Мюррей Лейнстер - Звездный старатель

Обломок скалы, который одновременно представлял собой и рудную жилу, плыл в золотистом тумане, пронизанном солнечным светом. В одном направлении, где свечение усиливалось, на расстоянии десятков миллионов миль находилось местное солнце. Местами туман был темнее, кое-где он становился совсем тонким, — там мерцали одна-две искорки звезд.

Расстояние до них измерялось только в световых годах. В остальном туман — или мгла — был освещен до однообразности равномерно: и справа, и слева, и внизу, и вверху. Некоторое разнообразие вносила только скала. В длину она достигала семьдесят футов. Весь скалистый обломок состоял, за исключением одного единственного вкрапления глубинной породы, из кристаллического коричневого вещества, некогда яростным ударом отколотого от какого-то большого целого. Обломок плавал в пустоте. Он не падал, потому что вращался по орбите вокруг планеты, скрытой золотистой дымкой. Ничто не объясняло ее присутствие здесь, Но люди добрались и до нее. Неровными буквами кто-то пометил скалу. «GH-37». Буквы и цифры едва можно было различить на расстоянии. Позже некто украсил ее поверхность новой надписью: «DK-39». Эта надпись частично перекрывала старую. С другой стороны виднелись явные следы человеческого присутствия — прозрачный купол, диаметром пятнадцать и высотой восемь футов, надежно прикрепленный к скальной поверхности. К куполу была пристроена трубчатая металлическая рама, к которой примыкал прозрачный воздушный шлюз. Внутри купола находились предметы, предназначенные только для обеспечения жизнедеятельности: спальный мешок с капюшоном, кубический кондиционер, штабель баллонов с надписью «КИСЛОРОД» — из них во все стороны торчали вентили и шланги; ящики, судя по надписям, с запасами провизии. Ничто не двигалось.

Астероид в семьдесят футов на пятьдесят и на сорок, обладал массой в несколько тысяч тонн. Он вращался вокруг некоей оси, совершая оборот примерно за десять минут. Все было спокойно.

Безымянная скала плыла в туманном вакууме, в облаке космической пыли, похожем на громадный сияющий диск, висящий в межпланетном пространстве. Диск силами внутреннего притяжения делился на кольца, окружавшие планету Тотмес, о которой «Галактический Указатель» мимоходом замечал, что это газовый гигант, четвертый от светила в планетной системе звезд Цилетус, окруженный кольцами пыли и мелких осколков от распавшихся лун. То есть, в этом отношении он напоминал Сатурн, планету Первой Системы.

Обломок, с выведенными на поверхности буквами и цифрами медленно кружил в светящемся тумане. Ничто более не двигалось, ничего не происходило, совсем ничего, даже то, что лежало в спальном мешке, тоже не шевелилось, и не дышало.

Данн вел свой космоскаф сквозь Кольца Тотмеса. Он сердито хмурился, потому что направлялся к Отдушине, куда скоро должен был прибыть транспорт-сборщик, а для Данна этот перелет был сейчас очень некстати. Обычно прибытие сборщика вызывало прилив почти истерического веселья, но Данну сейчас было не до того.

Только настоятельная необходимость заставила его покинуть своего партнера, Кииза, оставшегося на найденном и теперь разрабатываемом ими осколке. Им попалась двухфутовая жила глубинных кристаллов — прямо на поверхности осколка, и было бы безумием оставить это сокровище без охраны. Конечно, они пометили осколок. Но маркировка особого значения не имела. Хотя они поставили свою метку «DK-39» поверх старой «GH-37», но в Кольцах не существовало законности, и это была еще одна причина для беспокойства. Киизу оставался очень ограниченный запас кислорода, и никто, кроме Данна не знал, где он находится.

Но кто-то ведь должен был отправиться к Отдушине за пополнением запасов, и это было возможно только в моменты прибытия транспортника.

Дорога до Отдушины с того осколка, на котором работали Данн и Кииз, занимала два с половиной дня, и лететь нужно было сквозь золотистый туман, в котором не имелось маяков. Из двух партнеров Данн был более опытным астрогатором. Если бы полетел Кииз, оставив Данна, то он мог бы заблудиться и не найти дороги назад, прежде, чем у Данна кончился бы кислород. У Данна было больше шансов. Если бы они оба покинули осколок, посторонний старатель мог бы наткнуться на него, пометить заново своими инициалами и номерами, если, конечно, он был готов отстаивать свою находку.

Поэтому Кииз остался в куполе, а Данн покинул его два дня назад и теперь спешил на Отдушину к приходу сборщика. Ему нужно было пополнить запас кислорода, провизии и частей для горного оборудования.

Все это Данн должен был получить на корабле-сборщике, привозившем запасы с Хоруса, следующей от солнца планеты этой системы. Кроме этого, Данн должен был следить за тем, чтобы не попасть в ловушку недоброжелательно настроенных личностей, которые всегда рады воспользоваться отсутствием правосудия в Кольцах. Полет от этого становился не только срочным, но и затруднительным, и ничего удивительного, что Данн хмурился. Нужно было не только взять припасы, но и вернуться обратно к осколку, не приводя «хвоста». Если это удастся, то они с Киизом станут весьма состоятельными людьми к тому времени, когда снова придет корабль-сборщик. Но если не удастся…

Другого выхода не было. Он должен был смочь. Если повезет, все вообще пройдет совершенно гладко. Но имелись другие возможности, и они ему совсем не нравились.

Окутанный со всех сторон непроницаемой пеленой космической пыли, Данн с трудом мог представить, что существует в действительности вся Вселенная. Космоскаф плыл в золотом светившемся тумане. Казалось, туману нет конца, но Данн знал, что он приближается к Отдушине. Отдушина была большим осколком — летающей горой, крупнейшей частицей неисчислимых обломков Колец Тотмеса, и на ней находился местный грузовой космопорт.

Каких-то несколько миллионов или десятков миллионов, или сотен миллионов лет тому назад несколько луп Тотмеса неосторожно вошли в предел Роша [1] Предел Роша — расстояние от планеты до ее спутника, на котором приливные силы превосходят силы внутреннего сцепления спутника, что приводит к его разрушению и дроблению образовавшихся обломков от взаимных столкновений (Прим. перев.) — для этой системы спутников. Они были раскрошены в пыль гигантскими приливными силами, которым ничто, в буквальном смысле, не могло противостоять.

Они развалились. Затем осколки были перемолоты в мельчайшую пыль, в гравий; позже отдельные частицы, под влиянием гравитационной неустойчивости, снова слиплись вместе, образовав более крупные тела — скалы и горы.