Кэролайн Черри - Сайтин-1. Измена

Тем не менее оба предпочитали вести себя осторожно.

— Она проголодалась, — пробормотал Джастин, кивая на рыбку. — Зима, а детям не до рыб.

— Вот тебе еще отличие, — отозвался Грант, усевшись на валун рядом с братом, — дети-ази всегда помнили бы…

Несмотря на неважное настроение, Джастин рассмеялся:

— Ты чертовски мнителен.

— Урожденные люди просто не замечают все прочие стандарты поведения. Чего не скажешь о нас, — обрадованно подхватил Грант. В этот момент еще одна вафельная крошка упала в пруд, и рыбка проворно подхватила ее, пустив по водной глади крохотные волны, раскачавшие лотос. — Уверяю, все трудности при контактах с иными мирами — обычные предрассудки. Лучше посылать на такие дела нас.

— И это заявляет парень, утверждающий, будто в Новгороде все чужое.

— Для нас с тобой. Я бы вообще не беспокоился…

Наступило долгое молчание. Джастин, все еще держа салфетку, в которой принес корм, пробормотал:

— Хоть бы какое местечко подыскать!

— Не беспокойся об этом, — посоветовал ази, явно имея в виду не Новгород. Тотчас тень снова напомнила о себе, и налетевший ветер опять принес холод. — Не надо. Все и так хорошо.

Джастин уныло кивнул. Братья понимали друг друга без слов. Приходили письма от Джордана — чрезмерно сдержанные, даже лаконичные. Но сколько глубокого смысла содержалось в коротком приветствии вроде «Здравствуй, сынок! Слышал, у вас с Грантом все хорошо. Читаю и перечитываю твои письма. Зачитываю до дыр, а потому высылай еще».

Отец сумел сохранить чувство юмора, отметил Джастин, обращаясь к брату. Оба читали и перечитывали это письмо, ибо оно содержало скрытые подсказки, указывавшие на теперешнее состояние его ума. До дыр зачитывались и другие отцовские письма. Страница за страницей сообщала о погоде. То и дело встречались упоминания — «Мы с Паулем». И это успокаивало Джастина.

Дело сдвигается с мертвой точки, любил повторять Деннис, когда Джастин добивался права то на посылку голосовых писем, то на телефонные звонки — пусть даже прослушиваемые «кем следует».

Теперь братья были как никогда близки к получению долгожданного разрешения.

— Не могу не беспокоиться, — сказал Джастин. — Грант, мы должны вести себя идеально еще некоторое время — осталось совсем недолго. Да и на том все не закончится. Мы просто не можем позволить себе что-нибудь натворить.

— Они привели туда девчонку. И не запретили нам явиться туда. Возможно, они не ожидали такого поворота, но мы здесь ни при чем. Подумать только: полон зал психологов — и стоят, точно столбы! Сами дали девчонке повод. Она расколола их, а не нас. Вот тебе снова мыслительный поток. Урожденные люди: они не желали случившегося и в то же время желали его; специально все подстроили, дабы дать Ариане возможность заявить о себе в полный голос, и она сыграла на все сто — доказала то, к чему ее подталкивали. И в то же время не доказала ничего. Возможно, спровоцировали ее мы — мы ведь смотрели на нее. Я все время размышляю над этим. Возможно, потому она и заинтересовалась нами. Джастин, ей всего четыре годика, но как засуетилась вся публика! Чего можно ожидать от четырехлетней крохи?

— Конечно, что она побежит к мамочке, черт побери! Она было и направилась к ней. Тут все вздохнули с облегчением, а Джейн подхватила ее на руки. И так еще посмотрела… — Юношу передернуло, когда он ощутил пробежавший по спине холодок, вспомнив недавние — вчерашние — события.

— А ты ни разу не думал, — спросил вдруг Грант, — над подверженностью памяти КВ, о потоковом мышлении? Вспомни, иногда снятся вещие сны. К примеру, однажды ты видишь во сне человека, пьющего из стакана молоко. А неделю спустя глядь — Янни попивает за обедом чай, и, видя его за этим занятием, ты испытываешь ценностное потрясение: вспомнив сон, ты подгоняешь его под явь, и тебе кажется, будто снился именно пьющий чай Янни, да еще за этим самым столиком, и даже психодопрос ничего не изменит. Такое случалось со мной дважды. Но стоит приключиться такой напасти, как я извлекаю из хранилища обучающую ленту, ложусь на диван и устраиваю себе сеанс — до тех пор, пока не появится улучшение. А теперь слушай: я признаю, что поведение ребенка могло иметь большое значение. В будущем специально прослежу, в какой степени оно увязывается с общим поведением. Но если хочешь услышать мой анализ ситуации, то с уверенностью заявляю: все КВ в зале просто погрузились в сон. В том числе и ты. Налицо была массовая галлюцинация. Здравый рассудок сумели сохранить только ази да ребенок, хотя большинство из нас было сосредоточено на наших КВ и пребывало в крайнем изумлении.

— Кроме тебя?

— Я наблюдал за тобой и за нею.

Джастин тяжело вздохнул, ощущая, как его напряжение чуточку спало. Видит Бог, думал Джастин, ему ничего не известно. Случилось именно так, как подметил Грант: в зале собрались сплошь психологи, но все растерялись, точно по команде. Вот тебе и потоковое мышление! Затемнение ценностных систем. «К черту Хауптманна! — пробормотал Уоррик-младший. — Я становлюсь приверженцем взглядов Эмори». Еще два легких вздоха. Теперь Джастин мог позволить себе вспомнить случившееся с меньшим эмоциональным напряжением, а заодно и увидеть ребенка — а не женщину. «Я приглашена на вечеринку к Валери». — Так, кажется, она сказала?

В девчонкиных словах не было ни тени коварства. В тот раз она точно не вела игру. Она просто смотрела с детской невинностью, по-детски же предлагая дружбу. «Им» и «нам». Возможно, имелось в виду примирение — Джастин не слишком хорошо помнил, как в точности все произошло четыре года назад. Якобс, работавший с этим уровнем в области гражданской психики, мог бы подсказать, что представлял собою четырехлетний КВ. Но и самому можно было кое-что выудить: так в тридцать лет выглядел Джордан.

А они с Грантом кормят рыбок. Четыре-пять-шесть — трудно было сказать определенно, ибо это воспоминание, одно из самых старых, восстанавливалось в памяти с трудом.

Внезапно Уоррик-младший вспотел — ему стало не по себе.

«Почему, — подумал он, — зачем я это делаю?

Что со мной?

Стены».

Дети никогда его не интересовали. Решительно не интересовали. В душе юноша гнал малейшую мысль, могущую подсказать… И бежал от детства, как из местности, в которую уже никогда не вернулся бы; а нынешнее помешательство ресионцев на проекте просто внушало ему отвращение.

Дожить до двадцати трех лет и быть таким глупым, выполнять рутинную работу, тратить силы, не думая о жизни. Глядеть только вперед, не замечая, что творится по сторонам. Не особенно утруждая себя обучающими лентами, ибо лента означала бессилие, открывала просторы, которые Джастин предпочел бы не открывать.