Виктория Яровая - Бракованная

Все они вели себя идеально. Не носились, как полоумные, где попало, с крыш и деревьев не падали и не бросались спасать всю живность в округе. Две из них уже выбрали себе пару, а одна даже прошла привязку, о чем говорила довольная морда сидящего рядом Бирка.

А чего добился я? Задумался. Ну, моя лэтина пока еще жива, относительно здорова и сейчас мирно спит в своей кровати. Для меня после сегодняшнего это уже достижение. Да уж, докатился! Но почему она не принимает меня? Я опять чувствовал ее зов и был так близок, как никогда раньше. Что ей помешало? Понятно, что я не красавец, но ведь для нее это не должно быть важным. Лэтины выбирают не глазами, а чувствами и ощущениями. И я вижу, как ее тянет ко мне, но она упрямо сопротивляется. Почему?

Может как-то подтолкнуть ее? Эта неправильная мысль еще со вчерашнего вечера засела у меня в голове и упрямо там окопалась. Так делать нельзя, ведь цена ошибки слишком высока. Не зря придуманы правила. Я могу и вовсе остаться без лэтины, если окажусь не прав. Но как тут ошибаться, если меня сносит волной ее зова и откровенного желания, когда она смотрит на меня? Кривой бамбук! Я так долго не протяну. Она так притягивает меня, что хоть вой.

И вот это очень и очень странно и весьма не по правилам. Такого быть не может. К зову не должно примешиваться такое необузданное желание обладать ею. Мне четко объясняли, да я и сам хорошо помню прошлый раз: когда лэтина зовет, это должно быть, как небольшое притяжение, необходимость, ощущение родственной души, и все. В прошлый раз все так и было, но не сейчас.

Сейчас меня сводит с ума один только ее вид сзади. И когда она так смотрит на меня, пожирая глазами, лишь огромными усилиями мне удается сдерживаться. Что я буду делать, когда запрет спадет? Как я тогда смогу себя контролировать? А если об этом кто-нибудь узнает? Вот же гадство!

От этих мыслей аппетит пропал напрочь. Я встал из-за стола, прихватив пару фруктов, лепешку и воду. Не спеша направился к домику лэтин. Вошел внутрь и остановился у ее кровати. Она спала, свернувшись в клубочек, и в полутьме я различил, как трогательно чуть вперед выдвинута ее нижняя губка.

Вспомнил, как она сегодня рыдала, и то чувство беспомощности, что обуяло меня. Она была такая беззащитная и уязвимая, что мне захотелось ее обнять, прижать к себе и защитить от всего мира. Но как это выполнить, если я не могу к ней прикоснуться? С этим пора что-то делать.

Настало время предпринимать решительные действия, иначе она так и будет попадать в переделки, а мне останется только ходить вокруг и скрипеть зубами, не имея возможности помочь или запретить ее безумства. Решено, подожду день: стоит еще раз убедиться в том, что не ошибаюсь, и начну действовать. У меня уже и план имеется.

Поставив еду на плетеный короб у ее кровати, достал из поясного мешочка выстроганную маленькую фигурку мазалуса и поставил туда же. Не дав себе подумать, зачем это сделал, я быстро вышел наружу и направился в свой дом. Не мешало бы тоже отдохнуть: завтрашний день вполне может оказаться хуже сегодняшнего.

Резко проснулась и распахнула глаза. Ощущение чужого прикосновения не проходило, и я села на кровати, пытаясь успокоить разбушевавшийся пульс. Никого. Облегченно выдохнула, всматриваясь в полумрак домика. Одна. Значит, еще не поздно, раз девушки не пришли спать. Прислушалась. До меня донеслись отголоски разговора, а легкий ветерок задул аромат жаренного мяса. Желудок сжался в тугой комочек и потребовал дать ему хоть что-нибудь, но в памяти всплыл несчастный кролик. Скорее всего, это он сейчас так вкусно пахнет.

Стало не по себе. Я прекрасно понимала, откуда берется мясо, но есть того, кому смотрела в глаза и пыталась защитить, было выше моих сил. Даже с учетом того, что спасаемый на поверку оказался еще той подлой зверюгой. Тяжело вздохнула. Жаль крольчонка. Скорее всего, он был до чертиков напуган и не видел никакой разницы между мной и варварами. Ему просто хотелось спасти свою шкурку. Как это все грустно и жестоко. Я совсем не готова к такой жизни, а самое главное – и не хочу быть готовой.

Мне бы только понять, что происходит. Как и зачем мы все здесь оказались? А потом убежать. Хотя, если подумать, я готова и без всяких объяснений поскорее улететь отсюда. Пусть я никогда и не узнаю, что со мной произошло, лишь бы выбраться из этого дикого места и улететь на Келер, как и планировала. Я ведь так готовилась к этой поездке, она должна была изменить всю мою жизнь. Да уж, изменила, спасибо! Сидя на кровати, я обхватила руками колени и уткнулась в них носом. И что теперь мне со всем этим делать?

Рука ныла, и я решила перевязать ее. Потянувшись к плетеному коробу у кровати, заметила на нем еду. Надо же, девушки позаботились обо мне и принесли поесть. С чего бы это? Они хоть с виду и выглядели заботливыми, но на деле показались мне весьма равнодушными к чужим бедам. Решив, что, возможно, я ошиблась при их оценке, с удовольствием приступила к еде.

Съела пару лепешек и, взяв фрукт, вдруг заметила маленькую деревянную фигурку. Она помещалась на ладони и представляла собой очень милого ушастого зверька. Он чем-то походил на лису, только ушки побольше и мордочка чуть тупее, а вот хвостик короткий, но такой пушистый. Игрушка была выстрогана крупными мазками, но при этом сохранила удивительно красивые линии.

Почему-то сразу вспомнился дикарь, который строгал сегодня, стоя у дерева, пока я пыталась забраться на другое. Неужели его рук дело? Решил позаботиться? Хотя почему я удивляюсь? Он по-своему старался позаботиться обо мне. Наверное, не просто так, но все равно стало вдруг так приятно. Поднесла фигурку к лицу, чтобы лучше разглядеть ее, и почувствовала потрясающий орехово-древесный аромат, который хотелось вдыхать снова и снова. Зажав фигурку в ладошке, я снова легла в кровать, стараясь уснуть и хоть ненадолго забыть о давящей реальности.

Снова снился варвар. Но на этот раз его руки не возбуждали и не будоражили. Они нежно обнимали и баюкали меня в своих крепких и таких уютных объятиях. А я льнула к нему и таяла от его орехово-древесного запаха и тепла кожи, чувствуя, что нахожусь на своем месте. Мне не нужно никому ничего доказывать, нет необходимости куда-то спешить и добиваться неизвестного. У меня было все. Он и его бесконечная нежность.

Утром я проснулась в весьма странном настроении. Рука ныла, и я решила отложить покорение деревьев на пару дней, пока она окончательно не заживет. Но даже при здоровой руке я не была уверена, что смогла бы сегодня совершить такой подвиг. Мною овладела странная тоска, и я ничего не могла с этим поделать.

Голова звенела от пустоты, и мне совершенно не хотелось ничего делать. Во время завтрака еле-еле смогла затолкнуть в себя пару кусочков лепешки, а после осталась сидеть в беседке, погруженная в свои неоформленные и постоянно ускользающие мысли.