Гордон Диксон - Пограничник (The Outposter)

— Мне жаль, — покачал Марк головой. — Но именно сейчас я никуда не поеду. И если уж на то пошло, то и вы тоже. — Он кивком головы указал на дверь позади них, и, обернувшись, обе высокопоставленные «шишки» Штаба пограничников увидели несколько молодых колонистов, держащих в руках нацеленные на них плазменные винтовки.

— Вы сами находитесь сейчас под арестом, — сообщил Марк. — Заберите у них оружие. — Он наблюдал, как колонисты освободили от ручного оружия, которое каждый из них носил при себе по правилам пограничников, обоих офицеров. — А теперь вы с таким же успехом можете присесть.

Он сел сам и кивнул колонистам, которые тут же вышли, прихватив оружие с собой.

Но тем не менее ни один из полковников не сделал и шага к предложенным креслам. Старший по возрасту, высокий, сухопарый, седовласый, но уже лысеющий, с черными бровями и узким подбородком, гневно уставился на Марка.

— Вы не подчиняетесь приказам старших офицеров? — спросил он.

— Больше уже не подчиняюсь, — ответил Марк. — Станция Абруцци-14 теперь является независимой колонией, и все мы, кто здесь считался пограничниками, стали колонистами.

— Колонисты! — воскликнул пожилой полковник. — Революционеры — вот вы кто такие! Каждый, посылаемый на Пограничный пост, клянется защищать человеческую жизнь, а вы не только не сделали этого, но и потревожили чужаков, спровоцировав их напасть на Землю. — Его губы сжались в тонкую линию. — И что вы собираетесь делать с нами? Расстрелять?

— Подержу какое-то время в тишине, пока не подвернется возможность прихватить вас с собой в небольшое путешествие, — сообщил Марк. — А затем отошлю вас назад на Землю, чтобы вы, рассказали им все, что увидите.

— А сами, тем временем, рванете в обратную сторону?

Марк покачал головой.

— Я тоже полечу на Землю, — сказал он. — Как только закончу здесь все дела. Ну а пока, — он нагнулся и произнес в настольный переговорник: Можете показать офицерам их комнаты.

Снова появились вооруженные колонисты и вывели полковников из кабинета. Марк наклонился к переговорному устройству.

— Подготовьте флагманкнемедленномустартудля двадцатичетырехчасового путешествия, — приказал он.

Пятью минутами позже работа Марка вновь оказалась прерванной очередным посетителем. На этот раз — Улла.

— Ты же не собираешься возвращаться с ними на Землю? — спросила она безо всякого вступления.

Марк замешкался. Ее лицо побледнело.

— Нет, — ответил он. — Присядешь?

— Ты уверен?

Он улыбнулся.

— И что со мной такое странное происходит сегодня? — произнес он. Никто не хочет присесть, когда я предлагаю. Сперва отказались эти офицеры, теперь ты.

Он протянул руку и развернул кресло, стоявшее у стола.

— Садись, — сказал он. Она подошла и напряженно села. — Объясни мне, откуда ты узнала, что эти офицеры прибыли сюда для того, чтобы доставить меня на Землю.

— Неужели ты думаешь, что я не ожидала чего-либо подобного? спросила она. — Не думаешь ли ты, что мы все этого не ожидали? Ты дал нам понять, что ждешь чего-то подобного с самого первого дня, и теперь эти люди действительно прибыли. Так что еще мы можем подумать, кроме того, что ты собираешься вернуться, чтобы предстать перед трибуналом?

— Понятно. Ты разговаривала с ними, — произнес Марк, пристально наблюдая за ней.

— В первую очередь с ними. — Она дерзко, не отводя взгляда, посмотрела на него. — А затем пришла к тебе. Ты обещаешь мне, что не позволишь им забрать себя обратно?

— Обещаю, — ответил он.

Она Подозрительно посмотрела на него. Пару долгих секунд они наблюдали друг За другом ничего не говоря, и затем между ними начало происходить нечто такое, что не требует слов. Неожиданно резко Марк встал, взял кое-что из бумаг и убрал их в ящик шкафа, с тем чтобы отвернуться от Уллы. Когда он снова повернулся и сел, лицо его было, как обычно, невозмутимо.

— Так, значит, теперь уже твердо решил, — сказала она.

— Я всегда что-то решаю определенно, — весело ответил он.

— Прекрати! — воскликнула она. — Не играй со мной в слова. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты уже достиг той точки в своих планах, до которой всегда мечтал добраться, и тебе придется положить свою жизнь, чтобы быть окончательно уверенным в том, что начатое тобой будет продолжено. Может быть, по какой-то причине ты действительно не собираешься возвращаться с этими двумя, но так или иначе, ты планируешь сдаться толпе на Земле, чтобы тебя казнили.

Он посуровел.

— И ты пришла сюда, чтобы спасти меня, не так ли? — спросил он.

— Я не могу спасти тебя против твоей воли, если ты это имеешь в виду, — сказала она. — Другие считают, что я могу, но мне это лучше знать. Все, что я могу, — попросить тебя, чтобы ты спас себя сам.

Он покачал головой.

— Не делай этого, — сказала она. — Ты действуешь так, словно ненавидишь людей, но в действительности ты их любишь — и мы все знаем это.

Ты любишь их так сильно, что приготовился поверить в худшее о них, и все равно продолжаешь работать для того, чтобы сделать их жизнь лучше, даже несмотря на то, что ждешь, когда они тебя убьют. Но ты сам являешься лишь частичкой человечества. Так почему ты не можешь и себя любить так, как любишь тех, кого спасаешь?

Он снова покачал головой, на этот раз с безапелляционной решимостью.

— У львов есть зубы, — сказал он, — и они ничего не могут поделать с тем, что их надо использовать. Такова львиная природа. Выдерни колючку из лапы одного из них, и, несмотря на всякие сказочки, вряд ли он оближет тебя в знак благодарности. — Марк слегка улыбнулся. — Человеческая раса всегда оборачивалась против человека, который подстегивал ее жить, — и платила свой долг тем, что избавлялась от него. Военный лидер выкидывается на свалку истории в мирное время; человек мира — распинается на кресте, как только начинается драка.

Он замолчал. Он не собирался говорить столь пространно и немного удивился тому, как гладко вылетали из него слова. Но, посмотрев через стол на Уллу, он увидел, что даже этой тирадой не смог убедить ее.

— Мне жаль, Улла, — сказал он чуть мягче. — Но все сводится к этому существуют законы физики человеческих взаимоотношений, и один из природных законов таковой физики гласит, что, если ты совершил доброе дело, тебе все равно придется заплатить за то, что ты сделал это. Ты этого не понимаешь.

Брот этого не понимает, Уилкес этого тоже не понимает — но от вашего общего непонимания ничего не меняется. Закон продолжает работать несмотря ни на что, и я тоже ничего не могу с этим поделать.

Она вскочила на ноги. Глаза ее сердито блестели.

— Я тебе не верю! — воскликнула она. — Ну хорошо, может быть, и существуют законы вроде этого. Но я не верю, что человек, который смог разгадать, как можно изменить историю, не додумается, как можно спасти себя, когда изменения наступили. Я просто не верю в это! Все дело в тебе, Марк, в том, что ты слишком долго смотрел в лицо возможности того, что люди могут обернуться против тебя. И ты даже забыл о том, что это лишь вероятность, а не правило. И теперь ты скорее готов лечь и умереть, когда в этом нет никакой необходимости, чем признать, что тебе не нужно делать этого!