Александр Борун - Длинный путь, или Медвежья услуга, или Конец земной колонизации Марса

Охотно обошёлся бы без такого разнообразия.

Лезу по лестнице, сплю…

А перед этим прогоном окончательно проснулся, перекусил в придорожном кафе (заряд аккумуляторов я пополнял каждый раз уже на автомате), попил местного аналога кофе, называемого тоже «кофе», но не имеющего с ним ничего общего, хотя местные считают иначе… Я от отчаяния даже попробовал его в терминале кафе на высоте 50 м, куда прибыл, и в терминале на высоте 100 м, откуда стартовал дальше. Естественно, никакой разницы. Я и не надеялся. Так, на всякий случай.

Кстати, специально разузнал перед этой авантюрой (не с кофе, а со всем квестом), что из марсианского меню годится нам. Оказалось, что, во-первых, практически ничего не является ядовитым ни из их еды нам, ни из нашей им. Хотя не гарантия, что будет вкусно. Так ведь и в земном меню многое многим не по вкусу, вкусы-то разные. Во-вторых, с появлением на маршрутах сотки и вообще в марсианских куполах посетителей из земных куполов в придорожном автоматическом кафе в меню появились и земные блюда – насколько их может воспроизвести местная пищевая промышленность. А она, в общем и целом, может.

Понятно, коровы, свиньи и куры у них тут по пустыне не гуляют, помидоры в оранжереях растут, но очень дороги для придорожного кафе, их едят понемногу на праздниках, с пшеницей и картофелем ненамного лучше… Так что говядина, свинина, курятина и т. д., а также хлеб, картошка и кетчуп синтезированные. Но фастфуд и есть фастфуд – никакого ухудшения я не обнаружил.

Кроме кофе. Странное дело, у него вполне узнаваемый запах, а ведь фантасты в разных произведениях именно на нём основывали невозможность воспроизведения… а вот вкус не тот! Вот не кофе это, и всё.

А может, это мне кажется. Вдруг вкус кофе зависит от, я не знаю, состава атмосферы (даже в куполах с земным населением он не совсем тот же, что на Земле, а в марсианских отличается ещё сильнее), или давления (то же самое замечание), или силы тяжести или ещё чего-то? Я же не биолог. И не дегустатор. И не кулинар.

А местные считают, что отличить невозможно. Может, просто уже не помнят. А кто помнит, помалкивает, чтобы не огорчать остальных. Вот и я буду. То есть не буду. Буду помалкивать и не буду огорчать.

Тяжело мне будет на Марсе, одинокому недовольному кофеману среди довольных, не понимающих, чего мне не хватает… А может, тоже привыкну… Знал бы заранее, привёз бы хоть немного с собой. Впрочем, как говорится, перед смертью не надышишься.

Нырнув в туннель, смотрю заранее, где буду пересекать границу часового пояса на этом отрезке пути, чтобы не было сюрпризов. Оказалось, скоро. Очень вовремя посмотрел, а вовсе не заранее. На восьмом прогоне, за 20 % от его конца. То есть, как раз на этом самом. Это же и есть восьмой прогон. То есть – вот-вот…

П9 •/• Всюду горы

Уж это мне местное время: снова сдвинулось на час.

Пейзаж постепенно меняется.

Вблизи всё по-прежнему, а на горизонте…

Равнину Исиды я не то чтобы пересекаю поперёк, скорее, проезжаю по краю. Большая её часть остаётся южнее. С севера от маршрута – практически не отличающаяся на вид от Исиды равнина Элизий.

Я пропустил в темноте проезд между восточным концом столовых гор Ливия и западным концом столовых гор Непентес. Он был в конце предыдущего отрезка пути и начале этого (не прогона, а отрезка, цепочки куполов на одной дуге большого круга). И с тех пор эти горы остались далеко позади и скрылись за горизонтом. Да они и были не очень близко.

А теперь впереди слева от маршрута, пока вдалеке, обнаружились горы Нилосирт. А ведь я уже довольно далеко от экватора. Не только южное полушарие Марса гористое. Северное, по земным меркам, тоже, хотя и меньше, чем южное. Я видел это, глядя на карту, а сейчас вижу на местности.

Впечатляющие горы. Правда, надо учитывать, что я смотрю на них с глубины равнины, которая была бы глубоким морем, если бы тут была вода в таком количестве, а не в виде подпочвенного льда и редких облаков. Но это знание нисколько не убавляет им внушительности. И, кажется, они растут на глазах. Ну да, конечно, не только приближаются, но и всё больше вылезают из-за горизонта. Растут и вверх, и вниз.

Вдобавок местность, по которой я еду, продолжает постепенно опускаться.

Упс – туннель. Полюбуюсь на горы на следующем прогоне.

П10 9:00–10:00. Как считать время? – Смотря для чего

Раньше утро уже давно кончилось бы, а теперь, из-за пересечения двух границ часовых поясов, оно кончится только в конце этого прогона.

Но вряд ли мне стоит ориентироваться по времени от начала поездки, хотя навигатор и может это делать. Местные бомжи выходят на промысел по своему времени, а не по моему. Так что лучше я буду всё время подгонять своё личное время под местное.

По слухам, рабочий день у них начинается как раз в 10:00, на границе утра и дня. На следующем прогоне я их увижу с большой вероятностью.

Если, опять же, верить слухам, их обычные места поисков когда-то находились вблизи куполов, да они и были когда-то жителями куполов… а сейчас вся местность вблизи обыскана, и они, в основном, работают вдали от куполов. Да и, по большей части, вдали от коммуникаций – потому что вблизи, по большей части, тоже всё пройдено. На моё счастье.

По правду сказать, я их опасаюсь. Что уж перед собой притворяться.

А для справки пусть навигатор и моё личное время, прошедшее со старта, отсчитывает, ему не тяжело. Просто так.

П11 10:00–11:00. Встреча с дьяволом и со слобожанами

Кроме несправедливого названия бомжи (несправедливого, т. к. «бомж» – это «без определённого места жительства», а они имеют домики, только не в городах), хочется как-то обзывать внекупольных менее неуклюже. Но придумать не получается. Кромешники (от «кроме», т. е. вне)? Опричники (от «опричь»)? Всё какие-то отрицательные коннотации получаются.

Кстати, были же деревни и были выселки; а как назывались жители выселок? Смотрю сеть. Не нахожу. Само слово есть, конечно. Ещё выселки в Вятской губернии назывались починками, а в Симбирской и Казанской околотками и околодками. Не понял, при чём тут чуваши и черемисы. Но интересно Википедия напомнила, у группы «Кино» в песне «Кукушка», действительно, выселки как собирательный образ деревни, антагонист города: «В городе мне жить или на выселках, Камнем лежать или гореть звездой» («Чёрный альбом», 1990).

Как назвать жителей выселок не нашёл, зато нашёл слово «слобода» – селение вблизи города, жители которого занимались несельскохозяйственной деятельностью (торговцы, ремесленники, солдаты). И как называть их жителей, знаю, слобожане. Самое оно. Ведь сельское хозяйство – выращивание и изготовление еды – тут в куполах, т. е. городах. А внекупольные – не крестьяне. Значит, не сельчане, да и не жители выселок, а именно слобожане. Так и надо их называть вместо бомжей.