Наг Стернин - Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Манон – тушите свет! – от такого обращения только и сумела изумленно пискнуть.

– Простите, госпожа, но не стойте Вы столбом, скорее за костью и к реке, – выкрикнул Скаврон и, справившись с арбалетом, во второй лук которого он вогнал теперь тоже разрывной болт, в два прыжка догнал Люка. Манон, раздираемая противоречивыми чувствами, беспомощно смотрела им вслед. В это время дверь ратуши с грохотом распахнулась, и на крыльцо вывалились Кувалда с Нодем, сгибающиеся под тяжестью огромных тюков. Кувалда бросил беглый взгляд на неторопливо шагавших Люкса и Скаврона, крикнул Манон: "Помоги Нодю" и, скользя ногами по льдистой дороге, помчался к реке. Нодь и Манон поспешили следом.

Увидев, что Люк и Скаврон неторопливо идут им навстречу посередине улицы, преследователи с бега перешли на шаг и рассыпались полукругом по всей ее ширине – фланги вдоль домов постепенно выдвигались вперед, середина отставала. Те зондера, что были впереди, в руках держали такое же странное оружие, как и первая жертва Скаврона. В голове у Люкса проскочило совершенно дикое слово "игломет", а следом за волной боли, прокатившейся по позвоночнику, пришло неизвестно откуда понимание принципа его действия.

– Окружают, Люкс. В кольцо берут.

– Вижу. Опусти забрало, сейчас иглы ядовитые полетят.

От приотставшего ядра зондеркнехтов отделился один, о котором – уж точно – иначе, чем "громила", и сказать было нельзя. Ни ростом, ни прочими размерами он почти не уступал Кувалде, и даже, пожалуй, самому Люку. А уж уродлив был настолько, что от одного вида его богомерзкой рожи хотелось сплюнуть. Вразвалочку, предельно нагло и даже не без вальяжности он двигался навстречу друзьям.

– Осторожнее, Люкс, у него чертов кнут. Может, стрелой шибануть?

– Не надо. Этого я возьму сам. Как сойдемся, стреляй по флангам, чтобы зондера к середине улицы шарахнулись. Сначала по дальнему, потом сюда, вправо.

Верзила – зондеркнехт остановился, широко расставив ноги. Из коротенькой палки, которой он все это время небрежно поигрывал, вылетела пара тонких, нестерпимо ярких почему-то зигзагообразно изломанных лучей, и там, где они коснулись земли, в стороны с треском полетели куски льда, обледенелой почвы, и взлетели кверху клубы пара. Люкс, не останавливаясь, но и не ускоряя шага, продолжал идти вперед. Зондеркнехт вскинул руку и движением, на самом деле похожим на удар кнута, хлестнул лучами по ногам Люкса.

Дальнейшее произошло так быстро, что Скаврон успел выпустить только одну стрелу, второй стрелять было уже не по кому. Лучи каким-то странным образом обвились вокруг Люкса. Вся его фигура потеряла четкость, контур ее как бы размылся и задрожал, возникло и стремительно усилилось до нестерпимой яркости пульсирующее сияние, окруженный сиянием Люкс вскинул руку и… раздался оглушительный треск, будто бы рядом ударила молния. Впрочем, в каком-то смысле именно это и произошло. Сияние стремительным потоком со всего тела рванулось к его руке, стекая на вытянутый в направлении зондеркнехта палаш. C палаша сорвалось нечто, более всего напоминавшее шаровую молнию, зондеркнехт рассыпался мелкой черной пылью, слева грохнул взрыв разрывного болта и… все кончилось.

Остатки зондеркоманды стремительно удирали по улице, однако медлить было нельзя. Вдруг перед ними был лишь не в меру ретивый передовой отряд? Могли и от реки отрезать, и планер сжечь. В голове прыгали несвоевременные мысли о чудовищной силы накопителе энергии, формулы какие-то лезли в голову. Жаль, конечно, но пришлось Люксу выкинуть их из головы. Надо было, спешить, и не о том следовало думать.

Через несколько минут Люкс со Скавроном были уже у планера, где их дожидались совсем измаявшиеся друзья.

– Что это там грохнуло? – нервно спросил Кувалда, но Люкс со Скавроном только отмахнулись, потом, мол, все потом.

Люкс быстренько прикинул, куда надо было усадить Нодя, чтобы не нарушить баланс летательной машины, и планер мог нормально лететь – сидеть ему весь полет теперь предстояло на коленях у Кувалды – и велел всем быстро занимать места.

– Э-эх, ветер сильноват-таки, – сказал Люкс, с сожалением качая головой. – Ну, да ладно, Где наша не пропадала! Справимся.

Справились, и в самом деле, за какие-нибудь десять – пятнадцать минут. Не без неприятных происшествий – планер зацепился левым крылом за ледяной торос у самой кромки воды – но справились. Планер отвалил от берега и, подхваченный стремительным течением Ахерона, заскользил к водопаду. Вот тут-то его пассажирам стало по-настоящему страшно.

– Друзья, – сказал Люкс добродушно, – вы бы… это… вы глаза закройте, что ли. А то ваш страх на меня давит прямо-таки мегатонно.

– Ага, разбежался, – заявила Манон, тем не менее, отчетливо лязгая зубами, – давит на него, видите ли, каким-то метоном. Перетерпишь. Можно подумать, мы тебе по пять раз на дню по воздуху летаем. Что же нам потом всю жизнь себя поедом грызть, что могли на землю с высоты птичьего полета смотреть, но струсили и глаза зажмурили? Похлебай нашего страху, раз своего не имеешь, метон несчастный.

Берега проносились мимо с умопомрачительной скоростью, становясь все выше и выше. Рев водопада стремительно нарастал, он уже даже не ревел, он грохотал, смешиваясь с собственным эхом прямо в человеческих головах, раздирая изнутри барабанные перепонки – до боли в ушах, до зубной боли. Мгновение, и планер ворвался в плотный колючий туман, где исчезло все, кроме этого вязкого грохота, колючий туман вдруг сменился снежной круговертью, все внутренности рванулись вверх, в горло, тело стало легким, как пушинка, потом вес снова навалился, вдавливая в сидение, вокруг крутились уже и снег, и град, и дождь, планер затрясло, как телегу на ухабах, грохот водопада куда-то исчез и… настала тишина.

– Мы летим?.. – почему-то шепотом спросила Манон. – Мы летим, да?

– Летим, – весело отозвался Люкс, никому, кроме Манон, почти невидимый в вязком сыром тумане.

– Но мы же ничего не видим, – сказала Манон с очень смешной и очень детской обидой в голосе.

– Оно и понятно, – отозвался Люкс, – снизу из долины поднимается воздух теплый и влажный, сверху опускается холодный и сухой.

Все завозились, задергались, заговорили разом, нервно, не слушая друг друга. Кувалда просил Нодя не вертеться и сидеть спокойно, потому что тот и так уже отсидел ему, Кувалде, все, что можно и нельзя, метон чертов, и что разбиваться он, Кувалда, хотел бы в более комфортных условиях. Нодь бормотал себе под нос, что он не летит, а сидит, причем крайне неудобно, что кресло из Кувалды никакое, что сам он метон, и что если уж падать, то скорее бы. Манон чуть не плакала, что из-за проклятой круговерти вокруг ничего не видит, и поверить в то, что летит, просто не в состоянии. И только Скаврон, чья вера в Люкса была абсолютно неколебима, предлагал всем успокоиться, не дергаться и полностью положиться на своего пилота.