Дуглас Адамс - Всего хорошего, и спасибо за рыбу!

— О Боже, — сказала она. — Я вам не мешаю?

И с тревогой уставилась на Артура и Фенчерч.

— Нет, все прекрасно, — ответил Артур. — Прекраснее некуда, — настаивал он. И добавил: — Спасибо.

— Послушайте, — проговорила особа упоенно, восторженно и взволнованно,

— у вас… любовь, да?

— Трудно сказать, — ответил Артур. — Мы даже не успели поговорить.

И покосился на Фенчерч. Та улыбалась.

Особа понимающе кивнула.

— Через минуту я покажу вам призы, — сказала она и удалилась.

Артур со вздохом снова повернулся к девушке, хотя вряд ли решился бы сказать, любовь ли у них.

— Вы собирались меня спросить, — сказала она.

— Да, — согласился Артур.

— Если хотите, мы можем спросить вместе, — предложила Фенчерч. — Нашли ли меня…

— …в сумке… — подхватил Артур.

— …в камере хранения, как Уорсинга из пьесы «Как важно быть серьезным»… — проскандировали они хором.

— …на вокзале Фенчерч-Стрит?

— Отвечаю: нет, — сказала Фенчерч.

— Отлично, — заметил Артур.

— Меня там зачали.

— Что?

— Меня там за…

— В камере хранения? — возопил Артур.

— Нет, конечно, нет. Не говорите глупостей. Что моим родителям делать в камере хранения? — выпалила она, несколько шокированная его предположением.

— Ну, я не знаю, — промямлил Артур, — может…

— Это было в очереди за билетами.

— В очереди…

— В очереди за билетами. Это с их собственных слов. Детали они сообщать отказываются. Они только говорят, что никто не в силах представить, какая скука стоять в очереди за билетами на вокзале Фенчерч-Стрит.

Она лениво сделала маленький глоток томатного сока и посмотрела на часы.

Артур никак не мог оправиться после того, как поперхнулся газировкой.

— У меня осталась минута, максимум — две, — сказала Фенчерч, — а вы еще не начали рассказывать удивительную, потрясающую историю, которую так хотели рассказать.

— Может, вы все-таки разрешите подвезти вас до Лондона? — спросил Артур. — Сегодня суббота, у меня нет важных дел, я…

— Нет, — сказала Фенчерч, — спасибо, очень мило с вашей стороны, но нет. Мне надо несколько дней побыть одной.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Но…

— Расскажете в другой раз. Я дам вам свой телефон.

Пока она царапала карандашом на клочке бумаги семь цифр и передавала клочок Артуру, сердце его то проваливалось в пятки, то тщилось выскочить из груди.

— Теперь мы можем вздохнуть спокойно, — проговорила она, раздвинув губы в медленной улыбке. Ее улыбка заполнила все существо Артура, и ему показалось, что еще немножко — и он взорвется.

— Фенчерч, — сказал он, упиваясь звуками этого имени. — Я…

— Коробка «Пьяной вишни», — возвестил приближающийся голос, — и еще одна прелестная вещь, я так и знала, что вам понравится — пластинка. На ней записаны пьесы для шотландской волынки…

— Да, спасибо, очень мило, — твердо сказал Артур.

— Я решила вам их показать, раз уж вы приехали из Лондона, — объяснила особа с химической завивкой.

Она держала их на вытянутых руках, чтобы Артуру было лучше видно. Он видел, что это и впрямь коробка конфет «Пьяная вишня» и пластинка с пьесами для шотландской волынки. Вот такие призы.

— Теперь пейте спокойно ваше ситро, — сказала особа, легонько потрепав Артура по мокрому от пота плечу. — Я так и знала, что вам захочется на них посмотреть.

Глаза Артура вновь встретились с глазами Фенчерч, и он вдруг не нашелся, что сказать. Мгновение пришло и миновало, испорченное этой проклятой старой дурой.

— Не волнуйтесь, — произнесла Фенчерч, пристально глядя на Артура поверх стакана, — мы еще поговорим.

И сделала еще глоток.

— Возможно, — добавила Фенчерч, — если бы не она, у нас ничего бы не получилось.

Фенчерч улыбнулась уголком рта и встряхнула головой. Волосы вновь упали ей на лицо.

Она была совершенно права.

Артуру пришлось признать, что она была совершенно права.

В тот же вечер Артур прогуливался вприпляску вокруг своего дома, воображая, что медленно бредет через поле спелой ржи, и каждую минуту, сам не зная почему, разражаясь хохотом. Ему пришло в голову, что даже прослушивание выигранных пьес для волынки не испортит ему настроения. Было восемь часов, и он решил, что принудит себя, силком заставит прослушать всю пластинку — а потом уже позвонит Фенчерч. Возможно, вообще следует отложить звонок до завтра — это будет ход светского человека. Или до следующей недели.

Нет. Никаких хитростей. Девушка нужна ему, а на остальное ему наплевать. Она нужна ему решительно и бесповоротно, он обожает ее, он желает ее, он хочет проделать с ней вместе много всяких вещей и разделить с ней свою жизнь.

Он изумленно поймал себя на том, что кричит «Гип-гип-ура!» и, как дурак, несется вприпрыжку вокруг дома. Ее глаза, ее волосы, ее голос да вся она…

Артур остановился.

Он поставит пластинку с волынкой. А потом позвонит.

Или сначала позвонит.

Нет. Он сделает вот что. Он поставит пластинку с волынкой. Прослушает все пьесы до самого конца, до последнего стона раненой ведьмы. И только тогда позвонит. Именно в таком порядке. Да будет так.

Артур уже боялся дотрагиваться до предметов; ему казалось, что от его прикосновения они взорвутся.

Он взял в руки пластинку. Надо же, не взорвалась. Вытащил ее из конверта. Открыл проигрыватель, включил усилитель. Все осталось цело.

Опустив иглу на диск, глупо захихикал.

Уселся в кресло и торжественно прослушал «Шотландского солдата».

Прослушал «Чудотворное милосердие».

Прослушал нечто о какой-то горной долине.

Вспомнил о сегодняшнем замечательном ленче.

Только они собрались уходить, как вдруг раздались оглушительные возгласы. Особа с жуткой химической завивкой махала им рукой из другого конца зала, точно глупая куропатка с перебитым крылом. Все посетители буфета повернулись к Артуру и Фенчерч, будто требуя от них ответа.

Они пропустили мимо ушей рассказ о том, как довольна и счастлива будет Энджи, когда узнает, что ей собрали четыре фунта тридцать пенсов на искусственную почку, до них еле-еле дошло, что кто-то за соседним столиком выиграл коробку «Пьяной вишни», и они не сразу усекли, что громогласная особа интересуется, не у них ли билет номер тридцать семь.

Оказалось, что у них. Артур сердито посмотрел на часы.

Фенчерч подтолкнула его локтем.

— Идите, — сказала она, — идите и получите приз. Не будьте букой. Произнесите речь про то, как вы рады, и можете мне позвонить и рассказать, как все прошло. Мне очень хочется послушать пластинку. Идите!

Она легко коснулась его руки — и ушла.

Завсегдатаи буфета сочли благодарственную речь Артура чересчур эмоциональной. В конце концов он получил всего лишь пластинку.