Владимир Васильев - Никто, кроме нас

— Ну что? Уже успел придумать способ самоубийства, а? Гвардия умирает, но не сдается, а?

— Кхе-кхе… — Скотч прокашлялся и поинтересовался: — Где это мы?

— Считай, дома! — Мельников снова ухмыльнулся. Толстячок-врач (несомненно врач — над карманом белого халата красовалась эмблема медицинской службы флота и планочка медали «Воскреситель», которой награждали только военных медиков), не переставая улыбаться, вопросительно поглядел на Мельникова.

— Прошу вас, доктор! — Мельников картинно, будто актер во время спектакля, указал на приподнявшегося на локте Скотча.

В руках у кавалера «Воскресителя» имелся портативный диагност, каковой спустя пару секунд был приставлен к груди Скотча. Над прибором раскрылся маленький видеокуб, в котором замелькали циферки с данными и цветные графики.

— Угу, — удовлетворенно прогудел врач спустя еще несколько секунд. — Норма, пан офицер. Забирайте.

Говорил врач по-русски, хотя у военных чаще в ходу англик.

— Слыхал, Скотче? — осведомился Мельников. — Ты в норме. Вставай давай, будет валяться.

Скотч послушно сел, причем ноги сами попали в тапочки, будто он специально целился. Мельников критически наблюдал.

«Чего он издевается?» — подумал Скотч чуточку растерянно.

Вадим Шутиков по прозвищу Скотч по-прежнему не мог понять, как из имперского плена очутился в каком-то, судя по всему, своем госпитале.

Поднявшись на ноги, Скотч убедился, что и вправду жив-здоров, голова после удара не кружится, ничего у него не болит, если не считать слабо саднящего в месте инъекции плеча.

— Пошли! — Мельников взял его под локоток и увлек к двери. Румяный врач провожал их взглядом, улыбаясь еще шире. Вид у него был как у человека, который хорошо поработал и теперь любуется результатами.

Когда отворилась дверь, Скотч чуть не споткнулся. Он ожидал освещенного дежурным светом коридора или какого-нибудь корабельного вестибюля. А дверь вела на поросшую травой лужайку. Ослепительно сияли сразу два солнца, желтое и почти белое, пели птицы, чуть поодаль шелестели на слабом ветерке деревья. Воздух полнился полузабытыми растительными запахами.

Словно оглушенный, Скотч замер на пороге. Со времен Табаски он обитал большею частью на кораблях и космических станциях, а если и высаживался на планеты, так исключительно для беготни, пряток и стрельбы. Там было не до запахов листвы — там пахло перегретой керамикой и озоном от множества импульсов, пахло потом, страхом, кровью и смертью.

— Чего встал, топай давай, — пихнул его в спину Мельников. — Вон, к тропинке. Налюбуешься еще, нам две недели реабилитации прописали.

«Так это реабилитационный центр, — запоздало осознал Скотч. — Причем из крутых, это реально поверхность, не имитация. Интересно, что за планета?»

— Слушай, хорош пихаться, — буркнул Скотч Мельникову и ступил на траву. Ощущения были непередаваемые, тем более что мягкие тапочки — это вам не пустотные десантные ботинки на толстой подошве. — Лучше бы объяснил в двух словах чего было.

— А, ничего особенного, — махнул рукой Мельников. — Оказалось, наши ловили Нути-Нагути на живца. И живцом, как теперь нетрудно догадаться, были мы.

Основное Скотч понял. Осталось выслушать частности.

— С-скоты, — процедил он с удовольствием, причем в данную минуту Скотч совершенно искренне ненавидел тех, кто так с их группой обошелся, кто все это затеял и реализовал. И вместе с тем Скотч знал: когда эти самые скоты прикажут лезть в очередное пекло — полезет как миленький. — Слушай, Мельников, у вас в конторе это что, в порядке вещей — кидать и подставлять своих?

— А ты еще не привык? — Мельников равнодушно пожал плечами. — И потом, никто никого не кидал на этот раз. Едва орлы Нути-Нагути нас повязали, с неба крейсер с пустотниками свалился. И тут уж принялись вязать перевертышей.

— Крейсер? — У Скотча уже не осталось сил удивляться. — Откуда он вблизи Иншуди взялся?

— Вблизи Иншуди его и не было. Забросили издалека, прямо в точку зависания. Говорят, даже без дрейфа. Не зря, видать, мы на Тахире находочку колупали, многое теперь меняется. Особенно в плане межзвездных прыжков.

Скотч только вздохнул.

Тропинка вела к коттеджу, внешне неотличимому от того, из которого Скотч с Мельниковым недавно вышли и где остался румяный врач-воскреситель.

— Добрый день, полковник. Добрый день, господин Бекасов. Проходите, садитесь. Полагаю, нет нужды представлять вам собравшихся? Если вы кого и не знаете — это аналитики.

— Добрый день, господа!

Попов немедленно уселся в отведенное кресло; профессор Бекасов сперва вальяжно поклонился президенту, министрам и адмиралам и лишь потом занял место рядом с полковником.

— Вы готовы, полковник?

— Готов, господин президент.

— Отлично. Откровенно говоря, еще во время первой беседы меня так и подмывало задать несколько напрашивающихся вопросов по реализации вашего плана. Однако я решил не спешить и сперва обратиться к экспертам. Должен сказать, что сформулированные ими вопросы во многом совпали — с теми, которые хотелось задать мне. Приятно сознавать, что голова у президента доминанты еще варит, не правда ли, господа?

Президент усмехнулся и поглядел на собравшихся. Он так и планировал — с самого начала придать совещанию легкий налет неполной официальности.

Натянутые до предела нервы закрепощают разум. Ковать победу нужно легко и непринужденно, смеясь. Вернер Винцль это прекрасно сознавал.

И правда: до сих пор сидящие, будто по струнке, эксперты малость расслабились; министр внешних сношений усмехнулся; Джошуа Фергюсон даже ногу за ногу закинул, чего за ним обыкновенно не замечалось.

— Итак, полковник! Раз уж вопросы все равно должны быть заданы, задам их я. Никто не возражает?

Никто не возражал.

— Если я что-нибудь упущу — дополняйте меня, поправляйте, если нужно, не стесняйтесь. В этом кабинете все имеют равные права. Только обязанности и ответственность у нас несколько… разные.

Никто почему-то не удивился некоторой фривольности, которая сквозила в поведении и словах президента. Вкус близкой победы расслабил всех — но не настолько, чтобы совсем уж размякнуть и упустить победу в последний момент.

— Насколько я понимаю, у нас появилась возможность транспортировать практически любое тело практически в любую точку нашей галактики с высокой точностью. Так?

— Так. Кстати, не только нашей галактики, господин президент. В отношении галактики-два утверждение также справедливо, эксперименты проводились и были успешными.