Андрей Земляной - Один на миллион: Один на миллион. Шагнуть за горизонт. Игра без правил

Белый уже закончил листать материалы на планшете и отложил его в сторону.

– Не знаю. Я, наверное, в такой ситуации устроил бы ему «черный день».

– Ну-ка поясни, – потребовал майор.

– Ну когда все из рук валится. Любимая щетка ломается, зубная паста вылетает с другой стороны, собака гадит на ковер в гостиной, а кухонный автомат готовит из элитных продуктов настоящую отраву. Десятки мелких и не очень пакостей, которые сами по себе не очень неприятны, но сложившись вместе, могут, я думаю, вывести из себя даже очень спокойного человека.

– Было такое предложение. Не получается слить все факторы к критическому порогу. Или устроить все в течение получаса, или все рассыпается.

– А если начать с самого гнусного – того, что запомнится надолго, и идти по убывающей так, чтобы к определенному моменту клиент окончательно «поплыл»?

– А? – Майор вопросительно посмотрел на психолога.

– Считаю. – Вера Радзиховская склонилась над планшетом.

– А как у вас? – Искалиев перевел взгляд на двух специалистов по электронике.

– Кухонный автомат сломаем без проблем, можем даже лампочку у него над головой взорвать.

– В туалете! – быстро вставил Белый. – А еще хорошо бы что-то такое сотворить с машиной, чтобы она ехала, но как-нибудь постукивала или что-то в этом духе.

– А зубная паста? – насмешливо спросил майор.

– Ну, – пожал плечами Белый, – это вообще на раз-два. Этой шутке, наверное, лет столько же, сколько и самому тюбику.

– Еще предложения есть? – громко произнес Искалиев, давая понять, что вопрос адресован ко всем.

– Собаке на вечерней прогулке подбросить кусочек вкусненького, – медленно отозвался сапер, не отрываясь от созерцания пейзажа за окном. – Чтобы она не только нагадила, но еще и проблевалась.

– Как наши проценты? – обратился Искалиев к Радзиховской.

– Уже около девяноста. – Девушка подняла голову от планшета и неожиданно улыбнулась Белому.

– Тогда можно еще добить его слегка засорившейся раковиной и сделать что-то не очень злобное с обувью, – произнес Белый. – Пусть похромает немного.

– А если злобное? – Искалиев заинтересованно склонил голову.

– Обработать слегка жидким азотом и чуть согнуть до появления трещин. Через некоторое время сами развалятся.

– Н-да. – Капитан Сергеев задумчиво почесал затылок. – Вы как хотите, а я над этим парнем прикалываться не буду. Чует мое сердце, ничего хорошего из этого не выйдет.

В комнате прошелестели сдержанные смешки.

– Ребятки, рано расхолаживаться! – остановил их майор. – Вера, как со списком?

– Готов.

Искалиев легко, словно танцуя, поднялся из кресла и, подхватив со стола планшет, который лежал перед Белым, одним движением ладони смахнул текст с экрана, словно крошки со стола.

– Перебрось.

– Ага. – Девушка кивнула.

– Значит, так. – Майор всмотрелся в ровные строчки. – Сигнализация, электроника – Семенов, Мехди. На них же – кухонный автомат и лампочка. Далее. Замки, канализация, автомобиль и собака – Сергеев, Семенов, Григорьева. Мелкие гадости в ванной и прихожей – Белый, Толмачева. Кроме того, на Белом – оперативная коррекция плана и консультации по отдельным пунктам. Вера! Не спускать с этой парочки глаз. А то чувствую я, что клиент наш после такого утра запросто приставит ствол к виску.

– Хорошо. – Девушка кивнула.

Это был действительно не лучший день в жизни полковника Шольца, старшего объединенной группы на русско-европейских переговорах по разграничению антарктического шельфа.

По какой-то причине будильник разбудил его на час раньше, и полковник, решив, что лучше он проведет это время в ванной, у порога спальни наступил на гадко пахнущую лужу. Шольц был полон истинно арийского спокойствия и, подмигнув виновато поскуливающему спаниелю Карлу, запустил робота-уборщика. Некоторое время он безуспешно давил на кнопки пульта, пока не убедился, что по какой-то причине аккумуляторы робота пусты и убирать придется руками. Это отняло еще двадцать минут, после чего он прошел в ванную и включил воду. Под умиротворяющий шум он достал из шкафчика «Орбит кристалл клинерс» и попытался выдавить на щетку немного зубной пасты. Почему-то паста не выдавливалась. Он прижал тюбик посильнее, и неожиданно тот лопнул, обдав герра Шольца зубной пеной с головы до ног. Посмотрев на себя в зеркало, подполковник немного натужно рассмеялся и, счистив щеткой с груди немного пены, принялся чистить зубы, что-то невнятно напевая. Затем, не прекращая напевать, он скользнул в бассейн, смывая неприятно щипавшую жидкость. Еще одной неожиданностью было то, что вода в бассейне была намного горячее, чем он привык. «Видимо, терморегулятор сдох», – решил Шольц и, не задерживаясь, быстро ополоснулся и вышел из ванной, отметив мимоходом, что слив в ванной, похоже, засорился, так как вода не уходила.

Кухонный автомат, получив команду от процессора дома, уже гудел, нарезая сыр и ветчину в тончайшие ломтики.

Полковник зарабатывал достаточно много, чтобы позволить себе дорогие натуральные продукты. Он вошел в кухню и был остановлен жутким запахом из тарелок, стоявших на столе. Сначала, грешным делом, Шольц подумал, что Карл каким-то образом смог нагадить и здесь, но, приглядевшись повнимательнее, высмотрел в отвратительной кучке и кусочки камамбера, приобретенного им специально для дня рождения, и накрошенную баварскую ветчину. Все это мало того что было полито дорогим шабли 2131 года, так еще и подпалено.

Выбрасывая несостоявшийся завтрак в утилизатор, герр Шольц уже не напевал. Он был серьезен и задумчив. Пройдя в гардеробную, он сбросил халат и, надев белоснежную форменную рубашку, принялся застегивать пуговицы. Внезапно одна из пуговиц, вместо того чтобы занять положенное ей место, осталась в руках вместе с обрывком нитки. Подполковник сжал и без того тонкие губы и, распечатав пакет с новой рубашкой, недовольно посмотрел в зеркало. На рубашке были явственно видны складки после плотной упаковки. Решив, что китель сегодня снимать не будет, он немного нахмурился и продолжил одеваться.

Когда в туалете над его головой взорвалась лампочка, обдав его мелкой пластмассовой крошкой, он от неожиданности сходил не только по-маленькому, но и по-большому, и сделал то, чего не делал вот уже много лет, – крепко выругался.

– Шшайсе!

Сильно ударившись в темноте о край раковины, он быстро вышел из уборной и, прихрамывая, дошел до прихожей. И тут все было не слава богу. Отчего-то новенькие ботинки за 500 дем не желали как надо стягиваться на ноге и при ходьбе неприятно шлепали.

Из дома Шольц уже не вышел, а вылетел, испытывая непреодолимое желание расквасить кому-нибудь морду крепким тевтонским кулаком. Завизжавший, словно резаный поросенок, правый задний маневровый ротор глайдера был последней каплей, переполнившей чашу терпения полковника. Он резко, словно боевую машину, бросил Корвет-Стормглидер в небо и, развернувшись над домом, вошел в скоростной коридор к Берлину. Остановленный за нарушение шумового режима через пятьдесят километров полицейским патрулем, он спокойно вышел из машины, подошел к двум полицейским арабского происхождения и точными ударами опрокинул их на бетон, несколько раз крепко наподдав ботинком напоследок. После чего вызвал армейский патруль и после короткой, но темпераментной беседы был препровожден в неврологическую клинику.