Денис Латышев - Хроники Восстания. Книга 2

Из раздумий архангела, вывел мягкий голос. Только, обладатель этого мелодичного тембра, мог подойти к Михаилу незаметно:

– Здравствуй, Михаил.

Михаил медленно повернул голову и посмотрел на вновь прибывшего.

– Привет, Яхоэль Метатрон, – ответил архангел и вновь устремил свой взор в одному ему ведомые дали.

Вновь прибывший, не обратив внимания на холодное приветствие, встал рядом.

– Как прошла встреча с Люцифером? – спросил Божий глас, не ходя вокруг да около.

Михаил не удивился, что его собеседник знал о случившемся.

– А сам-то, как думаешь? – спокойно ответил Страж Эдема.

– Ты уговорил его отступить и сейчас он рассматривает варианты свой капитуляции?

Михаил недоуменно посмотрел на своего собеседника, готовый взорваться в приступе гнева, но натолкнулся на озорной взгляд молодых глаз ангела.

– У тебя странное чувство юмора, Яхоэль, – отвернувшись, сказал Михаил. – Ты слишком беспечен, для десницы нашего отца.

– И это говоришь мне ты? Тот, кто провернул практически невозможный трюк и пробрался в самое сердце флота предателя, – усмехнулся Метатрон. – Я не узнаю тебя, Страж Эдема. Ты, хотя бы на секунду осознаешь, что мог погибнуть?

– Люциферу меня не победить, – коротко бросил архангел, продолжая смотреть вдаль.

– Раньше твоё утверждение было верным. Люцифер, в отличие от Гавриила, был аспектом жизни, но сейчас, Осквернитель имел все шансы сокрушить тебя. Он обрел колоссальные силы, – теперь Метатрон стал серьезным. – А ты подумал, что станет со всеми, если ты сейчас погибнешь? Ты хотя бы на мгновение подумал о последствиях твоего столь глупого шага?

– Что ты хочешь от меня услышать? – резко повернувшись к Метатрону, спросил Михаил ледяным голосом. – Тебе этого не понять. Ты никогда не понимал. Ты всегда был в стороне от нас, даже не пытаясь сблизиться. Даже память о тебе вернулась к нам лишь недавно. Пойми же, они мои братья. Некоторых я знаю почти столько же, сколько и себя. Тебе не понять, ты ведь даже не один из нас!

Наступила тишина. Михаил, погорячившись, затронул непростую тему.

– Да, быть может я не ангел, но я не перестаю быть вашим братом. И вы для меня не перестаете быть братьями. Даже они. Но я, в отличие от тебя, понимаю, что сейчас главное не дать им уничтожить всё, что с таким трудом нами сделано в прошлом. Их не вернуть, их не переубедить, с ними нельзя сесть за стол переговоров и воззвать к доводам разума. Всё что они хотят – это сокрушить бастионы Эдема. Так что, наша основная задача – не дать им этого сделать. И сделать для этого, всё возможное и даже невозможное.

– Убить их? – глядя прямо в глаза Метатрону, спросил Михаил.

– Если другого выхода не будет, да, – выдержав суровый взгляд, ответил Яхоэль.

– Радикальное решение, – съязвил генерал. – Самый простой способ, убить их и всё. Лишиться сразу шести генералов. Шести легионов.

– Они уже потеряны для нас. И хуже того, они сейчас являются орудием врага. Возможно сам6ым смертоносным орудием. Пойми же, Михаил, сейчас решается судьба всей Вселенной, и мы не можем позволить своим эгоистичным чувствам взять вверх над рассудком. Ты хоть представляешь, что будет, если Люцифер обретёт все фрагменты ключа от Вселенной?! Сначала воцариться короткий период агонии всего живого, а затем коллапс. Само Упорядоченное перестанет существовать. Все старания Отца пойдут прахом.

– Старания Отца? Ты сейчас говоришь о причине его отсутствия? – грубее, чем хотел, спросил Михаил.

– Да. Всё что он делает, – это дает нам шанс. И нам и всему живому, разбросанному в бескрайнем космосе. И все мои действия направлены на то же. Дать нам шанс. Пусть призрачный, но шанс. Шанс не повторить судьбу наших предшественников. Шанс выйти из порочного круга судьбы.

– Что ты имеешь ввиду? – нахмурился архангел.

– Только то, что говорю. Всё в нашем мире смертно. Всё имеет своё начало и конец. И звезда, живущая миллиарды лет и насекомое, живущее один день, ничем не отличаются друг от друга. Всё подвержено энтропии. Бессмертные ангелы, боги, силы, всё имеет свой предел. Всё участвует в круговороте жизни и смерти невероятных масштабов. Таков нерушимый закон существования. И в итоге, всё созданное Отцом растворится в океанах Хаоса и никак это не предотвратить. Мы можем сколько угодно раз побеждать Хаос и отбрасывать его за пределы сущего, но в конечном итоге, победа Хаоса неотвратима. Понимаешь?

Михаил молчал. Нет, конечно он понимал, что когда ни будь.… Но эта перспектива казалась настолько далекой, что даже не стоила внимания, а Метатрон тем временем продолжал:

– Но у нас появился шанс. Быть может, никогда, ни у кого не было такого шанса. И ОН, наш враг, чувствует это, и именно поэтому ведет своё оружие к нам, и именно поэтому, мы, не имеем права проиграть. Мы должны выйти за скобки, из круга, называй, как хочешь. Но этот бессмысленный цикл должен остановиться.

– Почему ты… вы, не поднимали этот вопрос раньше? – спокойно, пряча ненужные сейчас эмоции, спросил Михаил.

– Потому, что Отец был не уверен. Потому что, не хотел обнадеживать вас, а потом жестоко отбирать надежду. Потому что, он любит вас. Вас всех. И падшие, не потеряли его любовь. Я знаю это.

– Слишком много тайн в последнее время мы скрываем. Слишком много недомолвок, – с какой-то внутренней грустью ответил Михаил на слова Метатрона.

– Поверь, мне тоже этого не хочется, но против нас стоит куда более страшный враг, чем Люцифер. Ведь каким бы могуществом он не обладал сейчас, его можно сразить не сталью так словом. Но наш настоящий враг, это наша собственная судьба и её практически невозможно победить. Именно поэтому, всё происходит так, как происходит. Войска должны думать о сражении, а не о том, что это всё бесполезно, ибо в любом случае не сегодня так завтра Вселенная сгниет изнутри и провалится в объятия Хаоса.

– Я не сомневался, что ты найдешь оправдание, – сказал Михаил и направился к выходу.

– Михаил. Постой, – окликнул его Метатрон.

Генерал остановился и, не оборачиваясь, произнес:

– Не беспокойся, я знаю свой долг, и если ты не помнишь, я один из первых поддержал твой план ведения войны. Но запомни, когда придет время, я лично сражусь с Люцифером и сокрушу его.

Не сказав больнее ни слова, архангел скрылся в тени искусно украшенного арочного прохода.

Метатрон с грустью смотрел ему в след. Он не хотел, чтобы разговор окончился именно так, но ничего не мог с собой поделать. Он всегда был таким. Он походил на ангела. Даже его ауру было не отличить от ауры остальных ангелов, но он им не являлся. Несомненно, какая-то его часть была родственна всем жителям Эдема, но оставшаяся часть делала его тем, кем он всегда являлся. Именно эта часть сделала его наместником его Отца. И именно эта часть возложила на него ответственность, которую он не мог передать тому, кто был избран на эту роль. Но и именно это незримое, но фундаментальное отличие, отгородило его от братьев и от всего мира стеной непонимания, недоверия.