Виктория Старкина - Келпи. Кольцо добра

Стоя у окна, Стася смотрела на снег. Ледяные снежинки, кружась, пролетали в стремительном вальсе и напоминали о теплом доме. О тех временах, когда она, еще будучи маленькой девочкой, сидела с бабушкой у огня и вот так же смотрела на снег. Помнится, бабушка говорила, что каждая снежинка имеет свою структуру, что нет ни одной, которая повторяла бы узор другой. Тогда она не могла поверить в это, ведь снежинок миллиарды, разве может быть подобное разнообразие? Теперь она понимала, что в мире возможно все. Вообще все.

Только теперь у нее не было теплого дома, а лишь холодная крепость, которую им с каждым днем становилось все сложнее отапливать. Всего несколько дней прошло со дня королевской свадьбы – и вот уже она осталась одна. И вот уже выпал снег.

Завернувшись в тяжелый шерстяной плащ, который однако не спасал от пронизывающего холода, Стася сбежала по ступеням крепости и остановилась посреди плато. Оглядевшись, она заметила Даголлана, который упражнялся, бросая кинжал в деревянную мишень. Несколько минут Стася любовалась его идеально точными движениями, сверкающим в лучах холодного солнца лезвием, и неизменным попаданием в цель. Как это красиво, вот если бы и она могла делать также! А потом счастливая мысль пришла ей в голову.

– Эй! – окрикнула она, – Сэр Даголлан!

Она торопливо пошла ему навстречу. Услышав ее голос, рыцарь повернулся и поклонился, ожидая, когда королева приблизится.

– Чем могу служить? – спросил он, когда Стася подошла ближе.

– Научи меня, – ответила она.

– Что? – от неожиданности он даже забыл вежливо улыбнуться, не ослышался ли он?

– Научи меня, – повторила Стася. Он продолжал оторопело смотреть на нее, и, не выдержав, она рассмеялась.

– Разве я прошу о чем-то странном? Идет война, а я потеряла свою магическую силу. Я должна уметь защищаться! И потом – мне все равно нечем заняться. Наступило затишье. Мы можем лишь ждать, и я не хочу сойти с ума от этого ожидания! И мой муж… он тоже вернется нескоро…

Последние слова она произнесла печально и тихо, ей трудно было говорить о перерождениях Ларри с другими людьми, даже с Даголланом. Особенно с Даголланом.

– Чему именно вы хотите научиться, моя королева?

– Всему. Бросать кинжал, держать в руках меч, использовать кристаллы – всему, что знаешь ты.

– У меня ушел не один год…

– Мы будем использовать то время, что у нас есть.

– Тогда не будем терять его, – Даголлан подбросил кинжал, от чего лезвие снова сверкнуло в лучах солнца, а потом передал его Стасе.

Она осторожно сжала рукоять. Кинжал оказался куда тяжелее, чем могло бы показаться!

– Попробуйте бросить, – предложил он. – Только желательно, чтобы нож не улетел в пропасть, мы вряд ли сумеем там его найти!

– Я постараюсь! – Стася улыбнулась, в ее глазах вспыхнули прежние искорки, наконец-то, у нее появилось хоть какое-то занятие, наконец-то, она сможет снова проявить спортивный характер!

Она размахнулась и бросила кинжал. Однако тот упал в снег, даже не долетев до мишени.

Даголлан сделал шаг, чтобы поднять нож, но Стася, протянув руку, удержала его. Лучи солнца заплясали на гладком холодном лезвии.

– Посмотри, – тихо сказала она, – Как красиво он упал! Кинжал на снегу… Он не поразил цель, но он так чудесно лежит сейчас… Он напомнил мне о тех, кто не дожил до конца войны. Они тоже, вот так, лежали на земле, не достигнув цели.

– Мы сделаем это за них, – твердо ответил Даголлан, поднял кинжал и с силой метнул в цель. Деревянная мишень покачнулась от удара, видимо рыцарь вложил в него весь свой гнев, который теперь, в часы затишья приходилось сдерживать. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Замахиваться нужно по-другому, – тихо сказал он. – И бросать сильнее. Траектория тоже должна быть иная. Я покажу.

Стася внимательно проследила за его рукой, продолжением которой сейчас был кинжал.

– Удивительно, – улыбнулась она. – Как у тебя получается!

В ответ Даголлан лишь протянул ей оружие.

– Пробуйте снова! – предложил он.

На следующий день Стася взяла в руки меч, пока не настоящий, затупленный меч, найденный в сундуках в глубоких подземельях крепости Драконьего ущелья. Наставник похвалил ее, сразу же заметив, что у королевы сильные руки и хорошая координация. Она была быстрой и ловкой, что позволяло уклоняться от ударов. Они приступили к первой тренировке. Даголлан демонстрировал ей шаги, молодая королева старательно повторяла его движения.

– Ноги нужно немного согнуть, шаг должен быть пружинистым, быстрее, еще быстрее!

– Меч тяжелый, – пожаловалась Стася. – Я с трудом держу его, руки уже дрожат!

Даголлан лишь развел руками, изменить этого он был не в силах. Они заняли позиции, Стася сжала руками холодную рукоять, приготовившись защищаться.

– Неплохо, очень неплохо, и еще раз! – говорил он, пока Стася пыталась отражать его атаки, – А вот сейчас вы раскрылись!

Даголлан прижал острие меча к ее груди.

– В настоящей битве, вы были бы уже мертвы, Ваше Величество.

– Не все сразу, – кивнула Стася согласно. – А потому – продолжим!

Они возобновили поединок, а в следующую секунду, отступая, она упала в снег и засмеялась, но смех замер у нее на губах. Надо же! Она смеется… она снова стала смеяться! Стася осторожно коснулась ладонью губ – все правильно, она улыбается… неужели такое возможно, после всего, что им пришлось пережить!

Тренировки крайне благоприятно сказались на ее самочувствии и настроении, королева повеселела, в ее глазах снова зажегся тот колдовской огонь, угасший, когда пал Медный замок.

Анжелина и Росс, всегда симпатизировавшие рыцарю, открыто поощряли ее занятия боевыми искусствами. Даже Джон, никогда не спускавший глаз со своей подопечной, тоже считал, что, вероятно, ей стоит научиться защищать себя.

И только у Кейры Моро, наблюдавшей за ними из окна своей комнаты, эти тренировки вызывали грусть. Она видела, что Даголлан проводит с королевой все свое время, и это, несомненно, огорчало ее. С другой стороны – ведь Лориана недавно вышла замуж, вопреки всему, она соединила судьбу с сыном своего злейшего врага. А значит, наверное, ей, Кейре, нечего опасаться. И все-таки тревога не отпускала, и девушка наблюдала за происходящим с непонятной тоской, которая еще больше усиливала ее печаль об утраченных родителях, о Медном замке, о мирной жизни. Как бы она хотела, чтобы Даголлан всегда стремился быть лишь с ней, только с ней! Горькая тоска и примешивавшаяся к ней ревность лишили ее покоя, и она все больше замыкалась в себе, не находя сил вернуться к нормальной жизни.