Николай Остапцов - Брызги времени

– Сударь, вы, случайно, не Пушкин? Александр Сергеевич?

– Да, брат, Пушкин… А откуда вы меня знаете?

– Признаюсь, я сам не очень понимаю… Несколько лет назад один маленький человек мне показал книгу, в которой был ваш портрет! Там было много интересного… Признаться, именно в той самой книге я и узнал, что можно ходить по цепи вокруг дерева и рассказывать сказки.

– И давно вы здесь?

– Не знаю… Мне кажется, что не так уж и давно… Только… Тот маленький человек мне говаривал, что вы давным-давно умерли… Что вас убил какой-то негодяй на дуэли… Как такое может быть?

– Не знаю! Видишь ли, Мурчик, я вполне живой! – Пушкин засмеялся. – Наверное, то был какой-то другой Пушкин! А вообще, я и сам не могу сказать, давно ли я здесь… Может, я сейчас сплю, и ты мне снишься?

– Какой дивный сон… Мне снится Пушкин, который писал про меня…. А я – снюсь Пушкину… Кстати, сударь… Вы, помнится, писали, что на ветвях этого самого дуба – сидит русалка. В книге была картинка, что на дереве сидит девушка с рыбьим хвостом вместо ног… Вам не кажется, что ей там делать, в общем-то, нечего?

Парень протянул ко мне руку, погладил по голове и захохотал.

– Конечно, нечего! Что ей там делать? Русалка на ветвях сидит… Это не я про неё написал!

– Дивно…

Мы долго беседовали с тем парнем.

Удивительно, но когда он исчез, небо оставалось всё таким же, белым. Хотелось пить. Ещё, хотелось есть, но нигде не было видно ни мышки, ни птички… Только абсолютно белое небо…

Как ни странно, я довольно скоро нашёл то самое место, где появился в этом Мире: выложенные мной камешки так и оставались лежать в виде первой буквы моего имени.

Как теперь вернуться?

Я какое-то время ходил вокруг, надеясь «провалиться» обратно, но ничего не происходило. Обессилев, я лёг на то самое место и вскоре уснул.

* * *

Когда я проснулся, было очень холодно и сыро. Утренняя роса, кажется, промочила меня настолько, что вздумай кто-нибудь меня отжать, набралось бы, наверное, целое ведро.

Никаких лопухов поблизости не видно… Да и репейник теперь – стал совсем другим – на волокнистых стеблях – коричневые колючие шарики. Знаю я эту гадость! Стоит лишь прикоснуться, эти шарики цепляются к шерсти, да так, что не оторвать!

Я осторожно, чтобы не нацеплять на себя репехов, отправился в дом.

Дверь была закрыта.

Едва я расположился на пороге, внутри послышались Андрюшкины шаги, потом – два раза лязгнул замок, дверь открылась.

– Му-урчик! Мурчик вернулся! – закричал Андрюшка, подхватил меня и принялся гладить. – Где ты столько пропадал? Знаешь, сколько всего с тех пор было? За день всего не расскажешь! Мне, правда, в школу пора бежать, но это ничего! Скоро Папа с работы придёт…

– Я тоже по тебе скучал! – сказал я ему. – Знаешь… Мне надо многое тебе рассказать…

– Можете, конечно, мне не верить, но всем известная с детства сказка Пушкина про Балду – написана с меня!

Незнакомец, с видимым удовольствием, сделал глоток кислого пойла, которое, по какому-то недоразумению, назвали пивом. Его большой, несколько раз переломанный нос был сплошь покрыт тёмной капиллярной сеткой, от чего казался красным, как у алкоголика со старых карикатур. Его руки были больше похожи на клешни, кожа на пальцах покрыта бесчисленным множеством больших и мелких царапин, в которые въелась грязь, множество заусениц вокруг грязных ногтей красноречиво говорили о нелёгкой жизни и тяжёлой ручной работе.

– Да ладно тебе, заливать! Мы тут все – рассказчики! В кого не ткни пальцем, каждый – «гусляр – балладист»…

Второй мой компаньон уже минут двадцать мусолил так и не найдя спичек, чуть лопнувшую папиросу. Его кружка почти опустела, хотя на дне ещё оставалось несколько глотков напитка.

У него тоже была колоритная внешность, но нос был не красным, а, скорее, синим, больше похожим на сливу. Огромные мешки под глазами, заплывшее лицо, как и у первого, только сам он был пониже ростом, а большой «пивной» живот сильно оттягивал серую футболку, от чего казалось, что мужик зачем-то засунул под неё подушку или мяч.

– Дело ваше, конечно… Можете не верить… Но, знаете… мне нужно выговориться.

– Да ладно… чего уж там… Валяй! – Я присоединился к беседе и придвинул к центру стола припасённого вяленого леща.

– Я, с Вашего позволенья, угощусь лещиком? Сто лет не лакомился…

Не дожидаясь разрешенья, красноносый оторвал бок, ловко разделал сухую рыбёху, и вытащив из о рта грязными пальцами рыбье ребро и начал свой рассказ.

***

– Всё началось с того, что я служил в армию. Нет, не так! Я был офицером! Не верите? Теперь я и сам не верю! А ведь служил! Был целым майором хронопатрульной службы!

– Что-то не слышал про такую. – Тихо отметил синеносый.

– Есть такая. Точнее, будет… Лет через шестьдесят… – Так же тихо прокомментировал красноносый. – Кстати, давайте познакомимся, что ли? Егор! Майор хронопатрульной службы. Сейчас, наверное, бывший…

– Лёша!

– Миша! – Зачем-то соврал я.

Мы обменялись символическими рукопожатиями и дежурными «Очень приятно!».

– Так вот, продолжил Егор, во время одного из патрульных вылетов, я оказался в начале девятнадцатого века. Время было, знаете, паршивое…

– Оно всегда такое…

– Всегда, да не всегда…

– Так вот. Как всем известно, в одна тысяча восемьсот двенадцатом году, была война.

– Конечно, известно! С Наполеоновской Францией!

– Именно так! Так вот… Во время Бородинской битвы, я должен был сладить за порядком над батареей Раевского.

– А зачем? Там и так всё было «в порядке».

– Потому и в порядке, что мы следили. Если можно, не перебивайте, пожалуйста! А то я всё время сбиваюсь. Так вот… Если кто не в курсе, «Эмвэшки» четвёртой серии – капризные очень… Особенно, если «дельта Тэ» близки к нулю… Вот случайный взрыв и повредил обмотку ходового генератора.

Мне показалось странно, что человек со внешностью землекопа легко рассказывает об особенностях какой-то непонятной «Эмвэшки», а эта его «дельта Тэ» так просто «вышибла»…

– Слушай, Егор… А что значит «Эмвэшка»?

– Это от эМ и Вэ – Машина Времени…

– В общем, задымила моя «Эмвэшка», я чуть не рухнул! Но, с Бородинского поля, всё-таки, убрался! А вот домой вернуться – не смог… Так и плюхнулся в Васильках… Представляете! В чужом Времени! Только родиться я должен через триста лет! А там… Не то, что б радио… Простого электричества – нет! Чтоб худо-бедно отремонтировать мою «Эмвэшку» – хотя бы паяльник нужен! А у меня – вместо ящика с ЗИПом – дыра в обшивке… Сквозная! Да такая, что через неё вывалиться можно! Витков двести «серебрянки» повреждено! Харчей – на два дня… Как вам такое?