Андрей Смитт - Колония – первый шаг к бессмертию

– Веселый он парень, этот Бейкерс, – не удержался я от колкого замечания, но тут же получил отпор, как и Семен.

– Вы напрасно язвите, – не глядя на меня, произнес Даниил, – он очень уважаемый, достойный и храбрый человек. Оставшийся единственным выжившим в последнем походе, где, кстати, погибла и его жена. Не удивительно, что он принимает все меры, чтобы обеспечить безопасность своих сотрудников. Пусть даже они кажутся кому–то необычными.

Я почувствовал резкий укол совести за то, что постоянно думал про Бейкерса только плохое, а Даниил добавил еще порцию информации:

– Генерал четыре дня летел на спасательной шлюпке от Меркурия в сторону Земли. Это было задолго до того, как первая нога человека ступила на эту планету. Бейкерс был первым. Так вот, его шаттл последние сутки дрейфовал без двигателей, так как топливо закончилось. Ему повезло, что неподалеку находился корабль «Пророк», который изучал неправильное вращение Венеры. Связные услышали сигналы, посылаемые Бейкерсом, и тот был спасен.

– Название корабля–то какое, – вмешался Олег.

– Это корабль «Новой Церкви». Они, как и все сейчас, активно изучают солнечную систему, даже сделали несколько важных открытий, – гордо заявил Даниил. – Ладно, всем нужно обследоваться.

Медицинский блок расположен сразу же после парковки и предбанника, в котором мы стояли. Тут необходимо раздеться догола. Далее шел отсек обеззараживания, а после него – ряд кабинетов. Все глянцевое и белое: сидения, двери, стены, потолки.

Вояк отправили в левое крыло, нас – в правое.

– Ха, они не люди, я так и думал, – глумился Вадим.

– Полагаю, что у них несколько другие проверки, – посмотрел на него я.

– Скорее, причина в том, что они бы задергали нас тем, какие они крутые, а мы доходяги. Это в стиле военных – игра мускул. Дело обычное. Я часто на приемах встречал служивых, – продолжал домыслы Семен. – Они как дети: бывшие боксеры, каратисты и просто отбитые по жизни головы в своей кучке. Считаю, что кулаки и запугивания их способ самоутверждения. Только есть одно «но» – в последнее время не было войн и конфликтов, поэтому их кидают туда, куда попало и где это возможно, для того чтобы не теряли формы. Они при этом умудряются передраться между собой, строят непонятные козни друг другу. Короче, резвятся от скуки над собой и окружающими. И чтобы нас с вами не травмировать морально, приходится определять по разные стороны думающих людей от остальных. Надеюсь, жить они будут, тоже вдали от нас.

– Эх, Сема, – с долей скептицизма булькнул я, – я там знаю одну очень даже милую особу, ее я бы поселил к себе в каюту.

– Код 12.22, кабинет семнадцать, – раздалось по громкой связи.

– О, как вовремя, – произнес Вадя, глядя на меня.

– Ну, давай, Андрей, ни пуха, – жалостливо выдавил Семен.

Судя по внутренней обстановке медицинского кабинета, я пришел к выводу, что на корабле вообще уделяется довольно много, если не сказать чрезмерно много, для релаксации сотрудников.

С одной стороны, это как бы хорошо – забота о душевном равновесии, которое, как известно, вещь довольно хрупкая. А с другой – столько отвлекающих внимание предметов, что напрашивается вопрос: от чего они должны отвлекать внимание? Вот и это помещение содержало в изобилии элементы развлекательного характера, без которых медицина могла бы вполне обойтись.

Например, здесь вместо лаконичных белых стен были установлены голографические фотообои с динамической подсветкой. На них порхали бабочки, взмывали в небо стаи ярких птиц, а красивые женщины в бикини прогуливались по золотым пляжам на фоне лазурных волн.

Также в кабинете отчетливо ощущался какой–то сладковатый цветочный запах, но я не мог определить сорт этих цветов. Поскольку данная комната, как и все на этом корабле, была довольно больших размеров, она разграничивалась на зоны, обозначенные табличками: «Зона диагностических работ», «Зона исследовательских работ» и прочее.

Я направился к табличке «Зона первичной консультации» и остановился около полумягкого кресла с высоким подголовником напротив врачебного стола, за которым озабоченно склонился доктор с усталым, но добрым лицом. Его почти полностью скрывал информационный экран, где медики хранят наборы файлов, слайды рентгенов и обследований.

– Доброй ночи. Садитесь. Проблемы по здоровью имеются? – что–то записывая в планшет, поинтересовался доктор.

– Я думаю, моя кровь вам подскажет больше, док! Видимых признаков в течение жизни не наблюдал.

– Что ж, забор крови и анализ занимают порядка тридцати секунд. Это стандартная процедура.

Док поднес медицинский пистолет к пальцу, послышался щелчок. Боли не было – иглы смазаны анестетиком.

– 12.22, позовите следующего. Все в порядке.

– Это все?

– А вы что хотели? Полное мед обследование? Вас слишком много! Пройдите дальше, отметьтесь в зоне диагностических работ.

Я с неохотой покинул гостеприимное кресло, где бы с удовольствием вздремнул часок–другой, и вдоль обоев, на которых по степи проносился табун джейранов, приблизился к медсестре, чтобы оставить отпечаток пальца в планшете для отметок о посещении.

Надо сказать, что внешность этой, если можно так выразиться, «эскулапки», полностью соответствовала девизу «время остановилось».

Необычайно яркий макияж девушки выглядел весьма по–боевому, хотя обычно медицинским работникам запрещено подобное. Видимо, ее обязанности ограничивались исключительно снятием отпечатков. Длинные накладные ресницы вздымались над фиолетовыми веками, усеянными блестками; в лиловых губах торчали золотые булавки для пирсинга, а в довольно милом носе – изумрудное кольцо. Кажется, я видел подобное в старинных фильмах, которые когда–то смотрели родители.

Она взглянула на меня своим сногсшибательным в прямом смысле взглядом и нежным сопрано попросила «подождать минуточку», пока на информационный стол загрузится мое личное дело. Будучи не в силах вынести созерцание столь специфичной особы, я стал рассматривать шкафы, где за плексигласовыми стеклами стояли всевозможные колбы и пробирки.

Тут меня ожидал еще один сюрприз – набор инструментов для вскрытия, которыми обычно пользуются в исследовательских институтах закрытого типа. Ошибиться я не мог, потому что точно такие же мне с гордостью демонстрировал приятель детства, работавший на Земле в одном из таких институтов. Названия некоторых из них я запомнил навсегда ввиду их особых функций.

«Но зачем они здесь? Неужели ими кто–то пользуется?» – мысленно задав себе эти вопросы, я обратился к «намалеванному» созданию:

– Скажите, красавица, а что это за странный инструмент? – Я показал на классический Миелотом Пика. Он представляет собой нож с длинной ручкой и лезвием в виде изогнутой лопатки, чтобы было удобно перерезать спинной мозг при извлечении головного. Мой знакомый был особо горд этим прибором, так как предмет выглядел вполне угрожающе.