдорнским властям отнестись к Вам с пониманием. Но я был бы очень признателен, если бы Вы могли сказать мне, кто ещё мог знать Мелькорна.

При этих словах она вскинула голову, и круглое её лицо вспыхнуло от гнева.

– Амари, – выпалила она. – Ленивая, толстая, никчёмная дура. Его бывшая жена.

Амари лизнула солёную палочку, которую держала в одной руке, пока три остальные скользили по клавиатуре. Несколько месяцев она клялась себе, что бросит эти палочки, и однажды даже смогла продержаться целых четыре дня. Но тяга к палочкам стала настолько сильной, что в какой-то миг она осознала, что держит палочку дрожащими пальцами и жадно лижет её, совершенно не помня, как это получилось.

После этого случая она смирилась. Ну, проживёт она на несколько месяцев меньше – что за печаль? Всё равно жизнь у неё такая, что вряд ли она будет жалеть об этом. Скорее, наоборот.

Со вздохом отложив палочку, Амари опустила четвёртую руку на клавиатуру. Именно ради этого посетители приходили во «Дворец Шерна»: смотреть, как играет на пианино четырёхрукая женщина и подпрыгивает в такт музыке объёмистым животом. Хотя, как отметила она, оглядевшись, теперь приходят немногие. В баре было почти пусто; за столами сидели лишь несколько потрёпанного вида завсегдатаев, да и те, по большей части, не обращали на её игру никакого внимания.

Кто мог винить их? Всё это они уже слышали много раз. Новых клиентов не было; те, кто продолжал приходить сюда, делали это лишь потому, что им больше некуда было идти. «Дворец Шерна». Тоже – дворец. Заштатная потрёпанная забегаловка, чьи лучшие дни остались далеко в прошлом. Хоть сам Шерн и был филимзианином, помещение было отделано в чисто закдорнианском стиле: красные панели, канаты, цепи, сети и – интересно, неужели их где-то ещё делают? – каменные птицы шрива у входа.

Амари давно уже могла играть весь свой вечерний репертуар машинально. Привычно, совершенно не задумываясь, она переходила от одного произведения к другому.

К сожалению, это оставляло ей много времени для размышлений.

Размышления эти последнее время были не из приятных – слишком часто в жизни ей пришлось разочаровываться. Все неверные шаги, все ошибки, которые ей довелось совершить, постоянно возникали в памяти. Как правило, ошибки касались мужчин. Фрэнк, Нард, Мелькор, Реннинум… каждый из них был ошибкой. Что было в ней такого, что притягивало этот космический хлам? Неужели во всей этой Галактике больше не осталось достойных мужчин?

Глянув через плечо в стенную панель, где, как она знала, можно увидеть своё отражение, и заодно лизнув несколько раз солёную палочку, Амари подумала, что выглядит неплохо. Конечно, чуть полнее, чем в юности, но большинству мужчин нравятся полные женщины. Причёска её всегда была аккуратна, локоны тщательно завиты. Макияж был тщательно наложен – с этим она управлялась быстро, ибо её четыре руки были удобны не только для игры на пианино – и нашлось бы немало мужчин, готовых подтвердить это. Кольца в носу были изящны, и она носила одно из своих лучших платьев, розовое – этот цвет ей очень шёл – чуть блестящее.