Владимир Васильев - Наследие исполинов

— Полагаешь, союзники могли сцепиться между собой?

— А ты полагаешь, такое невозможно?

Вася Шулейко с сомнением пожал плечами:

— Не знаю… А давай запросим центр статистики. Лучше с А-Йеши, со столицы.

— Давай… Что там с неводом?

— Ловит!

Тут Вася заметил безмолвствующего Веселова.

— О! А ты почему не спишь?

— Неохота что-то…

— Тогда помогай!

Саня с готовностью вскинулся.

— Гляди на сканер, он мелкие объекты выискивает. Не могло же от крейсера отрезать единственный кусок! Да и изнутри наверняка что-нибудь выплыло.

— Да брось, полторы тысячи лет! Прикинь, куда оно все улетело за это время! — усомнился Тимурыч.

— Улетело так улетело, — не стал возражать Вася. — А проверить стоит! Давай за пульт, кадет!

— Я не кадет, — в который раз уныло и недовольно поправил Саня, прекрасно сознавая, сколь мала с высоты помбриговского опыта разница между ним и действительно кадетом.

— Отставить, — неожиданно вмешался Плужник. — Лучше пойди проверь скафандры. Сделаем вылазку, поглядим поближе, я так думаю… Давай, наводись впритирочку.

Шулейко послушно отогнал Саню от штурманского места и принялся просчитывать мини-прыжок.

Проверка скафандров — обязанность техника или зам-брига по оборудованию. Но поскольку Саня Веселов исполнял все маршевые функции, кроме бригадирских и штурманских, скафандры, естественно, тоже входили в его сферу ответственности. Впрочем, проверять там особо было нечего, техника простая, как молоток, надежная, как молоток, и проверенная годами успешного применения, как все тот же верный человечеству молоток. Поэтому уже через десять минут Саня вызвал по внутренней связи рубку и доложил, что три скафандра к эксплуатации готовы, аминь. Тимурыч ворчливо осведомился, почему три. Веселов смутился и неуверенно предположил, что, мол, для выхода за пределы рейдера бригадиру, помбригу и ему, стало быть Сане Веселову, понадобится аккурат три скафандра, ни больше ни меньше. На что Тимурыч холодно возразил, что, во-первых, бригадир никуда выходить не собирается, поскольку хоть один разумный человек обязан оставаться в рубке. Во-вторых, в экспедиции к находке априори (Тимурыч так и выразился — априори) обязан принять участие представитель научников, стало быть, одна из мегер пойдет к обломку крейсера а'йешей, а вторая будет на подхвате у библиотечного терминала в рубке. С первой мегерой отправится Вася, а искателю Веселову надлежит дежурить у шлюзов, если он не пожелал отдыхать после ночной вахты.

Саня попытался вяло и безнадежно протестовать; понятное дело, ни к чему путному сие не привело.

В общем, когда Регина величественно вплыла в рубку и села за свой терминал, а Виола и Вася облачились в скафандры, Саня уже почти смирился со своей тоскливой участью.

Первый раз довелось принимать участие в чем-то похожем на настоящий поиск, и, естественно, в качестве сугубого статиста! Кто б сомневался…

Нет в мире справедливости! И это при том, что злосчастный обломок крейсера обнаружил именно он, Александр Веселов, искатель земной Базы. А вся слава достанется Плужнику и мегерам, как пить дать им, а вовсе не Сане Веселову.

Нет в мире справедливости… Ни миллиграмма.

Следующие полчаса Саня в одиночестве проторчал у шлюза. Вася и Виола в совершенно будничном настроении дождались, пока рейдер прыгнет поближе к находке, и вышли наружу. Навелись и отсинхронизировали вектор дрейфа просто изумительно: когда пространство за бортом пришло в норму и Плужник разрешил выход в открытый космос, поисковый рейдер и обломок древнего крейсера а'йешей разделяли жалкие двенадцать километров.

Скафандры у искателей были модерновые: не на архаичной реактивной тяге, а с гравидвижителем. Эдакий икс-привод в миниатюре, разве что без возможности барьерного перехода. Движитель фиксировал массивную цель и подтягивал человека в скафандре к ней, словно на страховочном фале. Если же цель по массе уступала человеку, в качестве опорной точки использовался рейдер. В этом случае скафандр не подтягивал, а выталкивал своего владельца к цели.

Сгорая от неутоленного любопытства, Саня слушал маловнятные переговоры Васи с Плужником.

А потом произошло чудо.

— Тимурыч? — запросил Шулейко с некоторой озадаченностью в голосе. — Тут осматривать немерено… Шли-ка сюда Саньку на подмогу, а то и за неделю не управимся.

Саня чуть не умер от внезапно вернувшейся надежды; грудь сдавило, словно началась тренировка на перегрузки; дыхание само собой остановилось. Боже, как отчаянно хотелось, чтобы шеф согласился с предложением штурмана! Пусть это и не совсем регламентный шаг — выслать с рейдера более половины экипажа, но ведь и отправлять рейдер в поиск при некомплекте экипажа тоже как-то мало согласуется с регламентом. С комплектацией последнее время вообще беда, искателей на Базе в лучшем случае процентов семьдесят от необходимого количества. Пахать приходится за себя и за того парня, какой уж тут регламент!

— Думаешь, надо? — с сомнением переспросил Плужник. Саня тихо проклял все на свете.

— Надо, Тимурыч. Это ж крейсер, не песчинка, даром что обломок. Даже так раз в десять больше нашего рейдера.

Саня возблагодарил космические глубины и создателя космических глубин — если он все-таки, есть. А заодно и создателей модульных крейсеров а'йешей — за то, что создали свои крейсеры достаточно большими.

Бригадир тяжко вздохнул:

— Там хоть тихо все, а? Излучение, там, еще какие пакости? Виола, ау!

— Пока никаких, пакостей, — проскрипела Виола. — Эта жестянка, по-моему, не опаснее заброшенной шахты.

— Веселов! — окликнул Саню бригадир суровым до, театральности тоном. — Облачайся и давай к ним! Если без Васиного слова шаг ступишь — сгною в мехзоне!

— Есть, шеф! — с трудом, пряча ликование, отозвался Саня и, не мешкая, разодрал перепонку перед нишей со своим скафандром.

Удача все-таки снизошла и улыбнулась ему.

Даже не веря в улыбки удачи, каждый искатель втайне мечтает стать первопроходцем. Саня по крайней мере мечтал. Сильно. Очень сильно.

Облачился он за рекордное время. Внутренние тесты быстрее прогнать было просто невозможно. Шлюз прокачивался, казалось, целую вечность. Но так или иначе — спустя четверть часа Саня выпорхнул из внешней камеры в усеянную похожими на россыпь гемм звездами пустоту.

Саня Веселов никогда не робел перед пустотой. Здесь трудно было держать горизонт — горизонта не существовало вовсе. Здесь трудно было понять, где верх, где низ — низа и верха не существовало тоже. Саня умел главное; привязаться к паре-тройке ориентиров и держать в голове всю трехмерную картину в целом. Рейдер — безусловно, оставался «сзади»; далекий красный глазок сигнального феера Васи Шулейко виднелся «впереди»; а во-он то смутное пятнышко, ближайшая звезда, пусть будет «низом». Все, теперь главное — не терять ориентиры, и тогда ни за что не померещится, будто ты висишь в пустоте совсем один на многие световые годы, брошенный и забытый, не будет болезненно сдавливать грудь, и воздуха всегда останется достаточно, чтобы не задохнуться. Все страхи и неудачи проистекают в первую очередь из головы, из подсознания обитателя поверхности планеты или замкнутых помещений на искусственных станциях, а уж только потом от сбоев в оборудовании и непредвиденных обстоятельств.