Николай Липницкий - Наследие Древних

А как же иначе? Иначе – лишение родительских прав, помещение ребёнка в деткомунну и воспитание из него отличного военного, или госслужащего. Большая часть высокопоставленных военных, политиков и руководителей – выходцы именно из деткомунн. И не знаешь, что лучше: с родителями воспитываться или без них. Полицейский дрон пролетел мимо, сопровождая конвойный флаер, грузно переваливающийся в полёте. Ночной урожай, скорее всего. Кто-то из окраин бедноты под покровом ночи в очередной раз решил попытать счастья в центральных районах.

Наивные. Сколько я себя помню, такие вылазки всегда заканчивались одинаково. Камеры засекали нарушителя, парочка полицейских дронов сразу брала его под скрытое наблюдение и в миг, когда тот готовился незаконным способом поправить своё благосостояние, совершался захват. От возмездия никто ещё не уходил.

Даже удивительно, насколько закостенелая жизнь в таких маленьких городках. Прошло двадцать пять лет, а ничего не изменилось. Совершенно ничего. В крупных городах всё меняется ежеминутно. Там жизнь кипит, а тут – болото стоячее. В ресторан решил не идти, а, просто, заказал себе в кухонном синтезаторе кофе и сэндвич с ветчиной. Н-да. Лучше бы в ресторан сходил. Кофе был синтетическим, как, впрочем, и хлеб, а ветчина искусственно выращенной. Хотя, судя по рекламе шницеля у входа в отель, там тоже можно ожидать чего угодно.

Сидеть в отеле больше не хотелось. В конце концов, я достаточно насиделся в замкнутых помещениях на различных орбитальных и межгалактических базах и станциях, не говоря уже о перелётах в тесных каютах межгалактических крейсеров. В экспедиционном корпусе как-то не привыкли заботиться о комфорте для своих бойцов. Решено. Пойду, прогуляюсь по городу. Только не в тот район, где я жил, и где был наш магазинчик. Туда я не пойду ни за какие коврижки. Слишком тяжело.

На механическом тротуаре я выбрал самую медленную дорожку. Мне, всё-таки, торопиться некуда, а вот так, неспешно катиться по району, разглядывая окрестности, было приятно. Мимо проносились на более быстрых дорожках пешеходы, с удивлением глядя на мою одинокую фигуру. В принципе, их можно понять. Я действительно выглядел странно. В такую рань ехать и никуда не торопиться. Если мне некуда спешить, почему я поднялся в такую рань, а не нежусь сейчас в мягкой постели? А если дела меня подняли так рано, почему я еду так медленно? Вынос мозга, как говорится.

Я усмехнулся и вернулся к созерцанию окрестностей. Мой родной город. Старый, милый городишко, в котором я родился, вырос, учился и влюблялся. Как, оказывается, я по нему соскучился! Как бы я хотел сейчас перескочить на скоростную дорожку, пересесть на вон том перекрёстке, проехать по мосту, свернуть налево, проскочить под эстакадой монорельса, обогнуть частную стоянку флаеров и, остановившись перед родным домом, увидеть в витрине магазина маму. А там и папа, в сотый уже раз перекладывающий образцы товаров в витрине.

Стоп! Я действительно стою возле родного дома и смотрю на витрину, когда-то нашего, магазина. Как я сюда попал? Я же не хотел ехать в этот район! И какого чёрта я тут, тогда, делаю? Интересно, я попал сюда, подчиняясь своему внутреннему «Я», или меня сюда привели? Повинуясь внезапно возникшему желанию, я пошёл к входу. Огромные витражные двери раздвинулись, пропуская меня внутрь. Что ж, приглашение получено, осталось принять его.

Затаив дыхание, словно при прыжке в холодную воду, я шагнул внутрь и огляделся. Нет. Это был уже не магазин. Небольшой и, надо признать, уютный ресторанчик, оформленный в восточном стиле, с, бесшумно передвигающимися, дроидами, стилизованными под каких-то старинных воинов. По случаю утреннего времени в ресторанчике было пусто. Только парочка посетителей с небритыми опухшими физиономиями хмуро хлебали что-то из чашек. Похоже, они тут провели всю ночь.

Я прошёл к дальнему столику и уселся. Дроид тут же материализовался рядом, уставившись на меня единственным глазом-камерой. Ну, почему у обслуги всегда делают один глаз? Неужели непонятно, что смотреть на два глаза гораздо приятнее? Или считают, что так проще относиться к ним, как к неодушевлённым предметам? Так все, за исключением меня, и так не одушевляют этих дроидов.

– Значит, так, железяка, – намеренно грубо проговорил я, изучив развёрнутое передо мной голографическое меню. – Кофе. Только настоящий. И булочки. Понял?

– Будет исполнено, – дроид развернулся и укатил.

Кофе действительно оказался хорошим, как, впрочем, и булочки. Даже настроение поднялось. Странно, но никакого дискомфорта я не ощущал. Словно и не бегал по этому помещению в детстве, дёргая подвески из миккля и прислушиваясь к их загадочному звону. Как раз на этом месте, где я сижу, стояла витрина с редкими минералами с планеты Дилея, ещё долго играющими солнечными зайчиками после того, как на них посветишь фонариком. Лёгкая грусть не мешала нахлынувшему, вдруг, очарованию этого утра.

– Всё в порядке? – неожиданно раздался надо мной мягкий голос.

– Что? – я поднял голову и увидел перед собой невысокого мужчину субтильного телосложения с раскосыми глазами, одетого в невероятный балахон с широкими, расшитыми золотом, рукавами.

– Извините. Вы, просто, о чём-то глубоко задумались, и я взял на себя смелость подумать, что у вас не всё в порядке.

– Нет. Вам показалось. У меня всё хорошо. А вы…

– Я – хозяин этого заведения.

– А давно здесь этот ресторан? Меня не было в этом городе пятнадцать лет. Раньше тут был магазин.

– Был, – мужчина с интересом посмотрел на меня. – Только прежний хозяин продал его как раз пятнадцать лет назад. Там была такая запутанная история!

– А вы его купили?

– Нет. За эти годы чего только здесь не было. Господин Филимонов тут пытался и казино организовать, и ресторан, и элитный клуб, и ювелирный магазин. Надо признать, что фантазия у него работала на всю катушку. Только, вот, счастья ему это место не принесло. Все его затеи оканчивались не просто фиаско. Они оканчивались грандиозными скандалами и огромными убытками. Филимонов лет десять пытался. Упёртый был мужик.

– Был?

– Да. Умер. Инсульт. И такой обширный, что никакой медицинский модуль не спас. Просто не успели поместить. Он здесь же, у себя в кабинете умер. Пока дошло, что он слишком долго из кабинета не выходит, пока достучаться пытались, пока дверь взломали. Тут уж никакая медицина не спасёт.

– Инсульт? В наше время? При нашей диагностике? Да ему уже утром искусственный интеллект сообщил бы об изменениях в состоянии здоровья и сразу бы отправил бы данные его лечащему врачу! Я вообще не слышал, чтобы от инсульта умирали.

– Но, тем не менее, факт остаётся фактом. После того, как малиновые изумруды с планеты Орея оказались простыми стекляшками с встроенными чипами, он так орал, что тряслись, даже окна на двадцать третьем этаже. Потом зашёл в кабинет, и всё. Больше его никто живым не видел. И, скажу я вам, умирал он страшно. Когда кабинет вскрыли, он сидел в кресле с выпученными глазами и искажённым от ужаса лицом. Вы удовлетворены?