Григорий Аркатов - Великий и ужасный

– Послушайте, Наскак, – в этом обращении к голограмме советник постарался вернуться от жесткости к тактичности, – Мы остаемся здесь не просто так. И потому нам понадобятся дополнительные методы исследования. Кажется, на борту имелся «Пи-Зет»?

Координатор миссии в свою очередь постарался избавиться от неуместных обид и также сосредоточился на задании. Ему понадобилось чуть-чуть покопаться в бортовой базе данных, кое-что спросить у оставшихся за кадром техников, после чего ответ был готов, и прозвучал он так:

– Так точно.

– Не мог бы ты послать его нам? – еще более корректно поинтересовался Скрот.

– Будет сделано, – пообещала голограмма.

Прошло два-три мгновения, а затем двери шаттла начали отворяться. Понятное дело, что на этот раз пугливые девицы восприняли это необычное событие иначе. И если в прошлый раз ими руководил страх перед неизвестным, то теперь все подчинялось неуклонно растущему любопытству. Да и вообще в свете этой новой точки зрения все темные и мрачные тона напрочь исчезли, уступив место более желанной пестроте красок и неутолимой жизнерадостности.

– Фух-фух-фух, – послышалось сквозь шумно открывающиеся двери шаттла, а затем из ореола малинового дыма выкатилось нечто, имевшее небольшие размеры, но обладавшее всей необходимой и желанной пестротой окраски в виде многоцветных ромбиков и квадратов, а также более материальными гусеницами и щупальцами.

Так что неудивительно, что едва «нечто» выкатилось на лужайку, как девушки-туземки незамедлительно подбежали к нему и стали тыкать в него пальцами со словами:

– Вот так штуковина. Очень мило.

Их восторгу не было предела. И только в самую последнюю очередь они спросили:

– А что это?

– Простенькая модель роботизированного планетарного исследователя. Не больше и не меньше, – ответил им трансгалактический советник.

При этом он был горд за себя и за весь научный оплот трансгалактического Синцития, именуемый как Вселенский Изольдиум. А все потому что, будучи всего лишь пяти лет отроду Скрот уже сумел о себе заявить, разработав первую модель нелепого, но практичного робота «Пи-Зет». Тогда это был фурор бесконечных масштабов. Только вот слишком много времени утекло с тех пор, слишком многое изменилось, и теперь все прочие, что окружали советника, оказались неспособными понять, разделить и оценить то самосозерцательное чувство, что всегда существовало в сердце советника. Жизнь распорядилась так, что ему пришлось бродить по миру в полном одиночестве и навсегда позабыть своих мечтах. Это было грустно. Но Скроту не хотелось грустить, так что понадобилось отмахнуться от назойливой грусти и случайно всплывших воспоминаний. Да и вообще с некоторых пор под рукой имелись смешливые туземки, позволявшие без лишних сложностей обзавестись толикой чудного позитива.

– И что он делает? – спросили они, играясь с пестрым чудом техники.

– Исследует.

Ответ советника вполне соответствовал вопросу, однако почему-то вызвал волновой приступ нового необузданного веселья среди девушек, который сопровождался притягательным блеском в глазах и алчущими плоти фразами.

– Кого? Нас? – говорили они, захлебываясь все новыми и новыми смешками.

И чувствуя этот незримый подвох, Скрот совсем чуть-чуть растерялся в желании понять, что же делать дальше. Но к его величайшей радости очередное трудное решение было принято за него. Конечно вряд ли «Пи-Зет» пытался ему помочь. Вероятнее всего ему просто надоели суетливые ухаживания взбалмошных туземок, что трогали его и тискали за щупальца. Но он сделал именно то, что требовалось, когда вновь механически проворчал:

– Фур-фур-фур…, – и быстро укатился куда-то за сеновал.

– Куда это он? – разочарованно спросила Тая.

– Исследовать, – как и прежде ответил Скрот.

На этот раз ответ советника имел совсем иной эффект. Звонкий смех замолк и его место быстро занял холодный и расчетливый прагматизм, уверявший напряженными взглядами женских лиц, что кое-кто еще не наигрался и что им очень хочется продолжать веселье со странными пришельцами, свалившимися на них с небес.

– А как же мы? – спросила Сия в почти обиженном стиле.

Однако Скрот не позволил вспыхнуть новой совокупности истерик.

– Я же сказал, что пока что останусь здесь с вами, – решительно произнес он, – И нам уже пора бы сдвинуться с места.

И действительно, как оказалось за время вычурного и полного эмоций знакомства черное солнце со своим фиолетовым ореолом успело достичь зенита, по бокам от лужайки зацвели звездчатые цветы синими и красными бутонами, а высоко над головой неприкаянно мельтешили огромные двукрылые насекомые с крестовидным узором на брюхе.

– Так нам лететь? – спросил Наскак, все еще ожидая порождения очередной необходимости внести новые заметки в треугольный блокнот.

– Летите, – ответил Скрот.

– Летим.

Это были уже прощальные слова. Советник чувствовал, что именно сейчас происходит нечто великое и ужасное. И в этот странный момент времени ему больше всего на свете хотелось остановить Наскака, остановить себя, но он не мог. Ведь согласно нерушимости Устава, каждый трансгалактический советник был обязан во что бы то ни стало выполнять возложенные на него обязательства. Делать же что-то вопреки высшему мнению было категорически запрещено и расценивалось как непозволительная глупость или как нахальство, способное угрожать спокойствию и благополучию Вселенной в целом.

– Летите, – тихо прошептал советник Скрот странным образом закодированную мантру, тем самым подводя черту под противоречивой борьбой с самим собой.

Впрочем, в данный момент советник имел полное право кричать во весь голос, так как его бы все равно никто не услышал в виду того как громко ревели двигатели шаттла в попытке оторвать «летающий сарай» от поверхности планеты Искандарион.

– Летите, – в который раз для пущей верности повторил Скрот.

И словно повинуясь этому гнетущему зову, маленький и хрупкий шаттл со звучным урчанием взмыл к небесам, то есть прямо туда, где черное солнце настойчиво маячило как самое противное бельмо в глазу мироздания. Советник, четверо ученых и две девушки-туземки пристально следили за тем, как он неторопливо движется по небосклону и постепенно исчезает за верхушками малиновых сосен. А когда наблюдать стало не за чем возник очевидный вопрос:

«И что дальше?»

«Будем разбираться», – мысленно ответил Скрот самому себе.

Потом он оглядел всех, кто остался с ним и не улетел, двух крайне сексуальных сестер и чарующую природу, что раскинулась вокруг, вздохнул, только на этот раз с ощутимой тяжестью на сердце, и предложил в качестве разнообразия следующее: