Александр Владыкин - Замок из цветной паутины

***

И я нашёл. Меня сам Космос привёл на эту Землю. Я нашёл первого гения, построившего свой Город Солнца, в своих мечтах. Только я не угадал со временем, пообещав вернуться в этот мир, как только разберусь с этим делением вечности на года, минуты, секунды. Ради осуществления своей мечты, приходилось заниматься и подобными глупостями. Рина просила меня принести пряности, ссылаясь на тиллурианские названия. Но и в Космосе было своё табу, я не мог взять что-либо из погибшей планеты. Нельзя переместить во времени то, чего нет, и родить то, чего не существует. Пришлось Рине самой разбираться в том мусоре, что я собрал со всей вселенной. Она заставила меня дегустировать это. (Бедный серд, лежал перед зеркалом и пытался пережевать пригоршню лаврового листа. Я тайно наблюдал за его реакцией. Но когда он попробовал самый маленький горький перец, обильно смягчённый русской горчицей, я понял, почему в этой холодной северной стране, даже собаки, иногда превращаются в Змеев-Горынычей. На все мои умственные приказы, серд отвечал чисто по ксенски – обещанием отправить меня в самую ненасытную часть ксенской самки.) Единственно, что спасало, это то, что от этой дегустации никто не умер и еда, приготовленная зелёной женщиной, действительно, стала вкусней.

***

Имя не дают, имя выбирают. Гурим помнил, как последним вывалился из гнезда и когда добежал до стойки с подвешенными именами, ему досталось то, что никто не пожелал взять. Так он стал Гуримом – «непослушный», «тупой» по ксенски. Сначала он дрался со всеми, кто смеялся над его именем, потом привык, а сейчас, даже воевать не с кем. Если бы его кто увидел в образе серда, то Гуриму, до конца жизни, не отмыться было бы, от такого позора. Только нет этих умных, успешных, красивых и желанных. Гурим даже здесь умудрился стать отверженным от своего народа. Первый разговор с молодым учёным Кампанеллой произошёл неожиданно. Гурим ещё не успел войти в образ, стоял у Сены, любуясь её течением и чистотой речной воды. Когда один из молодых художников подошёл к нему с просьбой позировать живописцу. Старая потёртая ряса, заправленная в штаны, выдавала в нём неудачно маскирующего богослова. Это и был Джованни Кампанелла, взявший себе псевдоним – Томаззо, построивший город. До нашего разговора у него и мыслей не было о строительстве. Но первый же брошенный камень в его мозг, дал плоды. Ксены умели заставить вассала идти в нужном им направлении. Через пару лет с ним можно было заключать контракт, мне по вкусу была его теория. Из дискуссий с мастером утопий, я узнал о исполнителях. Джованни восхищался гением Леонарда да Винчи и некого Архимеда, живших в разное время и в разных местах. Работы у меня прибавилось. Если Кампанелла меня интересовал, как теоретик и я подтолкнул его к созданию города Сонца, то оба учёных, как Леонардо, так и Архимед, меня интересовали, как исполнители, и я нашёл способ вытащить их из истории Земли, для осуществления своего плана, не внеся колебания в ось мироздания. Осталось дело за малым, надо будет заключить контракт, чтобы избежать плагиата в присвоении чужих идей. И если с Леонардо получилось всё шутя и удачно, то этот вредный грек Архимед – был ещё та штучка! Его не нужно было уговаривать, мои доводы он с улыбкой принципиального математика, разбивал убийственной логикой. Я так и не смог заключить с ним контракт, мы пошли на компромисс. Он сам отвечал за свои действия, избавив меня от гарантий его безопасности. Архимеду было далеко за шестьдесят, он был амбициозен и капризен в старости. Но Архимеда увлекла идея строительства города. Если бы он знал, где и как ему было предложено строить этот город, то никогда бы не поставил подпись под компромиссным решением на документе, подсунутым этим дьяволом. Но Родина и его механизмы требовали денег, он написал, что не против принять участие в строительстве мегаполиса, при условии, что его тело никогда не покинет границы Сиракузы. Архимед хотел обмануть дьявола, привлечь все деньги этого проекта в родной город. Но Гурим, после передачи учёному-механику денег, поставил подпись и заверил печатью документ. Строителей, прорабов и прочих специалистов Гурим набрал на периферии чёрной дыры. Вместе с мусором, поближе к звёздной клоаке, выбрасывалось столько народу, что хватило бы для строительства не одной империи. Народ стал прибывать, проходя через стаи ос, через голод, и холод вселенной. Чтобы справиться с нашествием этих масс, Гуриму посоветовали вытащить из истории какого-то Темучина, он и навёл порядок под куполом. Пришло время строить флот. И флот был построен. Не знаю, как серд, но Гурим на отдых не тратил более двух часов, для дальнейшего восстановления во время переходов. Архимед и Леонардо приступили к работе. Разум космоса сказал – не хватает дня, есть ночь, и Гурим воспользовался советом, забрав время сна, подписавших контракт. Физиологические тела исполнителей отдыхали, отдыхал и мозг, экономно тратя энергию на сны про строительство. На планете были только их проекции, Гурим купил их мозги, оставив и тела, и души в их измерениях. Исполнители руководили прорабами, всем строительным процессом по проекту Кампанеллы, вместе искоренялись допущенные ошибки, без участи исполнителей не подписывалась не одна смета, не выполнялся ни один заказ, по спецификациям и заявкам, на поставку материаллов и оборудования. За исключением Темучина, тот, когда наводил порядок на доверенном ему участке, мог наплевать на контракты, и появлялся сам на коне с плёткой, а мог, за кампанию, притащить с собой друга Македонского. Порядок сразу восстанавливался, не взирая на разность во взглядах различных сущностей, рождённых в разных уголках вселенной. Архимед опять насупился, пока ему не объяснили, что всё, что он видит, ему снится; и он увидел маленькую зелёную девочку, которая прилипла к нему, как банный лист. Она, как земная белочка, приезжала на огромной собаке, породы – «механикам не наливать.» Архимед спорил с «ненавистным» римлянином, но город строился. Ему ещё было далеко до страны, ещё дальше до империи, но он уже был.

Глава 3

«Дора» пылилась в углу, спрятавшись в объятиях наушников. Было не до игр. Руководство соседней строительной площадки предложило переселение; наш хлам, в виде бывшей космической яхты им мешал, путал все планы и срывал график сдачи объектов. Драгончики, объевшись торта лежали вверх животами и стонали, вернее стонал один, самый прожорливый:

– Кто придумал эти торты? Как я их ненавижу! В жизни больше не притронусь ни к чему сладкому. Сахар и мёд – это драгонья смерть.

Он уже достал своим нытьём всех. Сладкоежкой его назвал Дирижаба. На этой планете родилось новое непонятное, в меру злое, но симпатичное кусачее существо – Сладкоежка. Это имя так понравилось его сестричкам, и оно так не соответствовало недовольной надутой физиономии братишки, что невольно вызывало смех. Надо отдать должное драгончику, но после объедения тортом, он к сладкому больше никогда не прикасался, поэтому, поначалу злился, когда его называли Сладкоежкой, иногда в ход пускал свою колючку. Но город уже принял и полюбил его таким. Прораб прислал технику и строителей, чтобы помогли с переездом. Мне позволено было выбрать место своего постоянного проживания, я просто, ткнул пальцем в список, попрощался с тем, что когда-то было моей яхтой и вскоре лежал на диване в трёхкомнатном доме коттеджного типа, с выходом на бульвар, и читал перечень горячих вакансий трудоустройства на данный период времени. Мне выдали небольшую компенсацию за металлолом и временное пособие на содержание, как гражданину нового Тиллура. Мне не верилось, что на этой искусственной планете требовалось так много специалистов, но чем дальше я знакомился с профессиями, тем больше соглашался с мыслью, что я абсолютно ничего не умею. Вакансии лаборантов не было и мои глаза уткнулись в объявление: