Jamique - Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

-Какая? Где?

-Там. На Татуине. Ты остался наедине с собой. Казалось бы – только думай… Ты бы мог стать наёмником. Мог бы создать семью. Сделать любую глупость. Ты, в конце концов, мог улететь хрен знает куда, и жить так, как хочется тебе. Но ты…

-Я хотел жить на Татуине! И – какая же ты дура. В галактике гонялись за мной. И прощупывали на применение Силы.

Матовые тёмные глаза.

-Жизнь была кончена, неужели не понимаешь? Мой мир был разрушен. Мне осталась только месть. Как вам, - он усмехнулся, - тысячу лет до этого дня.

-Может быть, - сказала она. – Может быть.

-А что?

-Я думаю. Представляю себя на твоём месте. И, честно говоря, не знаю. Мне б, наверно, хотелось жить самой по себе. Но, наверно, если б убили тех, кого я считаю своими, я тоже мстила. И, наверно, не успокоилась бы, пока… И наверно…

-Что?

-Ничего, - ответила она.

Он почему-то не стал настаивать на ответе. Ему показалось: он понял. Вместо этого он провёл ладонью по лбу:

-Дело не в том…

-Да?

-Месть – это важно, но…

-Да?

-Дело было не в мести.

-Серьёзно?

-А ты? Думаешь, я не понял? Ты сейчас думала про поколения своих. Знаешь, о чём ты ещё думала?

-Да. О программе.

-Да, - повторил Бен. – О программе… Они – вы – ситхи – были буквально запрограммированы своими учителями – а те своими – не только на то, чтобы выжить. Они были сознательно выращены в непримиримости к любой другой точке зрения на мир, нежели своя.

-Да.

-Это было воспитание, направленное на создание определённого рода личности.

-Да.

-А где свобода?

-Какая свобода?

-Свобода!

-Ты ищешь свободы?

-Да!

-И нашёл?

Он засмеялся.

-Я нашёл Татуин… Так у ситхов тоже нет свободы?

-Постой, - терпеливо сказала Рина, - а есть ли она вообще?

-Я бы мог стать наёмником, - издевательски бросил Кеноби, - мог бы создать семью, мог бы улететь хрен знает куда – но вместо этого я сидел на Татуине и ждал, ждал, ждал – когда вырастет Люк, когда сын Вейдера сможет отомстить за нас отцу. Какого чёрта ты тыкаешь мне в выбор, которого не может быть?

-Ты хотел отомстить?

-Я хотел добить. У меня не получилось.

Она так внимательно смотрела на него.

-Я не понимаю, - вдруг сказала она, - зачем тебе это было нужно?

-А вам? Вам, тысячу лет жившим ради мести?

-Нам нужна была власть.

-Вот как.

-А месть… Не только. Просто месть концентрирует и не даёт расслабляться. На протяжении тысячи лет жизнь каждого из ситхов определялась целью. Тем, что было вложено в него в детстве. Определённый внутренний каркас мировоззрения, который заставлял их действовать так, а не иначе. Не растворяться, а противостоять. Было необходимо сохранить определённый тип личности. Который был уничтожен.

-Значит, детей не спрашивали, а вставляли им каркас?

-Да.

-Каркас или клетку?

-Зависело от того, насколько их собственная природа была к этому близка.

-А как это определяется? Как вы вообще определяете природу?

-Интуитивно, - сказала Рина. – С помощью Силы. Но выбора часто не было, и брали то, что есть. Иногда ребёнок умирал. Если оказывался совсем не годен. Но по возможности искали близких по природе. Легче учить. Больше можно вложить. И больше уверенность в том, что, став самостоятельным, он передаст уже своему ученику не суррогат, а то, что нужно.

-Вы передавали тип личности из поколения в поколение?

-Да. Именно это было главным, что надо было хранить.

-Фанатики.

-Доля фанатизма в этом была. Иногда и не доля.

-А у тебя?

-А я просто люблю убивать.

-Ясно…

-А как это делалось в Храме?

-Что?

-Определялось, подходит ли ребёнок?

-Никак, - ответил Оби-Ван. – Зачем, если всё равно…

-У тебя был каркас или клетка?

-У меня был Татуин, - ответил джедай. – Планета песка и рабов. Проклятая планета.

-Расскажи мне про Мустафар.

Он вздрогнул:

-А твой учитель…

-Расскажи мне про свой Мустафар.

Оби-Ван смотрел в глухую тьму панорамного экрана.

-Зачем тебе всё это?

-Затем, что ты хочешь рассказать.

-Не тебе.

-Именно мне. Я ведь обрубила твои ниточки, марионетка.

Девчонка не достала меч, не скрестила его с джедайским – пламя ровно гудело в миллиметре от её лица.

-Расскажи мне про Мустафар, - сказала Рина. Глаза её смеялись. – Расскажи мне про Татуин. Ты кое-что не понял. Ты можешь стать наёмником. Можешь завести семью. Можешь улететь хрен знает куда и бродить по планетам. Ты можешь плюнуть на форсу, а можешь в неё углубиться. Ты свободен, джедай. Пока – свободен. Только нам придётся воевать. Скоро. С кем ты. И за кого ты. Скажи сейчас. Чтобы мне не пришлось тебя убить снова. Перестань ныть. Ты свободен. А теперь выбирай. Сам. Здесь нет твоих учителей. И нет твоей Силы.

Оби-Ван сел. Выключил меч.

-Мне надо подумать, - сказал он очень спокойно.

-Думай. У нас есть несколько часов.

-Мустафар, значит?.. Ты винишь меня за то, что я твоего учителя – не добил.

-Нет.

Он вскинул голову.

-Что? Разве не… - ядовитым хохотом: - Он же горел, я должен был его добить, это достойно презрения, что я оставил его медленно умирать, мучиться, жить…

-Жить.

-Что?

-Жить.

…Ты должен был его добить, а оставил мучиться и жить. Мастер говорил мне, что у тебя была истерика. Сильная истерика.

-И это, конечно, смешно крутому ситху.

-Бен. Ты меня слышишь?

-Даже не хочу!

Она присела на корточки, её лицо оказалось на уровне его колен. Она смотрела снизу вверх – внимательным взглядом.

-Истерика позволяет сделать то, что невозможно сделать в нормальном состоянии. Бен, смотри на меня. Слушай. Я знаю, что рядом на планете был милый зелёный гремлин. Который отнюдь не сражался с Палпатином. Он знал, что главного ситха ему не убить – там много охраны, а император не настолько дурак, чтобы позволить себя замочить исключительно ради честного боя. Он знал, что настоящий удар по старшему он нанесёт, убив младшего. В паре с тобой. Вы обработали Амидалу, точней – она сама обработала себя своим нервным беременным состоянием, вы только довершили дело. Ты стал драться с учеником, а Йода ушей не казал, пока не наступил критический момент. Тогда он применил Силу – и траектория полёта твоего ученика закончилась у тебя на мече. В этом смысле Йодик действительно обрубил ему ноги. А теперь расскажи, что было дальше.

-Я не смог его добить…

-Нет. Не так.

-Я не захотел.

Он поднял взгляд от колен и взглянул на Рину.

-Я захотел, чтобы он мучился и жил.

-Кто?

Секундное остолбенение – и Оби-Ван стал хохотать. Взахлёб, истерически. Хохот рвался из груди, мешая словам, и только через минуту сквозь смех выдавилось слово:

-Йода…

Как будто прорвало лёд.

-Это… замечательное здание посреди Корусканта – Храм! Этот мальчишка, сильный, дурак, привязчивый, идиот, сволочь! Я! Я не умею не привязываться! Я не умею так жить! Я мог всё понимать про Куай-Гона – но какого чёрта, после третьего месяца мне уже было всё равно, это был мой старший, мой учитель! Мне могли сбагрить этого мальчишку, а потом инструктировать, как пня – что мне с ним делать и как его ломать! Этот мальчишка мог меня презирать и ненавидеть – но что за жизнь такая собачья, что я вечно привязываюсь к вам, грёбаным харизматикам, которые плюют на меня, и ради которых я убиваю, и ради которых я… Вашему ситху рогатому не повезло. Я был худшим бойцом, но меня захлестнуло. Человек умирал, а я хотел убивать. Человек умирал, он не вспомнил обо мне, только о мальчишке. Холодные, светлые глаза, а мальчишка оказался живой, я его сначала ненавидел, а потом понял, что этого мне и было нужно. Не ломал я его, не ломал, лгал я им, а твой учитель, мой ученик меня презирал и в грош не ставил. Я многое делал, как хотел от меня Храм, но не до конца, я его прикрывал, я никогда… Я любил его как брата, у меня не было брата, братишка – тоже мне, оставили ребёнка на меня я сам был дурак, только одно не вытравили – привязаться… А потом мальчишка ушёл к ситху, перерезал Храм, и хрен с ним, с Храмом, я, что, не видел его глаз на арене – когда он убивал, когда его мать убили? А у меня не было матери, не было отца, только учитель с холодным светлым взглядом, которого я любил, а мне надо было убить мальчишку… А я не убил. Я не хотел его убивать. Я хотел сам умереть. А мне этого не дали. Сила… Великая… бессмертная… ненавижу…