Андрей Ливадный - Последний из Бессмертных

Бровь командира наемников удивленно и многозначительно приподнялась.

Он медленно привстал со своего кресла и внезапно хищным, жестким, стремительным движением выбросил вперед руку с выхваченным из-за спины оружием.

Старик резко повернул голову, казалось, он готов совершить какое-то невероятное движение, уклоняясь от выстрела. Спокойная решимость и неожиданная пластика его тела, за секунду расправившего плечи, ставшего как будто выше и сильнее, не предвещали ганианцу ничего хорошего, хоть тот и был вооружен. Но в следующую секунду произошло непредвиденное: в руках командира наемников на поверку оказался не импульсный пистолет, а генератор ЭМИ, или в просторечии – электромагнитный станнер, средство для борьбы с кибернетическими механизмами.

Беззвучный разряд электромагнитного излучения привел к ошеломляющим последствиям.

Микроскопические фантом-генераторы, вшитые в одежду старика и формирующие его облик, отключились под воздействием импульса.

– Шайтан! – Файзулло невольно отшатнулся, даже его безрассудной храбрости, о которой на Ганио ходили легенды, не хватило, чтобы адекватно воспринять открывшийся глазам истинный облик загадочного старика. – Ванг Шииист… – сипло выдавил он древнее проклятье, увидев, что вместо сухопарого джентльмена на скамье вдруг появился высокий, стройный гуманоид с голубоватым отливом кожи, шестипалыми конечностями, жуткими чертами лица и все тем же уверенным, пронзительным взглядом.

Хараммин…

Файзулло напрягся так, что вздулись жилы на лбу.

Мистический шок от мгновенного перевоплощения еще стыл в крови, но все же ганианец неплохо владел собой, чтобы подавить замешательство, урезонив свой инстинктивный ужас здравым размышлением: сидящее перед ним существо состоит из плоти, а значит…

Файзулло отступил еще на шаг, требовательно протянул руку, в которую телохранитель, шепчущий про себя древнее заклятие, отгоняющее злых духов, вложил безотказную «Гюрзу».

Говорят, хараммины бессмертны…

Посмотрим.

Его мысли нарушил спокойный голос:

– Ты доволен, Файзулло? Или тебя интересует еще что-то?

Не таким уж спокойным оказался тон неузнаваемо изменившегося старика. В нем, как и во взгляде, читалась ледяная угроза.

Еще одна ошибка, допущенная голубокожим существом. Настоящего ганианца можно испугать, но его нельзя запугивать.

– Да. У меня есть пара вопросов.

– Ногр. – Незнакомое слово, прозвучавшее как непонятное оскорбление, резануло слух. – Я заплатил тебе, наемник. Наши совместные дела окончены.

– Ошибаешься. – Файзулло уже окончательно взял себя в руки. – Я хочу о многом узнать. И ты мне ответишь на все вопросы, клянусь Шиистом.

Хараммин хотел промолчать, но не смог. Выдержка изменила ему при виде лоснящегося от пота лица ганианца.

– Люди, как я ненавижу вас… – Он вдруг встал, выпрямившись во весь двухметровый рост, и Файзулло внезапно почувствовал себя маленьким, чуть ли не беспомощным, что не случалось с ним даже в детстве… – Я ненавижу вас за мое прерванное бессмертие, за мое состарившееся тело, за разрушенное Сердце Харма, и ты, – хараммин резко вскинул руку, ткнув в грудь ганианцу указательным пальцем с тремя фалангами, – ты умрешь, если посмеешь задать еще один вопрос, если встанешь на моем пути или просто проболтаешься кому-либо о том, что видел.

Файзулло как будто парализовало.

Он изнывал от желания выстрелить, но не мог даже пошевелить пальцем.

Тем временем фантом-генераторы постепенно восстанавливали свои функции: облик хараммина исказился, затуманился, и вновь в пещере стоял обыкновенный сухопарый старик.

Он еще раз пристально взглянул в глаза оцепеневшего командира наемников и вышел, не проронив больше ни слова.

Когда к Файзулло вернулся дар речи и способность двигаться, он без сил рухнул в кресло, прошипев телохранителю:

– Убирайся!..

– Господин, – тот не испугался гнева хозяина, а, напротив, приблизился. – Я видел. Когда старик сидел и смотрел в туманное зеркало.

– Что ты видел? – раздраженно спросил ганианец.

– Я учился. Знаю, как читать карты. Там было изображение пустыни, города, скал и еще точка. Яркая, мигающая точка, господин.

Файзулло молча включил кибстек. В туманной сфере голографического монитора возникла рельефная карта окрестностей Ганиопорта.

– Где?

– Вот тут, господин. – Палец телохранителя прошел сквозь воздух, уверенно обозначив на трехмерной модели местности группу скал, лежащих далеко к западу в пустыне.

– Хорошо. Собери людей. Нужно все проверить. Немедленно. – Файзулло еще находился под впечатлением событий и, похоже, не собирался внимать предупреждению хараммина. – Я сам возглавлю отряд.

В отличие от Файзулло, хараммин не стремился торопить события.

Ненависть к людям действительно клокотала в нем, но Гоур научился действовать осторожно.

С тех пор как ему пришлось бежать, покинув полуразрушенное Сердце Харма, многие из давно позабытых чувств возродились в его душе.

Больше не будет реинкарнаций. Если он погибнет, то навсегда.

Думать о таком исходе было невыносимо. Скуку вечного существования сменил страх, жуткий, панический страх смерти.

Гоур не знал, благодарить или же проклинать судьбу за свое чудесное спасение. Других членов Квоты Бессмертных постигла иная участь – большинство из них погибло, кто во время атаки на Элио, другие позже в Сфере Дайсона, третьих поглотила пучина О’Хара, где Семьи расы инсектов давно копили недовольство, а после падения Вуали логрианских устройств решились на открытый бунт против исконных хозяев скопления.

Он выжил.

Несколько лет спустя, вернувшись в Сердце Харма, Гоур с немалым удивлением обнаружил, что люди не уничтожили великий город, не тронули харамминов из низших каст, они лишь прорвались к залу реинкарнаций и изъяли все кристаллы лжелогриса, лишив тем самым Квоту Бессмертных оплота своего могущества.

Теперь ему приходилось тщательно обдумывать каждое действие. Прошли те времена, когда Гоур мог запросто шагнуть под пулю, из скуки или потому что его тело начало дряхлеть. Тогда он был уверен, что спустя небольшой промежуток времени очнется в Сердце Харма.

Теперь любая неосторожность несла пугающую окончательность.

Гоур вновь учился бороться за жизнь. Беспощадное время стало его врагом, он все сильнее ненавидел существ, разрушивших вечность для избранных, возродивших Логрис и вернувших силу закону, провозглашенному логрианами почти три миллиона лет назад.

Конечно, знания и опыт вечного существования не исчезли из сознания Гоура. Он по-прежнему оставался циничным, трезвым и расчетливым, но возможность реализации планов мщения, что вынашивал его рассудок, в создавшемся положении оказалась ничтожно мала.