Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]

Прошлое оказалось так тесно переплетено с настоящим, что появление Уилсберга стало для Герберта лишь последним завершающим штрихом, толчком к закономерному в данной ситуации приступу дежа вю…

Из Кувейта он попал сначала на борт корабля-госпиталя, курсировавшего в водах Персидского залива, а затем еще на протяжении года проходил курс лечения и психологической реабилитации на родине в Штатах.

В итоге свое двадцатисемилетие Герберт встретил совершенно иным человеком.

Известие о присвоении ему внеочередного воинского звания застало лейтенанта Ричардсона на госпитальной койке. Он воспринял эту новость с равнодушием. В зачитанном ему приказе содержались такие формулировки, как «мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга», но Герберт был не из тех людей, кто выдает желаемое за действительное и в конечном итоге начинает верить, что так оно все и случилось.

Нет. Не было мужества и героизма. Был страх, растерянность, неприятие… Он выжил, но прекрасно понимал, что защищал себя, а не драгоценные ящики с оборудованием, сохранностью которых командование на поверку оказалось обеспокоено много больше, чем конкретными судьбами отдельно взятых людей.

Телесные раны новоиспеченного капитана затягивались быстрее, чем полученные моральные ожоги.

Лежать, размышляя о случившемся, было для него худшим из испытаний. Герберт понимал, что сутки, проведенные в Кувейте, продемонстрировали ему всего лишь одну из гримас войны, крохотный эпизод из множества ее обличий. Он не стал храбрее или профессиональнее — лишь получил свою долю ночных кошмаров…

Капитан Горман и еще двенадцать незнакомых ему парней погибли под огнем собственной артиллерии, но об этом никто не говорил вслух, как и о поступке капрала Дугласа. Одна ошибка порождала другие, и эта цепь роковых обстоятельств невольно толкала его на тяжелые размышления.

Он не брал под сомнение целесообразность военной акции против агрессора. Если в мире есть люди, сеющие насилие и смерть, презирающие человеческую жизнь, как высшую ценность, — они, безусловно, должны быть наказаны.

Рассудок Герберта протестовал против «издержек войны», не оправданных с его точки зрения потерь, как физических, так и нравственных. Все чаше и чаще капитану снился один и тот же сон: он видел, как капрал Дуглас делает замах, чтобы метнуть в злополучный подвал ручную гранату и…

…Черты Майкла внезапно начинали трансформироваться — лицо оставалось тем же, но каждый мускул на нем как будто затвердевал, теряя свою озлобленную напряженность, и события вдруг начинали развиваться вовсе не по тому сценарию, за который цеплялась память.

Дуглас медленно поворачивает голову, и Герберт слышит тонкий, хорошо знакомый ему всхлип сервомотора, понимая, что перед ним уже не человек, а машина — андроид, с полным набором сканирующих систем, нейроэлектронным рассудком которого руководит не сиюсекундная ненависть или шок, а логика полученных данных, обработанных посредством специально обученных нейросетей…

Он не выдергивает чеку из осколочной гранаты, а резко опускается на одно колено, и одиночный выстрел из «М-16» рвет сторожкую тишину.

В подвальном помещении раздается вскрик.

Голова андроида поворачивается к Герберту.

— Цель поражена, сэр. Мирные граждане не пострадали.

…Он каждый раз просыпался в холодном поту — сон не приносил облегчения, потому что его грезы на тот момент были практически неосуществимы. Высокие технологии в начале девяностых еще не достигли того уровня развития, чтобы на их базе можно было создать механического бойца. На свете не существовало кибернетической либо псевдонейронной системы, способной соперничать с человеческим мозгом по скорости быстродействия, объему памяти, а главное — наличию интеллекта.

Было и второе препятствие, перечеркивающее грезы новоиспеченного капитана. Автономная энергетика человеческого метаболизма не могла быть реализована на машинном уровне. Различные компьютеры и их сетевые единения оставались статичны, прикованы к одному месту, зависимы от стационарных источников питания.

Эти проблемы казались неодолимыми, но мечту, рожденную во сне, не вытравишь из рассудка, не позабудешь, как случайный эпизод повторяющегося кошмара.

В конечном итоге его душа не выдержала борьбы противоположностей.

В августе 1992 года капитан Ричардсон подал прошение об отставке и, получив удовлетворительный ответ, превратился в гражданского специалиста. Он решил, что единственным выходом для него будет работа над миниатюризацией и совершенствованием нейросетей, разработкой принципиально новых архитектур искусственных нейронов, которые в конечном итоге позволят если не ему лично, то его преемникам создать универсальное средство борьбы со злом…

В ту пору он свято верил в истинность своего выбора, не задумываясь над тем, как часто дорога, вымощенная благими намерениями, ведет прямиком в ад…

…Ад, который он мог теперь воочию наблюдать с настенных экранов под резкие реплики генерала Уилсберга.

Альберт нервно расхаживал по небольшому подиуму, поочередно обращаясь к присутствующим специалистам с одним и тем же вопросом:

— Кто в конце концов объяснит мне, почему андроид открыл огонь по женщинам?!

Взгляд Уилсберга, в который уже раз, тяжело прошелся по бледным лицам подчиненных.

— Почему вы молчите? Для чего вам было дано двое суток времени и сотни терабайт расшифрованной телеметрии? Где выводы? Ты. — Он резко указал на одного из компьютерных техников. — Отвечай — ведь этот андроид изначально был настроен на исполнение бытовых функций, верно?

Техник, со знаками различия капитана, встал.

— Да, сэр.

— Значит, кибермеханизм имел четкое, недвусмысленное представление о той разнице, которая существует между вооруженным боевиком и безоружной женщиной?

— Нет, сэр, — побледнев, ответил капитан.

— То есть?! — На этот раз замешательство испытал Альберт. — Разве его нейросети не обучали распознаванию образов?! Эти машины на предварительных испытаниях ухаживали за детьми! — резким тоном напомнил он.

— В том случае у андроида работали иные нейросети, — ответил капитан. — Все зависит от выбора базовой модели поведения, которая реализована в различных, сосуществующих параллельно системах.

— Не морочьте мне голову! — взорвался Уилсберг. — Я присутствовал на полигонных испытаниях и своими глазами видел, как кибермеханизмы с одинаковой легкостью справлялись с разноплановыми проблемами без дополнительной перенастройки!

— Да, сэр. Вы абсолютно правы. Андроид, исполняющий бытовые функции, мог автоматически перейти к решению иных задач, но для этого требовалось возникновение определенной ситуации: например, при испытаниях мы инсценировали прорыв трубы городских коммуникаций или возгорание электропроводки. Распознавание возникшей проблемы активировало иные нейросети, специально обученные для эффективного устранения технических неисправностей. Аналогичным образом инициализировался режим охранных функций — для этого системе андроида было необходимо зафиксировать незаконные действия, классификация которых заранее прописана в его базах данных.