Антон Первушин - КФ, ИЛИ «КОСМОС БУДЕТ НАШИМ!» (Антология 2008)

В основном тут жил персонал автоматических заводов, которые всё же не могли работать совсем без людей. Отработав месяц на Плутоне, человек улетал на Землю, а на его месте появлялся другой. Но были и постоянные жители, считавшие, что не стоит тащиться через всю систему, чтобы попасть из одного мегаполиса в другой. К такому старожилу и направлялся Энеа Катальдо.

Владимир Маркус не был инженером, хотя и жил в Тёмном городе. Он был художником, одним из последних анималистов Земли и одним из первых пейзажистов Плутона.

Катальдо толкнул дверь студии, которая оказалась незапертой. Там никого не было, и Катальдо остановился у порога, оглядываясь и поглаживая щёку кончиками пальцев. Эта привычка появилась у него после того, как в заповеднике ему сломали челюсть. Кость срослась через четыре дня, но привычка касаться пальцами лица, словно проверяя его целость, по-видимому, осталась навсегда.

С эскизов и набросков смотрели неприветливые, мрачные и просто злые пейзажи. Предположения Катальдо подтверждались.

«Недооценили меня, — подумал он, вспомнив заповедник, — а теперь поздно меры принимать. Я не один».

Дверь за спиной отворилась, в студию быстро вошел низенький сухой человечек.

— Извините, — сказал он. — Опоздал. С этими кессонами не знаешь, когда домой попадёшь. Вы Энеа Катальдо?

— Да, я писал…

— Знаю, знаю. Ну а Владимир Маркус — это я. Чем могу служить?

— Я читал ваши статьи. Вы говорите, что природа, купленная такой ценой, не нужна человеку. Я согласен с вами.

— Вы не совсем верно поняли. Я писал, что природа будет не нужна людям, просидевшим сто или двести лет в четырёх стенах.

— Это не важно, выводы получаются те же. Меня интересует другое. Вы писали, что вашу точку зрения разделяет много людей, причём готовых действовать. Это правда?

— Мы действуем.

— Есть ли среди вас ученые, техники? Только такие, которым вы доверяете, как самим себе?

Вместо ответа Маркус набрал на браслете индекс, а когда на вызов ответили, произнёс всего одну фразу:

— Джоти, если ты свободен, зайди ко мне. — Потом, повернувшись к Катальдо, сказал: — Странный у нас разговор, да еще стоя. Давайте пройдём в комнату и сядем.

Они направились было к двери, и тут в студию вошёл ещё один человек. Он тоже был невысок, но монументально толст. Человек с такой нездоровой полнотой впервые встретился Катальдо, и это сразу расположило его в пользу незнакомца.

— Позвольте представить, — сказал Маркус. — Джоти-шонкор Шиллонг, мой ближайший сосед и ближайший друг. Между прочим, крупный изобретатель. Джоти, это Энеа Катальдо, человек, приехавший с Земли, чтобы сообщить нам нечто важное.

Очутившись в комнате и усевшись за стол, Катальдо почувствовал себя уверенней. Несколько секунд он собирался с мыслями, потом заговорил:

— Вам не хуже меня известно, в какое нестерпимое положение попала Земля. Силы человечества тратятся на поддержание остатков природы. Людям жить невозможно. Самым правильным и логичным было бы прекратить гальванизацию этого полутрупа. Мы должны действовать. Надо заставить человечество отказаться от бессмысленной траты сил. Сделать это можно, лишь поставив его перед фактом гибели живой природы. — Катальдо перевёл дыхание и оглядел слушателей. — Я биолог, — продолжил Катальдо. — У меня есть ряд веществ, уничтожающих растительность. Разработаны способы их получения. Требуется наладить производство и найти способ равномерного распыления их над поверхностью Земли. Вещества очень активны, достаточно пятидесяти тысяч тонн, чтобы уничтожить растения на всём земном шаре, что равносильно гибели живой природы вообще. Так человечество будет поставлено перед необходимостью выработки новых моральных ценностей.

— Вещества действуют на человека? — быстро спросил Шиллонг, очнувшийся от летаргической задумчивости.

— Абсолютно безвредны. Впрочем, вы можете проверить.

— Это уже хорошо.

— Вы сделали нам не совсем обычное и весьма серьезное предложение, — сказал Маркус. — Надеюсь, вы понимаете, что нам бы хотелось подумать и обсудить его…

— Да, конечно. Я завтра зайду.

— Не надо, лучше мы к вам зайдем.

Маркус и Шиллонг пришли к Катальдо вечером того же дня. С ними пришел ещё один человек, незнакомый Катальдо.

— Сахава-сан, — представил его Маркус, — председатель Совета Тёмного города. Он подтвердит то, что мы скажем. Мы долго думали, что делать с вами, и решили так: мы просим вас покинуть город. Население обижено, что именно сюда вы явились искать единомышленников. Вы можете отправляться куда угодно и делать что хотите, но предупреждаю: все люди на Земле и в космосе, все до последнего человека знают, что вы собирались сделать, и знают вас в лицо. А теперь идите.

Маркус распахнул дверь, и Катальдо испуганно попятился от неё, прикрывая руками челюсть.

Паоло насыпал на мокрую ладонь немного борной кислоты и растёр по рукам. Иначе не отмыться, руки вечно будут казаться мылкими. И ещё глаза болят. А с остальным вроде пообтерпелись. Вот свежему человеку на станции тяжело. Что-то в последнее время стало неладно с герметичностью, снаружи подсасывает аммиак. Остаётся радоваться, что не синильную кислоту. Хотя герметичность уже не имеет значения, станция доживает последние дни — «Факел» включён.

Дежурный по участку, Хольт Нильсен, увидев Паоло, устало потёр ладонями физиономию и произнёс:

— Мне это не нравится. Напряжение растёт слишком быстро и скачками. Я задействовал два процента лимитной энергии.

— Могло быть хуже.

— Но должно быть лучше. — Нильсен поднялся, уступая место Паоло.

Тот придавил пальцем клавишу микрофона и сказал:

— Паоло Бенини принял дежурство по участку Червлено Плато.

— Понял, — донёсся из селектора голос Бахтера.

— Видишь, сам в Центре, — сказал Нильсен. — По-моему, он там и спит. Ох, не нравится мне это.

— Ничего… — рассеянно протянул Паоло, проверяя показания приборов.

— Обрати внимание на восточный сектор, — подсказал Нильсен, — там скоро порода плавиться начнёт.

— В восточном секторе — не страшно. Пробьём вулкан и снимем напряжение.

— Не увлекайся.

— Знаю.

— Тогда я пошёл. Спокойной вахты.

Спокойной вахты не получилось. «Факел», действовавший на противоположной стороне планеты, был слишком мощной штукой, чтобы позволить спокойную вахту кому бы то ни было. Паоло пытался представить, что происходит возле «Факела», и не мог. На экранах он видел только чудовищную кашу, а на снимках с орбиты — бесформенное пятно, постепенно расплывающееся, словно клякса на фильтровальной бумаге.

Там из десятков кратеров небывало огромного искусственного вулкана бьёт ураганный поток кислорода, который тут же холодным каталитическим способом соединяется с аммиаком атмосферы. Образуются азот и вода. Мутное пятно, видимое с орбиты, — первые тучи на Терре. Скоро из них пойдёт дождь, соседняя равнина станет дном моря, и когда-нибудь на Червлено Плато, где находится его станция, будут построены морские курорты. А пока надо сохранить в спокойном состоянии недра планеты. Каждый лишний градус, на который нагреется океан, на несколько лет отдалит заселение Терры. Поэтому в Центре были недовольны, когда Па-оло сообщил, что ему пришлось пробивать вулкан. Червлено Плато — один из спокойных участков, вулканы здесь не запланированы вовсе. Зато, сдавая через шесть часов дежурство, Паоло с гордостью доложил, что задействовано всего два с четвертью процента лимитной мощности.