Дмитрий Даль - Поймать молнию

Дамир направился прочь из комнаты. Каждый шаг отдавался во всем теле дикой болью. Остановился, чтобы подобрать рюкзак и футляр с оружием. На книжном стеллаже заметил голографический снимок дяди Игната и Маратова. На снимке они стояли обнявшись, такие молодые – позади студенческая скамья, впереди целая жизнь. Дамир снял рамку с полки, отключил проекцию и, не задумываясь, сунул ее в рюкзак, куда затем отправилось и орудие преступления…

Дамир не помнил, как покинул дом Олега Маратова.

Все виделось как в тумане. Спустился по лестнице, повернул направо и пошел вперед, не разбирая дороги.

Лишь оказавшись на переполненной людьми площади Согласия, осознал, что двигался не в ту сторону. Но где теперь та сторона, вот в чем вопрос?

Площадь Согласия была разделена на три уровня, возвышающиеся друг над другом. По первым двум двигались пешеходы, здесь держали двери открытыми магазины, рестораны, оздоровительные клубы и вирт-театры. Яркие красочные вывески окружали со всех сторон, бросались в глаза, ослепляли, нагружали информацией. Последний, самый верхний уровень предназначался для автомобилей, которые взлетали по спиралям подъемников, чтобы миновать площадь и выйти на скоростную магистраль, пронзавшую весь город насквозь.

По центру площади возвышался обелиск Свободы – стальная игла, вонзающаяся в небо, символизирующая единство Двенадцати Миров. Обелиск покрывали барельефы, картины величайших сражений и побед Содружества. То тут, то там из него выступали носы космических линкоров и дула пушек. Между уровнями площади носились стеклянные лифты, перевозившие пассажиров. Дамиру это напомнило торговый центр на родной Аркадии, только разросшийся до размеров целой площади.

Он остановился. Погружаться с головой в сумасшествие центральной площади Дамир не собирался. Ему требовался тихий, укромный уголок, где мог бы посидеть, подумать над сложившейся ситуацией и принять решение, как жить дальше. Первую мысль – позвонить дяде Игнату и сделать чистосердечное признание – отмел сразу, как упадническую и неконструктивную.

Дамир двинулся в обход площади по кругу и вскоре нашел маленький проулок между домами. Скользнув в него, через несколько минут оказался на тихой улице. Вскоре заметил неброскую вывеску трактира «Проходимец» и увидел в этом знак судьбы. Он сам чувствовал себя проходимцем на этом чужом празднике жизни. Здесь он может уединиться за дальним столиком и за кружкой пива подумать о смысле жизни.

Приняв решение, Дамир переступил порог заведения и погрузился в полусумрак. Ожидал чего-то вычурного и броского, а оказался в обыкновенном трактире, заполненном веселыми людьми; с барной стойкой, уютными деревянными столами под круглыми тканевыми куполами, напоминавшими шатры. Лишь большая черная фигура человека в костюме, широкополой шляпе и с обнаженной шпагой, стоявшая возле барной стойки, напоминала о названии трактира. Дамир выбрал место вдалеке от посторонних глаз. Не успел приземлиться за столик, как перед ним развернулось виртуальное меню. Сделал заказ: кружку светлого пива и две лепешки с острым сыром. Вышло вполне бюджетно, но он не обратил на это внимания. Даже если сейчас ему выплыл бы счет в триста рублей, Дамир его бы и не заметил. В голове вертелись события последнего часа. Затаившиеся чувства и эмоции набухали и грозились пролиться ливнем. Он держал себя в руках, но силы были на исходе.

Кружка с пенным пивом появилась как по волшебству, следом за ней на столе возникли и лепешки. Дамир припал к прохладному горькому напитку, чувствуя, как на время гроза отступает.

В «Проходимце» народу было немного. В нескольких метрах от него за столиком шумела подвыпившая компания из пяти человек. Выглядели они вычурно. Лицо каждого пересекали две красных полосы. Одна проходила через глаза и означала: «Помню кровь», вторая пересекала рот и означала: «Жажду мести». Дамир кое-что слышал об этом явлении. Они называли себя «Меченые лица» и представляли молодежно-политическое движение, выступавшее «за независимость Двенадцати Миров от диктатуры Содружества». Так гласил их программный лозунг. Дамир раньше не сталкивался с мечеными. На родной Аркадии подобной заразы не было.

За другим столиком в одиночестве сидел молодой человек лет тридцати: короткие черные волосы, большие темные глаза на открытом бледном лице, большой с горбинкой нос и аккуратные усы. Его лицо вызывало доверие, располагало к себе. На нем была белая рубашка, поверх которой сидел коричневый кожаный жилет, рядом на столе лежал черный берет с золотой кокардой. Кажется, незнакомец – гвардеец из «Золотого корпуса». Ядреная смесь: меченые и гвардеец в одном трактире.

«Быть беде», – подумал Дамир, но тут же обо всем забыл. Перед глазами всплыло бледное мертвое лицо Олега Маратова.

От тяжелых мыслей его отвлекло хриплое карканье пьяных голосов. Трое меченых нависли над столиком гвардейца и что-то ему выговаривали. Дело шло к потасовке. Жажда крови читалась на лицах меченых. Но гвардеец сохранял спокойствие и всеми силами старался сдержать намечающуюся ссору.

Пятеро на одного – расклад сил несправедливый, – оценил Дамир. Гвардеец то и дело оглядывался на входную дверь. Он явно кого-то ждал. Меченые это понимали и наседали на него, торопя события. Дело точно обещало кончиться дракой. Тут не надо быть пророком.

Перед столиком появился высокий господин в черном, представился администратором трактира и заявил:

– Если вам так хочется выпустить пар, то добро пожаловать на улицу. Иначе я вызову полицию.

Гвардеец скривился, как от зубной боли, но спорить не стал. Он поднялся, накинул на плечи серого цвета куртку, надел берет и направился на выход. За ним потянулись и меченые.

Говорил дядя Игнат: «Держись подальше от неприятностей. Не суй нос не в свои дела. Ходи стороной. И тогда будешь в порядке». Только когда припекло, Дамир позабыл о советах дяди. Что его потянуло вслед за спорщиками, он не знал. То ли врожденное любопытство, то ли желание выплеснуть ярость, появившуюся после убийства Олега Маратова. Расплатившись по счету, он покинул трактир «Проходимец».

Чуть было не потерял спорщиков. Краем глаза зацепил одного из меченых, который завернул в ближайшую подворотню, и последовал за ним.

Во дворе меченые окружили гвардейца и наседали на него. Он их не боялся, стоял с гордо поднятой головой и отвечал на агрессию насмешливой улыбкой. В его взгляде было столько уверенности и достоинства, словно спину ему прикрывал отряд спецназа. Дамир сразу его зауважал.

Стараясь не привлекать внимания, он сбросил со спины рюкзак, сорвал с футляра защитные пломбы и извлек личное оружие – боевую шпагу, подарок дяди Игната ко дню совершеннолетия. Старинная аркадийская традиция, берущая начало еще с Земли, дарить холодное оружие на совершеннолетие мальчика. Тем самым подчеркивалась его мужественность и готовность защищать интересы семьи и страны. Свято эту традицию чтили в дворянских семьях. Оружие мальчик получал из рук отца, но, если родитель умирал или погибал, подарок вручал ему ближайший родственник. Этот день юноша встречал подготовленным. Долгие годы тренировок по фехтованию вели его к получению личного оружия. Чаще всего оружие вешалось на стену в кабинете мужчины, служило символом готовности в любой момент встать на защиту интересов родного государства и никогда не доставалось из ножен. После смерти владельца личное оружие хоронилось вместе с ним. Таков обычай.