Ростислав Кот - Лицо лжи

И напротив, на фоне всего этого переговоры о фрахте для перевозки войск вторжения с независимыми владельцами кораблей и торговцами-одиночками, обладавшими сомнительной репутацией, и даже с пиратами да нечистыми на руку охотниками из опустившихся гильдий шли трудно. Всё хорошо у будущих интервентов было только там, где у них, по идее, вообще ничего не должно было получаться.

Выслушав эту историю, я только пожал плечами. И тогда идеалист Йец сказал, что я законченный циник. Мой долговязый друг Стаки, бывший военный, услышав наш с ним разговор, просто заржал, согнувшись пополам и прижав длинные мосластые руки к животу. А умник Красен, крепыш, красавец и ловелас, подключившись к дискуссии, образно пояснил запутанность политической ситуации точно подобранным похабным анекдотом. Саст, тоже красавец гармоничного сложения, родом из общины контрабандистов, как бы между делом обратил внимание на то, что ни один из контрабандистских рейдеров пока не завербован – их владельцы тонко чувствуют, где пахнет жареным. Да и кодекс свой стараются соблюдать… А по-моему, контрабандистам просто не нужна была межзвёздная диктатура: им выгоднее, чтобы обитаемые миры жили и развивались, а межпланетная торговля росла. Ведь контрабанда – не что иное, как теневая сторона торгового оборота…

В итоге на своём коллективном обсуждении мы так ни к чему и не пришли. Но для этого у нас есть Сержант. Он, бывший полковник спецслужб с планеты Улл, прочёл нам короткую лекцию про информационную войну и сказал, что порою словом можно навредить сильнее, чем оружием. После чего велел готовить запрос в Парламентскую миссию Малого Кольца. За основу для начала решили взять то, что раскопал Йец. Задача была – вытащить эту грязь наружу, поднять вопрос, а ещё лучше – учинить скандал на уровне Сената Малого Кольца. И действительно, нечего им прикидываться добренькими, коли собрались на тёмное дело…

Месяц мы всей конторой бились над этим запросом – в Послании было столько грязных фактов, что даже систематизированное изложение некоторых из них в заданном ключе представляло собой изрядный труд. Йец так вообще неделями не спал. Идея подавать запрос от имени наших колониальных властей, от Кондуктории, отпала сразу – пресс-секретарь уже с первых слов по коммуникатору немедленно впал в истерику, а к Председателю Басуте на приём теперь можно было пробиться только на бронемашине, наверное. Тогда Сержант решил оформить запрос от имени адвослужбы – той самой структуры, в рядах которой я состою. Она находится в двойной юрисдикции, орудуя в промежутке между межпланетным и местным законодательством. И такие полномочия у неё есть – всё-таки межпланетный инцидент намечается, это очевидно…

Для подачи запроса даже ехать далеко не пришлось – не так давно у нас в Кодде, как во втором по величине и экономической значимости городе планеты, открылось местное представительство Парламентской Миссии. На общем совете послать туда решили меня – как признанного ветерана в деле передачи и распространения скандальной корреспонденции. И вот я, в новеньком парадном костюмчике, который надевал только по особым случаям, со своей профессиональной картой, сияющей редким зелёным кристаллом, демонстрирующим мой статус, стою перед этой юной иконой межпланетной дипломатии. И понимаю, что на информационной войне можно, образно говоря, получить под дых куда больнее, чем в резиденции Председателя Кондуктории…

Тонкие пальчики Главного референта бегают по изящной серебристой пирамидке управления – в офисе представительства Миссии только дорогое оборудование высокого класса. Она просматривает гневную красно-фиолетовую лесенку логических структур нашего документа с таким спокойным лицом, как будто я принёс ей справку о поголовье молодняка молочного скота с местного племенного комбината.

– Это всё несерьёзно, – легко перечёркивает она пренебрежительным взмахом идеально накрашенных ноготков недели бессонных ночей нашего Йеца. – Первичный источник данных точно не установлен…

Вот! Этого следовало ожидать! Это был удар по Посланию, так и не получившему шифропечати Космодрома взамен сломанной шифропечати Лаха. Кстати, как раз из-за этой особенности Послания меня тогда, восемь месяцев назад, чуть не убили. Ребята выручили в последний момент.

– Но это было опубликовано в правительственной сети! – довольно неуклюже пытаюсь возразить я, заранее догадываясь, каким будет ответ…

Но ответ оказывается ещё более жёстким.

– Мало ли что у вас в сети может быть опубликовано.

Длинные загнутые ресницы девушки порхают над омутами голубых глаз, когда она просматривает бюллетени фрахта, а там Звёздные Бригады кое-где значатся открытым текстом…

– И это тоже ни о чём не говорит, – резюмирует она как будто даже с мимолётным облегчением. – Они часто фрахтуют корабли надолго. Но это вовсе не означает, что полетят на них именно к вам…

Она просматривает документ дальше и видит шифропечати обоих маршалов нашей адвослужбы – Сержанта и Папаши Корна.

– Надо же, и господин Корн эту ерунду подписал… – подняв тонкие брови, удивляется девушка.

В её голосе даже лёгкая печаль, сочувствие уважаемому господину Корну за столь досадный промах, который может повредить его безупречной репутации…

Про нашего Сержанта, которого все опасаются, она молчит, ясное дело. А вот за Корна, руководителя официального, таможенного крыла колониальной адвослужбы, госпожа Главный референт переживает совершенно напрасно. До сего дня я с ним почти не общался. Так, видел пару раз… Он запомнился мне как крупный, лощёный мужчина в дорогом официальном костюме, сдержанно отливающем серебром. У него были крупные, пухловатые кисти рук и чуть одутловатое лицо, а глубоко посаженные карие глаза смотрели живо и совершенно не вязались с его имиджем погрузившегося в бюрократию «кабинетного воина». Между собой наши ребята называли таможенного адвомаршала «Папаша Корн». Всякое про него говорили – и про взятки, и про то, что он покрывает контрабандный трафик на таможне… Оперативного крыла, где я служу, он на людях всегда сторонился и подчёркнуто держал дистанцию от Сержанта и его дел. А люди Корна так просто побаивались порой нас, агентов оперативного крыла, своих коллег, по сути…

Но всё выясняется, когда доходит до настоящего дела. Вот я заявился к нему пару дней назад утром в кабинет, представился по форме и достал свою профкарту с подготовленным запросом. Папаша Корн сначала минут десять изучал сам запрос, а после ещё с десяток секунд размышлял. При этом он сказал что-то вроде: «Я думаю, это не поможет… Но рука моя не дрогнет». А потом взял – и заверил всё это своей личной шифропечатью, которую все торговцы обитаемого космоса хорошо знают. Так что не дрогнула рука господина Корна, уважаемая референт…