Сергей Григоров - Калейдоскоп

Может, и не было сна. На следующий день Туроутир Агенарга ничего не помнил, лишь легкое чувство тревоги не покидало его. Много позже, на Фее, вместе с выздоровлением стали приходить обрывки воспоминаний. Но тот сон перемежался со сновидениями небытия, и Туроутир Агенарга никогда не мог провести между ними четкой грани.

Меж тем вести, доходившие до него, неожиданно приобрели тревожный характер. Пропал еще один звездолет, как раз в том районе, где могла пролегать трасса второго, пока не найденного «Огуза». Специальная экспедиция, снаряженная на поиск и уничтожение Источника, возвратилась ни с чем. Нужны были Таблицы Месенна — Корева, но по понятным причинам они могли быть получены только лично адмиралом. Минимальный курс лечения на Фее предполагал полугодовое пребывание на ней. Туроутир Агенарга покинул Фею через два месяца, как только убедился, что в состоянии выполнить установленные нормативы по физической подготовке для своего возраста.

«Аист», адмиральский корабль, почти четырехкилометровый исполин, масса-нетто более 25 миллионов живых тонн, застыл у главного причала космопорта Цении-1. Подготовка к походу завершена, осталось последнее — принять на борт Таблицы Месенна — Корева, самое совершенное и необъяснимое из всего, чем когда-либо обладал человек.

Туроутир Агенарга был недоволен. «Аист» не военный корабль, экипаж разношерст и плохо обучен. Тактико-технические характеристики флагмана на порядок выше любого корабля Межзвездного Флота? Подобрали лучших специалистов? Это хорошо, но, как говаривал Туроутир Агенарга, «в строю — как в могиле: все должны быть равны. Индивидуален лишь начальник». И адмирал слаживал экипаж ежедневными учениями. Каждый раз какой-нибудь сбой, накладка, неточность, небрежность в исполнении приказов. Ладно, это преодолимо — адмирал сам приспосабливался к кораблю и чувствовал возможности экипажа. Опасно только одно — намеренное нарушение дисциплины.

На последнем занятии произошла заминка с обработкой вводной. Адмирал в нарушение буквы и духа учений, не выходя из оперативного времени, связался с информационной группой и потребовал объяснений. Застигнутый врасплох начальник группы признался, что стажер Аранд Гот смеется… Туроутир Агенарга распорядился прибыть к нему по завершении занятий. Аранд Гот, знакомое имя.

По-привычному быстро завершив разбор учения, Туроутир Агенарга отослал командиров подразделений и служб и вызвал нарушителей. Начальник группы, раскрасневшийся, застыл как статуя. Прекрасный специалист. И старается. Жаль, если лишен таланта руководителя. Со временем из него получился бы хороший офицер. Стажер — полная противоположность. Вальяжная поза. Даже перед адмиралом не удосуживается подчеркнуть стойку «смирно». Так и есть, это его знакомый по Мирре.

Нагнетая тишину, Туроутир Агенарга не спеша пролистал личные дела обоих. Стажер несколько раз кашлянул в нетерпении, почесал ногу. Видимо, слишком многое кажется ему пустой тратой драгоценного времени. Краснота начальника группы пошла яркими пятнами.

— Так, — сказал Туроутир Агенарга, поднявшись, — к моему большому сожалению, я вынужден внести в бортовой журнал запись, что сегодняшнее учение следует признать неудачным вследствие того, что имели место пререкания со стороны стажера информгруппы.

— Так точно, — не к месту вырвалось у начальника группы.

— Вам я объявляю устное замечание за недостаточное внимание вопросу воспитания у подчиненных необходимых дисциплинарных качеств. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы. Идите.

— Есть, — почти радостный выкрик, и адмирал остался один на один со стажером.

— Вам, как я понимаю, безразлично, что своим поведением вы подводите товарищей, своего непосредственного начальника?

Стажер молчал, лишь на мгновение адмирала обожгло пренебрежение, промелькнувшее во взгляде больших черных глаз.

— Что же делать? — задал Туроутир Агенарга риторический вопрос.

— Я готов понести заслуженное наказание, — с полным безразличием ответил Аранд Гот.

— Готовы? Но я не готов наказать вас. Наказание не цель, а средство. Но на вас бессмысленно воздействовать обычными средствами, право применять которые дано мне Уставом. Вам глубоко наплевать на меня, на экипаж, на весь Флот. Так?

— Не вижу оснований для подобных обобщений.

— Что вы сказали?

— Что вы не правы.

— Прав я или нет — не вам судить. И запомните на будущее, что ответы на вопросы старшего по званию должны быть лаконичными и только по существу. Утвердительный ответ — «так точно», отрицательный — «никак нет». Понятно?

— Конечно же.

— Не понял.

— ?

— Не понял!

— ???

— Не «конечно», а «так точно». Улавливаете разницу?

— Так точно.

— Уже лучше. Чем вызван ваш отказ выполнять приказ?

— Отказ? Отказа не было. Я просто заметил, что ничего более идиотского нельзя придумать, чтобы занять нас. Это ж надо нафантазировать, что гравидатчики молчат, а оптика…

— В боевых условиях возможно все, — повысил голос адмирал. — При встрече с противником вы так же будете называть его идиотом?

— Ну… — Аранд Гот не находил слов, чтобы показать, что реальная обстановка — это совсем другое дело.

— Да, скорее всего мы отрабатываем ситуации, которые никогда не встретятся на практике. Верх наивности надеяться, что ты можешь точно предугадать даже свое ближайшее будущее. Цели наших занятий иные. Первая — боевое слаживание. Это то же самое, что из бесформенного вороха разнородных деталей собрать работающий агрегат. Вторая цель — чтобы я, как командир, чувствовал настоящие возможности экипажа и не ставил непосильных задач в боевой обстановке.

Стажер молчал.

— Основа достижения первой цели — строжайшая дисциплина, готовность всех и каждого четко и незамедлительно выполнить любой приказ, кроме явно преступного. Понятно?

— Ну, это же очевидно.

—?

— Так точно, понятно.

— Многовековой опыт подсказывает, что мало добиваться так называемого сознательного выполнения приказа. Думать, нажимая на гашетку, — непозволительная роскошь. Мгновенные изменения боевой ситуации зачастую требуют инстинктивной дисциплинированности. Я бы назвал это даже новым безусловным инстинктом подчиненности. Как раз для воспитания этих качеств существует такое понятие, как уставной порядок, четкая регламентация буквально всех бытовых взаимоотношений. Устав — не эклектика замшелых догм. Устав — это мировоззрение. Понятно?

— Так точно.

— Хорошо, что понятно. Итак, рассмотрим нашу ситуацию. Обычный вид дисциплинарного воздействия — выговор или замечание, арест и прочее — вряд ли окажутся действенными. Не так ли?