Адам Робертс - Стена

Сморщенное лицо Ати разгладилось, и когда он посмотрел Тигхи в глаза, тот увидел во взгляде друга невинное простодушие.

– Какое смешное у тебя лицо, – произнес он, и его голос прозвучал совсем как у ребенка. – Ты плакал?

– Да, Ати, – признался Тигхи. – Я плакал.

Ати понимающе кивнул.

– А как же Равилре? – поинтересовался он. И тут его лицо опять сморщилось, и из глаз закапали слезы. – Равилре мертв, – проговорил он сдавленным голосом. – Мы все умрем.

– Пойдем, – сказал Тигхи, – мы должны подняться туда, где нет проклятых катерпилов. Ты слышишь меня, Ати?

– О, моя рука, – простонал Ати, размахивая перед собой изуродованной конечностью. – Посмотри на нее.

– У тебя есть другая рука, – напомнил ему Тигхи. Он схватил Ати за шиворот рубашки и рывком поставил друга на ноги. – Хватит ныть! Пошли.

Не сразу Ати приспособился к тому темпу передвижения вверх, которого от него требовал Тигхи, и последнему пришлось еще несколько раз прикрикнуть на друга. Однако в конце концов Ати научился и с одной рукой так же ловко перебираться с дерева на дерево, как и Тигхи. Разнообразные препятствия, которым было несть числа, тормозили их продвижение, и все-таки, пусть и слишком медленно, но они поднимались вверх по стене, сдвигаясь при этом в западном направлении.

Тигхи все чаще и чаще задумывался над тем, где они находятся и сколько им осталось еще пройти. Верный признак усталости, которая может перейти в самоубийственную апатию и безразличие к собственной судьбе. Очевидно, восточная граница Сетчатого Леса была к ним гораздо ближе, чем западная. И если они будут двигаться с такой же скоростью, то на переход через весь Сетчатый Лес потребуется несколько дней.

Ати остановился и, сев на дерево, заплакал.

Вскоре друзья, до смерти голодные и едва держащиеся на ногах, сделали привал. Страх немного ослабил свою хватку. Он отступил из самой глубины сознания на поверхность, и все же юноши вздрагивали при каждом шорохе в зарослях. Утешал только тот отрадный факт, что за время своего подъема они больше не видели катерпилов.

Внезапно налетевший сумеречный шторм с воем ударил по кронам деревьев, растрепав листву. Ати и Тигхи испуганно вскрикнули и прижались друг к другу. Однако это был всего лишь порыв ветра, и, опомнившись, друзья принялись искать какую-то естественную нишу, куда можно было бы втиснуться. Порывы ветра участились, и юноши заключили друг друга в тесные объятия. Бушевавшая поверх стихия была привычна, привычен был и страх, который она внушала.

– Может быть, этот ветер… – начал Тигхи, пытаясь отвлечь Ати от мрачных мыслей. – Может, этот ветер снесет со стены всех катерпилов, сбросит их в бездну.

В ответ Ати истерически засмеялся.

– Почему же их не снесло сегодня утром? – спросил он. – Или прошлым вечером? Чем тот сумеречный шторм отличался от сегодняшнего? Не вижу разницы.

– Нет-нет, – поспешил успокоить его Тигхи. – Они живут в большой пещере ниже. Однако выползли оттуда на запах крови, большой крови. Мы сами выманили их оттуда проклятой войной. Столько убитых и раненых. Этим тварям было чем полакомиться. Но теперь они слишком далеко от своей пещеры и не успеют вернуться туда. Они все сидят на сучьях. Их сдует оттуда ветром! Сдует прочь и навсегда!

Ати опять засмеялся, и какое-то время друзья молчали, завороженные музыкой стихии. Когда ветер улегся, оба заснули, однако Ати вскоре дернулся и проснулся.

– Нам нельзя оставаться здесь, – проговорил он возбужденно. – Нам нельзя оставаться здесь, не то они придут и сожрут нас. О, как болит моя рука!

– Все будет в порядке, – сказал Тигхи.

– Нет, нет, мы должны немедленно уйти отсюда! – Ати с усилием поднялся, вырвавшись из объятий Тигхи. – Нужно подниматься вверх.

Ночь выдалась такая темная, что хоть глаз коли, и в этой абсолютной темноте перебираться по стволам деревьев оказалось куда сложнее, чем днем. Они пробирались на ощупь, шаря вслепую руками в поисках крепких сучьев. Не прошло и часа, как Тигхи, которому до смерти надоело это шатание, бессмысленное и опасное, раздраженно проговорил:

– Ати, не пора ли остановиться? Мы должны отдохнуть, выспаться, иначе завтра днем мы далеко не уйдем.

Ати пробормотал что-то нечленораздельное.

– Ати, – настойчиво сказал Тигхи, схватив его за талию. – Это же идиотизм. Остановись, слышишь? Ведь мы можем вместо сука в темноте ухватиться за катерпила. Стой!

Эти слова заставили Ати задуматься. Он сел, уткнув голову в колени, и заплакал. Тигхи опустился рядом с другом на колени и, обняв его, осторожно уложил поперек широкого ствола дерева так, что стена была у него за спиной. Затем улегся позади друга и прижался к нему.

– Нам будет тепло и спокойно, – пообещал он. – Все будет в порядке.

Немного похныкав, Ати заснул. Он напоминал Тигхи младенца, которого нужно прижать к груди и баюкать. Однако сон Ати был очень неглубоким. Он часто просыпался с криками «Они идут!» или «Моя рука! Нет!». Иногда Ати просто вопил. И каждый раз ему было все труднее заснуть.

Постоянные переходы Ати от сна к бодрствованию действовали Тигхи на нервы. Голодный и обессиленный, он теперь ко всему прочему был лишен возможности выспаться. К тому времени, когда на Сетчатый Лес обрушился рассветный шторм, ни одному из юношей не удалось поспать более получаса.

Когда наступило утро, оба бывших флатара чувствовали себя настолько разбитыми, что с трудом могли координировать свои движения. Подниматься вверх в таком состоянии было гораздо труднее, тем более что Ати мог действовать лишь одной рукой.

– Я голоден, – сказал он. – Я очень хочу есть, и у меня болит рука.

К тому времени они одолели лишь три дерева. Тигхи принялся осматривать окрестные заросли в поисках пищи, а Ати сел спиной к стене. Тигхи клонило в сон, глаза слипались, и однажды, когда он уже подумал было, что его нога нашла надежную опору, она вдруг заскользила, и Тигхи, потеряв равновесие, упал и больно ударился грудью о дерево. Удар был настолько сильным, что у него перехватило дыхание, и юноша встал лишь после того, как отдышался.

Он увидел червя, не слишком крупного, и тут же камнем упал на него. Однако когда он принес добычу, Ати задрожал и отвернулся.

– Я не могу это есть, – сказал он. – Это мясо вызывает отвращение. Меня от него тошнит.

– Успокойся! – сказал Тигхи. – Это пища.

Он откусил кусок и начал усердно жевать его.

– Я хочу травяного хлеба, – проговорил Ати со слезами в голосе.

– Ну ты даешь, Ати. Откуда я тебе возьму травяной хлеб здесь, в Сетчатом Лесу? Ты что, совсем рехнулся? Ладно, на вот, лучше поешь.

Тигхи оторвал лохматый кусок плоти червяка и протянул его другу, но тот с отвращением отвернулся.