Филипп Дмитриев - Аттракцион свободы

Матвей взял меню, которое тут же открылось на середине. Здесь находилось самое популярное и самое дешевое мороженное с замысловатым названием «Ванильная фантазия Ван Гога», если не видеть картин живописца то, можно подумать, что фантазия у него крайне скудная. Блюдо представляло собой мягкий пломбир, размазанный спиралью улитки по тарелке, в центре композиции находилось микроскопическое безе. Иногда, вместо безе втыкали листик мяты. Вот и вся фантазия.

Аня решила заказать «Фиолетовый бум».

– Ты меня разорить хочешь, – сказал Матвей.

– Да, я сама заплачу, успокойся, – сказала Аня, от чего у Матвея засверлило в груди.

– Нет, уж, – сказал он, – бери, что хочешь.

Когда ребята сделали заказ, входная дверь зазвенела колокольчиком, и в кафе вошел посетитель. Аня не сразу узнала его, поскольку парень снял свои футуристические очки с красной полоской. Но потом возмущение всколыхнуло ее, вошедший от чего-то стал не просто раздражать ее, а бесить.

Мороженое принесли, Аня поглощала его ложку за ложкой. Матвей ковырял свою «Фантазию Ван Гога», растягивая удовольствие, но через некоторое время обратил внимание на гневное состояние Ани. Она ела и смотрела с призрением на преследователя. Тот, впрочем, не обращал на нее внимания. Он положил на стол свой аппарат-рюкзак, достал из футляра какую-то тряпочку и принялся его чистить. Без очков профиль его лица стал напоминать грушу. Выдвинутый вперед курносый нос, и массивная челюсть шла в купе с узко посаженными впалыми маленькими светло-зелёными глазами. Светло-русые волосы закрывали высокий плоский лоб.

– Ты чего? – спросил Матвей.

– Ты не видишь? – Аня перевела взгляд на Матвея, – то он ходил за нами, а теперь сидит и чистит свою рацию. Радист…

Матвей засмеялся, сжав губы, чтобы мороженое не выпало обратно.

– Что? Что ты смеешься! – гнев Ани куда-то улетучился, и ей тоже стало смешно, – ты надо мной что ли? – она захватила ложкой большой кусок мороженого и, не рассчитав, с жадностью запихнула его в рот.

– Когда я был маленький, думал, что вот, которые рожают, те роженицы, а кого рожают, называются «родисты», – проглотив мороженое, сказал Матвей. Аня и без того не могла справиться с мороженым, занявшим всю полость ее рта, а теперь взорвалась от смеха, и съеденное потекло по подбородку. Она стала давиться и, в конце концов выбежала в туалет, не в силах справиться с мороженым, которое оправдало свое название и действительно стало фиолетовым бумом.

Лишь только Аня скрылась за дверью уборной, мальчик встал, надел очки и подошел к Матвею.

– Как к тебе относятся твои родители? – спросил мальчик, направляя лазерный луч из очков Матвею в лоб.

– Мои хорошо, но тебя явно здороваться не учили, – сказал Матвей и развалившись на скрипучем диване, оглядел подошедшего с ног до головы.

– Тогда тебе лучше валить отсюда, – заметил мальчик.

– Чего? – возмутился Матвей.

– Нет? Ну, как хочешь, – сказал незнакомец, который, похоже, и не собирался отпускать Матвея. Он нажал кнопку на аппарате-рюкзаке, и что-то чиркнуло, будто произошло короткое замыкание. Матвей исчез, ложка, которую он держал в руке, полетела с мороженым вниз, звонко ударившись об пол. Растаявшее содержимое расплескалось по дивану и полу.

Шаг в пустоту

Аня умылась и вдруг на нее нахлынуло чувство тревоги. Посмотрев в зеркало, отражавшее еще одно зеркало сзади, она увидела коридор из своих отражений. Там вдалеке она была такой маленькой, ей захотелось к маме.

Аня глубоко вздохнула и вытерла лицо бумажным полотенцем, ее светлые волосы, намоченные, когда она умывалась, прилипли к щекам, она убрала их. Ей послышалось электрическое шипение, которое уже стало ее пугать. Свет моргнул. Ей захотелось выйти, появилось ощущение, будто она забыла что-то очень важное, и теперь это исчезло навсегда. Она умылась еще раз горячей водой, стало немного легче. Вдруг зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть. Мама.

– Аллоха!– настроение у Ани сразу улучшилось.

– Аня, ну что за Аллоха? Привет. Люди вокруг что о тебе подумают, с твоим "але, Леха",– сразу же принялась поучать мама. Это сдуло настроение Ани, как ветер сдувает пыль с асфальта.

– Да, тут, не особо кому думать, – Аня огляделась – в туалете никого не было.

– Ты ключи от дома взяла? – проигнорировала комментарий мама. Аня нахмурила брови и ощупала карман, ключи были на месте, брелок в виде пупса висел снаружи. Аня вытянула ключи за брелок, машинально, разглядывая пластовую игрушку. Ей нравилось трогать пластик, из которого он был сделан, такой бархатный, что его невозможно было выпустить из рук. Пупс улыбался, и его пышные щеки делали его толстяком. Из-за Аниной страсти к бархатному пластику, голубые ползунки были наполовину стерты.

–Да, а что? – сказала Аня, уже подозревая неладное.

– Подожди, у тебя же сегодня спецкурс, почему ты не на нем? – мама опять проигнорировала ее слова.

– Закончился уже, – соврала Аня.

– Ты поела? – спросила она, не думая о том, когда Аня могла успеть поесть между бесконечными дополнительными занятиями, на которые она ее записала.

–Да, мам, поела. Зачем звонишь? Ради этого? – уточнила Аня, все больше убеждаясь, что мама от нее чего-то хочет.

– Вообще-то, хотела тебя попросить забрать Иришку из школы, – сказала она виноватым голосом, – У нас тут приехал зам. Министра образования, меня просят повторно выступить, а это еще часа 2-3 точно. Извини, но папа тут мне тоже нужен, так что придется тебе самой.

–Мам, ты чего? Ты же обещала! Тебе только твои конференции нужны! – обиделась Аня, надавив пупсу на лицо, от чего оно вмялось и стало страшным.

– Аня, не устраивай истерику, я и так волнуюсь перед выступлением, и ты тут еще. Я знаю, что мы часто с папой не держим слово, но помни, что содержать вас с Ирой это не такое простое дело! Так что забери сестру. Ужин в холодильнике, разогрейте и съешьте. Все, целую, пока, – она положила трубку.

Щеки Ани покраснели, краснота как будто жидкость стекла к глазам, которые тут же заслезились. Она посмотрела на смятое лицо пупса, уголки ее рта, опустились вниз. Аня поморгала, сдавила голову игрушки у висков, и его страшное резиновое лицо выпрыгнуло обратно, он стал похож на рыбу. Вдох, выдох, вдох, выдох. Легче. Аня убрала ключи в карман, умылась еще раз, смыв красноту и обиду с лица. Еще раз вдох, и еще раз выдох.

Когда Аня вышла из уборной, в зале никого не было, только тарелки с растаявшим мороженным. Дорогу перегородила высокая фигура, приглядевшись, Аня узнала женщину, что стояла за прилавком.

– За мороженое оплачиваем, – сказала она почти басом.

– А, где…? – Аня растерялась, она не могла поверить, что Матвей сбежал, не желая платить за мороженое.