Леонид Зайцев - Войны времени

– Не пил я. Мне ещё в город тёщу везти.

Клюв подошёл вплотную и заглянул в глаза Олегу.

– Ты какой дряни наглотался? Комбат тебе яйца оторвёт!

– Ничего я не глотал.

– Да, зрачки вроде нормальные, – согласился Клюв. – А чего за бред про тёщу и город? Если отмазку за опоздание придумываешь, то не прокатит.

– Почему?

Олегу стало любопытно. Но он понимал, что нельзя просто признаться Серёге, что он ничего не знает про то, где находится в данную минуту. Однако он был опытным менеджером. Надо устроить так, чтобы человек сам выдал ему необходимую информацию, не подозревая о его полном неведении.

– А-а! – улыбнулся лейтенант. – Хочешь на «ха-ха» всё спустить. Мол, успел за день влюбиться-жениться! Только тёщу-то за что в город? Решил сразу от старушки избавиться? А за одно и сам дозу схватить, чтобы в лазарете поваляться?

– Почему сразу дозу? – в тон Клюву поинтересовался Олег.

– Ты не переигрывай, дурень! – посоветовал тот. – Комбат шутки про заразу не поймёт. Он сам там, в развалинах радиации нахватался. А ещё на городских мутантов насмотрелся. У него вся семья где-то там осталась. Так что забудь.

Что-то зашевелилось в памяти. Город. Так до сих пор называется место, где он когда-то находился. Радиоактивные развалины. Говорят, там даже кто-то обитает. Мутанты, питающиеся крысами. Но, если город погиб, то, как же жена, дети! Олег похолодел.

– Про женитьбу пошути, – разрешил Клюв, – смешно! Всем известный принципиальный холостяк внезапно в одночасье обзавёлся женой, до минимума сократил брачную ночь, и всё же опоздал с возвращением в часть.

Всё верно, с облегчением вспомнил Олег, в этом мире у него никогда не было ни жены, ни детей.

– А лучше просто признайся, – не унимался краснолицый лейтенант, – что провалялся в постели с какой-нибудь ладненькой цыпочкой у рыбарей. Да так накувыркался, что проспал всё на свете.

Рыбари, промелькнуло в голове. Поселение беженцев, приспособившихся ловить сетями перелётных рыб. Рыба речная в пищу не годилась.

– И чем это лучше?

– Ну-у, – протянул Клюв, – это дело святое! Физиологическая потребность! Ха-ха-ха! Наказать накажут, но хоть на заставу не сошлют. А то будет тебе город во всей красе!

– Понятно, – сказал Олег, хотя понятного пока было мало.

– Ладно, – махнул рукой лейтенант, – давай седлай мустанга своего и поехали. Пока и меня искать не начали.

– Так тебя за мной что-ли послали?

– А то за кем же? Я ж тебе не просто так про рыбарей намекаю, дурень. Комбат приказал: поезжайте, товарищ лейтенант в посёлок и верните мне ротного. Даже если он без штанов окажется! – и Клюв захохотал, усаживаясь в свою машину. – Прикинь! Даже, говорит, если с бабы снимать придётся! Эх, не вышел я мордой лица! Не любят меня девки забесплатно! – На этот раз парень хохотнул как-то грустно.

Уезжать с этого места Олегу очень не хотелось. Стена ряби, перенёсшая его в этот мир, возможно, пройдёт назад по тому же маршруту. И как бы не застрять ему в этом мире, если он поедет вместе с весёлым лейтенантом. Теперь Олег готов был хоть каждые выходные возить тёщу с дачи на дачу. Всё лучше, чем спать со странными рыбачками или дежурить на Заставе у радиоактивных развалин.

В закапсулированном во времени корабле волхов Великий Ум пребывал почти, что в панике. Нет, даже Посвящённые не смогли бы заметить и капли сомнения в этой незыблемой фигуре. Ничто в его осанке или голосе не выдавало волнения. Его голос, как прежде, оставался твёрд, а приказы коротки и точны. И никто, даже самый сильный из Умов, не мог читать в его душе. Ибо он и был по праву самым сильным из них.

В Зале Пирамиды Великий Ум приклонил колени перед большим куском горного хрусталя. Это был один из самых крупных осколков сверкающей Башни Прозрения с их родины. Каждый корабль волхов, отправляющийся на поиски новой Земли, имел в алтарной части частицу Пирамиды. Однако всего лишь десяти кораблям, на которые возлагались особые надежды, достались столь огромные во всех смыслах реликвии. Прочие ограничились кусочками в лучшем случае в ладонь размером. Этот же осколок Великой Башни превосходил рост самого жреца в три с половиной раза. Возможно, именно поэтому их корабль нашёл столь подходящий волхам мир. Но самая сладкая конфета всегда стоит дороже козьих шариков. Об этом сейчас и думал, стоя на коленях, Великий Ум.

– Три константы в одном слое времени, – бормотал он себе под нос.

Со стороны могло показаться, что старик молится. Но он не молился. Он размышлял.

– И это не просто константы одной из ветвей, как случилось в древние времена. Эти, словно лишай, опоясывают весь куст вероятностных ветвей развития. И они остаются собой в каждой из них. Не теряя памяти о предыдущей. О, Великая Башня! За что ты посылаешь бедным детям твоим такие испытания?

Вот только стенать уже было поздно. Корабль закапсулирован во времени. Теперь либо победа, либо постепенное вымирание во временном пузыре. И последний волх, испуская последний вздох на корабле, застывшем в мгновении истории, проклянёт все Умы от послушника до него – Великого.

А выход? Уничтожить константы. И пусть его душе затем гореть в печи для грехов волхов. Он в ответе за будущее поколения своего народа.

Ольга покинула квартиру, хлопнув дверью. Лишь на секунду потом задумалась, как это воспримет муж. А начхать. Молодая женщина зловеще улыбнулась. Если её мир не состоялся, то, какое ей дело до остальных?

Она мечтала о богатом муже – получила хронически безработного программиста. Этих компьютерных гениев развелось столько, что основанный на калькуляторах бизнес просто не в состоянии их всех переварить. Она хотела дочку с нежным характером, чтобы повязывать ей бантики и наряжать в розовые платья, а получила сына с наклонностями садиста. Ещё не умея говорить и ходить, он умудрялся изводить родителей, доводя саму Ольгу до белого каления своим нытьём. Тогда она размечталась о любовнике – рыцаре на белом коне. А получила торговца с соседнего рынка на старых жигулях и с таким акцентом, что даже самые нежные слова походили на лай добермана.

Самое любопытное, что, покинув дом, Ольга сама не знала, куда направиться. Ненавистный муж остался позади вместе с опостылевшим сыном. Рыночник до восьми вечера зависал на рынке. Оторвать его от прилавка с залежалыми мандаринами могла только санитарная инспекция. Лучшая подруга – дура – протирала короткую юбку в приёмной кандидата толи в олигархи, толи в политические беженцы.

И тут мир вокруг замер. Не умер, а просто остановился. Как говорят дети в известной игре «море волнуется»: «морская фигура замри». Только всё это безобразие происходило на суше. От абсолютной тишины защемило уши. Голубь, попытавшийся взлететь, уступив ей дорогу, так и повис в воздухе на первом взмахе крыльев. Капли начинающегося дождя не смогли долететь до асфальта. Даже дуновение ветра слабым прикосновением застыло на её щеке. Очень странное, кстати, ощущение.