Олег Авраменко - Звезды в ладонях

Шанкар повернулся к подсудимому:

— Вы можете задавать свидетелю вопросы.

Казалось, только сейчас Ахмад заметил моё присутствие. Он перевёл на меня свой усталый, угрюмый и затравленный взгляд и тихо проговорил:

— Вообще-то особых вопросов у меня нет. Просто я хотел посмотреть на тебя, Стас. Ведь ты меня избегаешь. Ты даже не пришёл на это судилище, хотя по идее должен был председательствовать на нём. Почему?

— Вопрос отклоняется, — прозвучал надтреснутый голос Шанкара. — Он задан не по существу дела. У вас есть ещё вопросы, мистер Раман?

— Да, есть. Ты хорошо меня знаешь, Стас?

— Я думал , что хорошо тебя знаю, — ответил я. — Но теперь вижу, что ошибался.

— Но ты доверял мне?

— Да, раньше доверял. До тех пор доверял, пока ты не предал моего доверия.

— Ты считаешь меня предателем?

— А кто же ты ещё! — воскликнул я, лишь усилием воли заставив себя остаться на месте. Именно этого я боялся больше всего: что при встрече с Ахмадом не выдержу и наброшусь на него. — Ты самый настоящий предатель. Ты предал меня, ты предал всех людей Махаварши, ты... ты предал человечество!

Ахмад покачал головой и слабо улыбнулся:

— Ой, как патетично! А с какой стати ты говоришь за всё человечество? Кто дал тебе такое право?

— Ну, хорошо, — уступил я. — Утверждение насчёт людей Махаварши и всего человечества в целом я снимаю. Но меня-то ты предал! Я доверял тебе, а ты обманул моё доверие. Ты служишь чужакам, которые держат людей в плену, не позволяют им выйти в космос. Всем — в том числе и мне. А ты ведь знаешь, как я мечтал о звёздах. Ты всегда знал об этом — и всё равно помогал чужакам. Значит, ты был в такой же степени моим тюремщиком, как и они. Я бы простил тебе и покушение на меня, и попытку захватить корабль — но этого простить не могу.

— А ты не задумывался над тем, что, может, я правильно делаю. Не считаешь ли ты, что людям нельзя выходить в космос, что они не достойны...

— Вопрос отклоняется, — снова вмешался Шанкар. — Он требует от свидетеля делать умозаключения.

— Нет, почему же, я отвечу, — сказал я. — По моему убеждению, все имеют право жить в космосе. И люди тоже. Они ничем не хуже остальных разумных рас.

— Но ты же не станешь отрицать, — настаивал Ахмад, — что в своё время человечество подвергало Иных преследованиям, истребляло их, дискриминировало?

— Это делало не человечество, а отдельные его представители. Среди чужаков тоже были расисты, мечтавшие истребить людей и других Иных. И таких было не меньше, чем расистов-людей.

— Однако ты должен признать, что люди в гораздо большей мере подвержены ксенофобии, чем другие расы. Вот, например...

— Мистер Раман! — решительно перебил его Шанкар. — Делаю вам последнее предупреждение. Прошу в дальнейшем не отклоняться от темы разбирательства. Вы обвиняетесь в покушении на членов экипажа и попытке захвата корабля. Задавайте вопросы по существу дела.

— Ну что ж, по существу так по существу. Что ты собирался делать с кораблём, Стас?

— Лететь на нём.

— Да, это понятно. А куда лететь?

— На Терру-Галлию.

— Чтобы присоединиться к этим безумцам, которые мечтают уничтожить всех Иных?

— Чтобы присоединиться к людям, которые борются за свою свободу и независимость, которые отстаивают своё естественное право жить в космосе, среди звёзд. — Я сделал короткую паузу. — Ты больной человек, Ахмад. У тебя комплекс ложной вины. Просто удивительно, как наши психиатры этого не обнаружили.

Ахмад опять ухмыльнулся:

— А ты, значит, здоровый? Ты не страдаешь никакими комплексами? Легко могу доказать обратное. Могу доказать, что ты, как и большинство людей, подвержен патологической ксенофобии. Ты помнишь такую себе юную особу по имени Вайолет?

— Вопрос отклоняется, — чересчур уж поспешно проговорил Шанкар. — Он не относится к делу.

— Как это не относится? — возразил Ахмад. — Ещё как относится! Ведь Вайолет принадлежала к расе нереев. То бишь, пятидесятников.

С неожиданной для своего возраста силой Шанкар грохнул кулаком по столу.

— Допрос свидетеля закончен. Вы свободны, капитан Матусевич. Можете покинуть зал заседаний.

В повторном приглашении я не нуждался, тотчас вскочил со стула и торопливо вышел из столовой. Оказавшись в коридоре, я бросился к ближайшей туалетной комнате и едва успел склониться над раковиной умывальника, как меня вырвало. Потом ещё раз, и ещё — пока мой желудок совсем не опустел.

Тем не менее, позывы к рвоте не прекращались. Я открыл висящую над умывальником аптечку и принялся лихорадочно рыться в ней. Мои поиски осложнялись ещё и тем, что все надписи были сделаны по-французски, а этот язык, хоть и имел много общего с моим родным английским, всё же отличался от него. Но наконец я нашёл упаковку, где под крупным и совершенно непонятным мне фирменным названием более мелкими буквами было написано «anti еm еtique». Понадеявшись, что это соответствует английскому «antiemetic» 5 Сноска 5 Противорвотное средство. , я вытряхнул на ладонь две маленькие круглые капсулы и немедленно отправил их в рот.

От взаимодействия со слюной капсулы тотчас растворились, обдав ротовую полость и гортань приятной свежестью. Дышать мне стало легче, а через считанные секунды конвульсии в животе прекратились. Похоже, я выбрал правильное лекарство.

На всякий случай я отыскал в аптечке успокоительное и съел одну таблетку. Затем прополоскал рот, умылся, поправил перед зеркалом растрёпанные волосы и, убедившись, что мой мундир не пострадал, вышел в коридор.

Там я лицом к лицу столкнулся с Ритой.

— Как ты, Стас? — взволнованно спросила она. — С тобой всё в порядке?

— Нет, не в порядке, — честно признался я. — Но ничего, выживу.

— Ты очень бледен. И вообще скверно выглядишь. Я могу дать тебе...

— Я уже сам взял. — С этими словами я достал из кармана оба лекарства, которые решил прихватить с собой.

Осмотрев их, Рита одобрительно кивнула:

— Всё правильно. Только не злоупотребляй транквилизаторами. Выпей ещё одну таблетку, пойди к себе и приляг отдохни.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, я иду в рубку. Сейчас я должен чем-то занять себя.

— Да, понимаю. Хочешь, я пойду с тобой?

— Спасибо, но не надо. Я хочу побыть сам.

— Там осталась Рашель.

— Вызови её. Придумай что-нибудь.

— Ладно, придумаю.

На том мы и расстались. Когда я поднялся на верхний ярус и вошёл в рубку управления, Рашель мигом убрала с экрана картинку из столовой и освободила капитанское место.

— Меня зовёт Рита, — сказала она. — Я, наверное, побегу.

— Хорошо, солнышко, ступай. Я принимаю вахту.

Прежде чем уйти, девочка подошла ко мне и взяла меня за руку.

— Вы были правы, дядя Стас. Мистер Раман сумасшедший. Мне жаль, что вы потеряли друга. Мне очень-очень жаль. Это так больно.