Виктория Яровая - Колючий иней

Третий удар был ожидаемым, и оттого чуточку терпимее. Я в упор смотрела на Линду и с удовольствием наблюдала, как ее улыбка становится не такой радостной. Каждый удар отражался в моем убийственном взгляде и обещал ей вернуть его. Толпа молчала, наверное, ожидая другого представления. Хотели зрелища с криками и слезами? И я едва ухмыльнулась в перерывах между ударами.

Маквел стоял хмурый, и я видела, как он переживает. Стало чуточку приятно. Разумом я понимала его поведение, но от этого было не легче. Конечно, он мог провести более тщательное расследование и помочь мне. Но не стал. Не захотел переубеждать Дом в моей невиновности, когда благодаря длинным языкам женщин все люди в нем уверились в обратном.

Но меня удивила реакция Ликха. Он был странно напряжен: губы плотно сжаты, а кулак каждый раз сжимался в момент удара по моей спине. Неужели тоже переживает? Или эта картина вызывает у него другие чувства? Сложно было понять. Попыталась присмотреться, но сильный удар выкинул из головы все мысли.

А следующий уже не дал и шанса думать о чем-то другом, кроме обжигающей боли. Потом следующий удар, а после еще и еще. Я почувствовала, как лопнула кожа и кровь из раны затекает под пояс. Она бежала теплой струйкой, быстро остывая и неприятно охлаждая поясницу.

Когда на спине отпечатался последний удар плети, я была в полуобморочном состоянии, но зубы оставались плотно сцепленными на деревяшке. Мужчинам пришлось с силой вырывать ее у меня изо рта.

В полном молчании меня отвязали и, таща под руки, увели с площади. Сама я идти была не в состоянии. Завели в холодное помещение с решетчатой дверью, выходящей прямо на улицу, и уложили на живот. Один мужчина остался и что-то спросил, но я не могла разобрать слов, балансируя на грани обморока. Спину обмыли, намазали липкой мазью и прижали тканью. Сверху накинули шерстяное одеяло и оставили одну. Лязгнул засов, и в этот момент я поняла, что мое верное сознание, державшееся до самого конца, покидает меня.

Очнулась от жуткого холода. Он проникал в каждую клеточку тела, заставляя дрожать и стучать зубами. Шевельнулась и тут же застонала от нахлынувшей боли. Приложив усилия, встала и ощупала спину. Ее пересекали вздувшиеся рубцы, а в нескольких местах, куда удар пришелся не единожды, кожа была рассечена и запачкана запекшейся кровью.

Морщась от боли, достала упаковку с гейлриксом и, стараясь экономить, нанесла средство на самые болезненные участки. Это поможет ранам быстро затянуться. Жаль, его слишком мало, останутся шрамы. Но зато через пару дней они уже превратятся в плотные рубцы. Хватило не на все, но и это принесло огромное облегчение.

На полу заметила свою куртку и, прикрыв раны тряпкой, надела ее. Спрятала пустую упаковку чудодейственной мази в карман и села на кровати, укутавшись в одеяло. Я могла думать только о том, как отомстить Линде. В голове крутились такие кровожадные мысли, которые никогда раньше меня не посещали.

Немного успокоившись, я стала размышлять о своей дальнейшей жизни. Неужели я действительно надеялась отсиживаться за спиной Мака? Сегодня был лишь один пример того, когда он не сможет или не захочет мне помочь. А что будет со мной, если с ним что-то случится? В кого я превращусь? Снова буду искать мужчину, чтобы прятаться у него за спиной?

А что он запросит взамен? Понятно, что. Теперь я этого не боялась. Если раньше имела глупые мечты, что все должно происходить только по любви, то сейчас уже смирилась с тем, что отныне для меня это недоступная роскошь. Да и не всегда любовь бывает нужна. Стоит только вспомнить, где я оказалась, благодаря ей. Поэтому идет она куда подальше. И мужчины все тоже.

Мне самой нужно меняться. Похоже, сидеть тихо и не высовываться не лучшая стратегия. Тогда каждая мерзкая преступница сможет пинать и подставлять меня, думая, что останется безнаказанной. Кто они такие, чтобы так поступать со мной?

Я не какая-нибудь шваль с обочины дороги, а дочь своих родителей, достойнейших людей. И один из лучших специалистов в своей области. Вернее, могла бы им стать, если бы не была такой влюбленной идиоткой. Но это не делало меня глупее. Никому не позволю безнаказанно портить мою и так испоганенную жизнь. Ну или меня прирежут за углом. Да лучше уж так, чем быть куклой для избиения.

Это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Злость, боль, холод и желание действовать разрывали меня на части. О том, чтобы поспать, не могло быть и речи. Я ходила из угла в угол, превозмогая боль и стараясь согреться. Но когда за мной пришли, не спешила выбегать наружу, а терпеливо ждала, когда откроют дверь. Вышла спокойно и медленно, не выдавая боли, терзавшей меня.

Раннее утро, как всегда, было туманным, но мне казалось, что даже воздух стал пахнуть по-другому. Более ярко и свежо. Я шла за своим сопровождающим, стараясь не кривиться от боли и унять головокружение. Только бы не упасть. Хотя гейлрикс и неплохо затянул раны, но они при любом неаккуратном движении могли разойтись. Поэтому я шла осторожно, пытаясь при этом сохранить лицо. Они не увидят ни одной болезненной гримасы.

Мы вошли в заполненную людьми столовую. Здесь явно были не все, возможно, у кого-то нашлись дела и поважнее моих извинений. То, что меня ведут именно за этим, я поняла сразу.

Маквела заметила издалека. Он не спускал с меня внимательного взгляда, пока я шла к нему. На краткий миг мне почудилось, что он даже ободряюще улыбнулся в свою бороду, а затем сказал:

– Ты знаешь, что делать.

Молча кивнула и с трудом забралась на скамью. Хочу смотреть на всех свысока. Один шрам лопнул, и острая резь на мгновенье застелила глаза дымкой боли. Сжала зубы и постаралась спрятать лицо, но заметила насмешливый взгляд карих глаз Ликха, сидевшего за столом. К черту его! Пусть все катятся куда подальше! Они что, думают, я действительно буду сейчас извиняться за то, чего не делала? Распрямившись во весь рост, громко и четко произнесла:

– Приветствую всех жителей Дома. Мне жаль, если я не оправдала чьих-то ожиданий, – взгляд зацепился за торжествующую улыбку Линды, стоявшей в толпе. И я зло процедила: – И не беспокойтесь, я многое осознала.

Не вслушиваясь в ответную реакцию, спустилась на пол. Мак недовольно нахмурился, но громко произнес:

– Мы принимаем эти извинения. Ты отбыла свое наказание и чиста перед всеми нами.

В ответ раздались редкие хлопки. Похоже, все закончилось благополучно. Люди начали расходиться, возвращаясь к своим делам. Мой взгляд снова скользнул по лицу Ликха. Скрестив руки на груди, он сидел и, хищно улыбаясь, смотрел на меня, а в глазах горел странный огонек. Стало неприятно.

– Мак, я могу идти? Приведу себя в порядок и пойду в мастерскую, – сказала я тихо.