Виктор Грецкий - Zona O-XA

– Баб любит, – рассмеявшись, догадалась Кэт. – А кто? – спросила она в надежде вновь услышать отца, но пространство сурово молчало.

– Все ясно, – Кэт сразу повеселела. – Значит, все они рядом со мной, но они будут помогать мне только в самых исключительных случаях, чтобы выводить меня на правильный путь. На душе стало сразу спокойнее. Она почувствовала, что не одна и ей захотелось немедленно приступить к работе. Первое, что Крошка поняла, было то, что это уже совсем не Игра или, если и Игра, то ставки в ней очень высоки.

Второе, она не одна, хотя решения в большинстве случаев придется принимать ей самой. Кэт уже сейчас чувствовала, что это будут совсем не простые решения.

– Получается, что я в одиночку не смогу выбраться из этого дерьма, – пыталась рассуждать Черная дыра, но мысли у нее сейчас кружились веером, и вся информация просто не умещалась в верхних слоях. Она, как огромный оползень, опускалась все ниже и ниже, заняв всю витальную зону и вплотную приблизившись к физической, откуда быстрого поднятия ее назад в духовную область ожидать не следовало.

– Много информации тоже не всегда хорошо, – вырвалось у нее в надежде, что отец снова услышит ее и ответит, но пространство безмолвствовало.

Наступали критические минуты. Информация проносилась в сознании с быстротой света. Черная дыра, вдруг, почувствовала, что от напряжения начала медленно увеличиваться в размерах, а изнутри стал доноситься какой-то предательский писк. Крошка собрала все свои силы и громыхнула, что было мочи: – Стоять, Казбек!

Раздался мощный взрыв. Движение прекратилось. Оглянувшись, Кэт поняла, что взорвалась Эпидерсия, которая в этот момент непонятно по какой причине оказалась совсем рядом.

– Может, почувствовала мое критическое состояние и решила оказать мне помощь? – первое, что пришло в голову Кэт.

– Хотя с какой стати Эпидерсии понадобилось оказывать мне помощь?

На самом деле, внутреннее напряжение и изданный Крошкой сигнал тревоги были настолько сильны, что еще три или четыре черных дыры, потеряв всю свою гравитацию, в ужасе съехали в другие измерения.

– Умерла, так умерла, – подумала Кэт, глядя как стремительно расширяется, теряя прежнюю черноту и плотность, Эпидерсия.

Суровость и решительность с которой Кэт иногда принимала решения, никак не вязалась сейчас у нее с тем, что она только что узнала от бабушки. Она всегда считала себя очень жесткой и не могла даже предположить, что миссия ее заключается в освобождении Добра от всепожирающего и расползающегося по всей Вселенной Зла.

Она еще не знала, что «случайный» взрыв Эпидерсии (виновником которого, а в дальнейшем и Наблюдателем за всем происходящим в этом уголке Макрокосма, была только она) был совсем не случаен, а явился одним из звеньев той цепи, которую ей еще предстояло распутать.

Глава 37

После ухода тетушки Исаев, так и не притронувшись ни к чему, уселся с демонстративным видом на своей кровати. Больные, находящиеся рядом, посмеивались: – Опять Исай плоть истязает, – не зло шутили они. – Наверное, у него великий пост!

– Ага, очень великий, уже вторую неделю ничего не жрет!

– Бойкотирует!

– Ну, только кого непонятно!

На самом деле Лев Валерьянович поступал очень разумно и продуманно. Являясь по своей натуре человеком очень активным (за что и попадал уже два раза на зону) и любознательным, он знал из рассказов своих старших товарищей и прочитанной научной литературы о таком феномене, как посещение сознания Космическим Разумом.

В этот момент, по его пониманию, обязательно должно происходить видимое, или по крайней мере ощутимое изнутри отделение души от тела, естественно, при сохранении между ними связи и продолжении земной жизни.

То, что отделение души от тела происходит после смерти, Левушка знал еще в десятом классе, потому как слыл школьником добропорядочным и учился, практически, на одни пятерки.

Возможность же при первом посещении психбольницы (тогда он умело инсценировал душевнобольного, что позволило ему избежать лишения свободы сроком на пять лет) ознакомиться с трудами великого индийского философа – Шри Ауро Биндо убедила его в том, что каждый из нас завязан на Космос и каждого может посетить Космический Разум.

Другое дело, что последствия такого посещения не совсем устраивали Левушку, так как, как правило, эти люди либо скоропостижно умирали, либо доживали свои дни в психушках.

И вот сейчас, как он полагал, у него был именно такой случай. Он не сомневался, что из психушки его рано или поздно выпустят, как не сомневался и в том, что с психикой у него все о’кей. То что говорил Главный, или что думали окружающие, глядя на его поведение, ему было по барабану.

Он знал уже почти наверняка, что с ним произошел именно тот случай, когда Космический Разум посещает человеческое со знание. Правда, у индуса говорилось, что обязательно молчаливое сознание и необязательно человеческое.

Лев Валерьянович никогда не был человеком молчаливым, и даже наоборот: при последних своих коммерческих сделках ему удавалось так виртуозно разводить своих партнеров за счет одного только умения красиво говорить, что он скорее относился к категории людей очень говорливых.

Но еще раз оговоримся – это Козела совсем не смущало. Он понял, что именно в нем находится этот самый Космический Разум. Лев четко и ясно слышал голоса внутри себя и не собирался с ним расставаться.

Последний подслушанный им разговор (ему тогда удалось притвориться спящим) дал ему возможность понять, что без дополнительной энергетической подпитки, «залетным», как он сразу стал их называть, уже не удастся покинуть его тело. И вот Левушка решил, что вот этой самой подпитки-то, он им и не предоставит.

Теперь все было в его руках. Кстати, себя он чувствовал на удивление отлично, хотя уже которые сутки кряду не брал в рот ни крошки, если не считать кефира, который он пил исключительно по вечерам. Разуму, конечно, от кефира толку было мало, а вот организм свой он таким образом вдохновлял.

Время от времени Левушка громко спрашивал: – Ну, что, фриц (почему-то ему нравилось именно это обращение) – ты живой еще там? – но Космический разум и второй с ним упорно молчали. Вот и сейчас, придя из комнаты посетителей и так и не притронувшись к еде, Исаев бухнулся на кровать и спросил:– Ты живой еще?

Вопрос был как всегда риторический, но к удивлению Левушки он, вдруг, услышал злобный голос, где-то внутри себя: – Мог бы, Козе'л, хоть гроздь виноградика или грушку съесть. Нам бы сейчас глюкоза совсем не помешала, но, похоже, ты совсем решил заморить нас голодом.

– Ладненько, – повеселел Левушка, не обращая внимания на то, что в слове Козел стояло обидное ударение, – я понял, что ты, наконец-то, созрел для того, чтобы со мной поговорить! Да?