Сергей Костарев - Экстергейзер

– Великолепно! – восхищаясь собственной работой, заключил доктор. – Твой кожный покров в полном порядке!

– Значит, лечение окончено? – обрадовался Брант, который вновь обрёл способность думать, хотя всё ещё мучился от головокружения.

– Ещё чего! – обиделся Зайцев. – Лечение только началось.

Переходим к процедурам. Это самое интересное!

– Но ведь кожный покров в норме, – неуверенно попытался возразить Виктор, но доктор не дал ему договорить.

– Кожный покров? – саркастически перебил он. – Да, твоя кожа в порядке. И ты думаешь, это всё? Считаешь, что доктор Зайцев просто так хочет держать тебя в лазарете ещё три дня?!

– Нет конечно, док! – поспешил заверить Брант. – Я ничуть не сомневаюсь в правильности предписанного вами лечения!

– То-то же! Я профессионал, каких поискать! Впрочем, как и большинство людей на этом корыте. Кому-то повезло больше, и он служит на суперкрейсере. Другие и вовсе…

– Тут доктор ненадолго умолк, поняв, что углубился в факты собственной биографии, которые его пациента совершенно не касаются, и продолжил: – Процедуры необходимы, поверь.

– Я верю, – ответил Брант, – и очень вам благодарен, что спасли мне жизнь.

– Ну право, не стоит! – расплылся в довольной улыбке доктор, всем видом демонстрируя, что быть признанным гением всё же намного приятнее, чем талантливым, но безызвестным.

В тот же день в лазарет заглянул координатор Бад. Зайцев сообщил ему, что Брант пришёл в себя и с ним всё в порядке, и координатор не заставил себя долго ждать. Виктор, одетый в лёгкую хлопчатобумажную пижаму, под руководством доктора выполнял упражнение на одном из восстановительных тренажёров, когда явился Бад.

– Доброго дня, координатор, я оставлю вас, – сказал Зайцев, увидев вошедшего.

– Спасибо! – ответил Бад, и доктор удалился.

Координатор какое-то время смотрел на Бранта, потом подошёл к нему, протянул руку и сказал:

– Молодец, парень! Мне не приходилось видеть пилотов равных тебе ни по мастерству, ни по мужеству!

– Спасибо, сэр! – ответил Брант, пожимая руку. – Жаль, техника подвела…

– Да, – согласился Бад, который уже не раз пожалел про свои нотации по поводу истребителя. – Новые машины прибудут вместе с пополнением.

Виктор сообразил, что ещё ни разу не поинтересовался судьбой своих коллег, и ему стало неловко.

– Сколько погибло? – спросил он.

– Четырнадцать человек… и это намного меньше, чем должно было погибнуть! – сказал координатор, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Как можно так говорить? – возмутился Виктор.

– Война – это всегда смерть. Так было, и так будет. Мы с тобой ничего не можем изменить. В этот раз пилоты погибли не зря – вот, что действительно важно!

После этих слов координатора наступила неловкая пауза.

Ни тот, ни другой не знали, о чём ещё говорить.

– Ну ладно, тебе, наверное, нужно заниматься, – наконец сказал Бад. – Я пойду, а ты поправляйся.

Никто больше не посещал Виктора до самого окончания его пребывания в лазарете. Он набирался сил под бдительным присмотром доктора Зайцева и чувствовал себя всё лучше и лучше. К концу курса от головокружения и вялости не осталось и следа.

Появление Бранта на утреннем построении вызвало настоящий ажиотаж и неподдельную радость. Каждый норовил пожать ему руку или хлопнуть по плечу. Отовсюду слышались одобрительные возгласы. Виктор был смущён таким вниманием и чувствовал себя крайне неловко.

Капитан Олдман тоже отметил возвращение Бранта, произнеся несколько добрых слов в его адрес, но сам при этом не улыбался. Вообще, Олдман показался Виктору каким-то осунувшимся и подавленным. Можно было, конечно, предположить, что он так переживает из-за гибели пилотов, но это было очень маловероятно. На самом деле, странное уныние капитана объяснялось обстоятельствами, о которых Брант ничего не знал, впрочем, как и другие члены экипажа.

Днем ранее к «Адмиралу Юрму» присоединилось подкрепление. Вернее, это он вошёл в состав небольшой эскадры, возглавляемой суперкрейсером «Канцлер Таттерсалл» со ста двадцатью истребителями на борту. Вторым из подошедших кораблей был большой крейсер «Дангок» с шестьюдесятью четырьмя истребителями. «Канцлер Таттерсалл» представлял собой самую современную технику, а вот «Дангок», напротив, был даже старше «Адмирала Юрма». Третьим приданым кораблем оказался эсминец «Гордый», не несущий ни одного истребителя, но обладающий артиллерийской мощью.

На «Адмирале Юрме» многие вздохнули с облегчением. Ведь, как ни крути, а даже после победы над маграми и бегства магрианского крейсера оставалось чувство постоянной опасности. В любой момент могли показаться новые корабли врага, против которых «Адмирал Юрм» с оставшимися двадцатью пятью, не считая Бранта, истребителями оказался бы бессилен. Но в то время как весь экипаж пребывал в весьма приподнятом настроении, у капитана Бенко Олдмана появилась настоящая головная боль в лице нового командира Робера Вероны.

Верона был уроженцем Дивеса и мнил себя представителем древнего и очень славного рода. Более трёхсот лет назад один из его далёких предков, Гилермо Верона, сколотил весьма приличное состояние, используя на своих рудниках практически рабский труд, после чего решил обосноваться на главной планете Конфедерации. Род занятий, который, несмотря на свою доходность, мог послужить причиной пренебрежительного отношения жителей Дивеса, пришлось сменить. Гилермо Верона довольно удачно вложился сразу в несколько компаний, обеспечив безбедное существование не только себе, но и своим детям и внукам. Наследники разделили капитал между собой и управляли им не слишком успешно. Так длилось из поколения в поколение: семейное древо разрасталось, и каждому из потомков Гилермо Вероны перепадал в наследство всё меньший кусочек от некогда внушительного состояния.

Отец Робера Вероны, Родриго, имел лишь довольно скромный по меркам Дивеса дом и акции, ежегодно приносившие ему около тридцати тысяч эксов. Он вынужден был работать и, разумеется, никаким образом не относился к элите «планеты богачей». Счастливый билет выпал Родриго Вероне в лице его жены, Сары, родная сестра которой ухитрилась выйти замуж ни за кого-нибудь, а за самого Жельбера Таттерсалла, который впоследствии стал видным политиком и дважды Верховным Канцлером Конфедерации. Таттерсалл чтил институт семьи и менее влиятельных родственников не чурался. К тому же он искренне любил жену, а та, в свою очередь, любила сестру. Так что дела Родриго Вероны ожидаемо пошли в гору. Сын Родриго и Сары, Робер, и вовсе купался в лучах всеобщей любви. У самого Таттерсалла волею судьбы были только дочери, так что Робер оказался самым близким ему ребёнком мужского пола.