Джин Лоррен - Эпидемия IDIC

T’Пайна работала в изоляторе, где были размещены все граждане Найсуса смешанной крови, подальше от остальной части населения. Многие из них были больны, так же как и остальные жители коллонии. В то время как ее мать была назначена медсестрой среди тех, кто был заражен, работа Т’Пайны заключалась в наблюдении за здоровыми детьми.

Это было не легко. Они были изолированы в течение больше трех дней, и ради предосторожности проживали все вместе в одном медицинском корпусе с максимальными удобствами. Но даже в этом случае в комнатах, предназначенных для двоих жили по три-четыре человека. Днем взрослые пробовали развлечь детей играми в местах отдыха, солярии, или в кафетерии, куда была назначена сегодня Т’Пайна.

Все дети были обеспокоены и очень напуганы. Число заболевших за время их невольного заточения возросло, и старшие дети неизбежно говорили о смерти своих друзей, пугая этим младших детей еще больше.

В изоляторе, конечно, находились и взрослые смешанной крови, но их число по сравнению с детьми было так незначительно, что даже при помощи таких добровольцев как Т’Пайна они все время были заняты, преподавая уроки, организуя игры, и объясняя по многу раз, почему дети не могли вернуться домой, или даже выйти наружу, и почему их родители не могли посетить их.

Было очень трудно объяснить, почему Т’Пайна и другие добровольцы носили защитную одежду, маски, и перчатки.

– Почему вы скрываетесь от меня? – требовал Зиона, маленькая, очаровательная девочка, которая была наполовину ригелианкой, наполовину геманитом. Сегодня она была близка к истерике от тоски по своей семье, потому что она была еще слишком мала, чтобы понять что же случилось.

– Почему я не могу видеть ваше лицо? – требовала Зиона судорожно хватаясь за маску Т’Пайны так, что молодая вулканка едва успела уклониться.

– Потому что если эта леди откроет свое лицо, а не только прекрасные глаза, ты уже больше не будешь здесь самой красивой девочкой, – ответил мужской голос, говоря по-английски с акцентом, который немного напомнил Т’Пайне доктора Корригана, но все же не был точно таким же.

– Ну так что, хочешь остаться самой красивой девочкой? – продолжил голос.

Т’Пайна обернулась, когда Зиона пулей пронеслась мимо нее, чтобы вскочить на руки мужчины, который на первый взгляд показался ей человеком, но…

Он едва ли был выше Т’Пайны, примерно среднего роста для человека. Его волосы были черны, коротко подстрижены, но густы и прекрасны – они наверняка были такими же мягкими как мех. Его лицо было довольно обычно, если бы не глаза, которые сияли из-под челки и были под густыми ресницами самыми темно синими, которые она когда-либо видела.

Именно его кожа давала повод думать, что он не был чистокровным землянином; это было не так заметно, но все же его кожа была бледной, безупречно гладкой, почти прозрачной, с едва заметным намеком на зелень. Потом он улыбнулся, и его лицо больше не было обычным, оно стало подвижным и очаровательным.

– Я Дивер, – представился он, – и в отличии от вас, я нахожусь здесь, потому что я должен быть здесь. – Заметив ее поднятую бровь он снова рассмеялся. – Я наполовину человек, наполовину орионец, но каким образом мама и отец это обустроили, остается тайной даже для меня. Но я здесь. Здесь говорят, что я взял худшее от обоих миров, особенно в том что касается красивых женщин.

– Я Т’Пайна, – ответила она, сомневаясь как ей реагировать на его поведение, – и я вулканка, хотя и прожила большую часть своей жизни на Найсусе. Как случилось, что я не встречала вас прежде? – спросила она, понимая что не заметить такого яркого индивида просто невозможно.

– Я здесь всего два года, – ответил он, присаживаясь за один из столов, и усаживая на колени Зиону. – Я столкнулся Федерацией еще в юности. Мой отец был свободным торговцем.

Т’Пайна поняла этот общепринятый эвфемизм: контрабандист.

– Но вы же ученый, – сказала она, воспользовавшийся возможностью, чтобы на мгновение присесть. Почему бы еще он мог оказаться на Найсусе?

– Математик. Унаследовал способности своего отца манипулировать числами. Я должен был последовать по его стопам, но когда мне было приблизительно четырнадцать, мы неожиданно на длительный срок застряли на планете София. Вы знаете Софию? Вы не хотели бы знать Софию, – продолжал он, не давая ей шанс ответить.

Так как счастливая Зиона теперь сидела на коленях у Дивера, и слушала его затаив дыхание, Т’Пайна не пыталась прервать его монолог. Это был первый раз за все утро, когда ребенок прекратил плакать.

– Моя мама получила работу танцовщицы, – продолжал Дивер, давая Т’Пайне понять, что "длительное пребывание" подразумевало, что его отец был заключен в тюрьму. – Но чиновники обнаружили меня и заставили впервые в жизни пойти в школу. Это было великое время для меня! Но не для моих преподавателей, поверьте. Мои родители научили меня только читать и считать, но меня действительно увлекли компьютеры. На Софии я нашел много интересного материала для учебы – особенно числа.

Говоря это, Дивер подкинул Зиону на своем колене, чем вызвал ее хихиканье. Другие дети теперь наблюдали за ним, и он сказал:

– Оказалось что числа очень забавны. Хотите, я покажу вам?

– Да! – сказала маленькая девочка, энергично кивая головой.

Дивер показал ей свои руки.

– Сколько у меня пальцев, Зиона?

Десять, – ответила она, – сколько и у меня!

– Нет, – ответил он, – у меня одиннадцать пальцев.

– Не правда! – возразила Зиона.

– Могу доказать.

– Не можете! – настаивал Зиона. – Я хорошо считаю!

– Я могу доказать это. Показать?

– Да!

Сначала Дивер пересчитал все свои пальцы, начиная с правого большого и заканчивая левым мизинцем.

– …восемь, девять, десять. Ты видишь десять пальцев, верно?

– Верно! – нетерпеливо кивнула Зиона соглашаясь. К этому времени вокруг них собралась целая толпа мальчиков и девочек. Т’Пайна поняла, что Дивер был прекрасно знаком детям, и что они любили его. Теперь он поднял свою правую руку.

– Сколько здесь пальцев?

– Пять! – сказала торжествующе Зиона.

– Хорошо. Мы только что считали на этой руке, но давайте, удостоверимся. – На сей раз он начал с мизинца. – Десять, девять… восемь… семь… шесть, – он показал на большой палец, – и пять на этой. – Он снова поднял правую руку. – Сколько будет шесть плюс пять?

Глаза Зионы расширились в чрезвычайном замешательстве.

– Одиннадцать!

– А что я вам говорил? – спросил Дивер.

– Как вы это сделали ? – потребовала Зиона в замешательстве, поворачиваясь с восхищением. Она схватила его руки, исследуя их, как будто действительно ожидала найти там одиннадцатый палец, скрывающийся где-нибудь.