Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

Большое скорбное лицо. Лицо лжеца.

— К сожалению, мы прилетели слишком поздно. Её было уже невозможно спасти. Господин Скайуокер был столь мало рад тому, что она прилетела на планету и могла увидеть дело его рук, что не сдержал себя. Особенно после того, как его спросили, что он сделал на Корусканте. Он же форсьюзер. А несдержанный форсьюзер — стихия. Он и так был на взводе, а тут случился Оби-Ван…

— С ней прилетел Оби-Ван Кеноби?

— Да. Конечно. После того, как господин Скайуокер во главе штурмовиков вырезал Храм джедаев вплоть до последнего ребёнка, госпожа Амидала законно стала опасаться его. Однако её доброе сердце не верило в это. Она пыталась с ним поговорить. Что-то выяснить. Оби-Вана она взяла в качестве возможной защиты. И она ей понадобилась. В ходе разговора Скайуокер взбесился. Очевидно, повторяю, узнав, что ей всё известно, и она крайне неодобрительно отзывается о его действиях. Это выразилось в том, что он стал её душить. Если бы не вмешался Оби-Ван, он бы её убил на месте. Оби-Вану пришлось вступить в поединок, чтобы спасти женщину от потерявшего разум форсьюзера. Госпожу Наберрие тем временем унесли в корабль и оказали всю возможную помощь.

Но нам всё же не удалось спасти ни её, ни ребёнка. Слишком долгий период удушья. Слишком маленький срок беременности.

Она слушала Бейла, и её мутило. От лжи. Она кое-что знала об этом форсьюзере. И о добром сердце Амидалы. Жестокое лицо, отражающееся в зеркале. Ясные глаза. Улыбка. И то, как эта жестокая красавица поворачивалась к входящему в дверь. Никогда при слугах. Даже доверенных. Никаких эмоций на вымуштрованном лице. Но в комнате начинал дрожать воздух от сцепки обоих взглядов.

Молодой перспективный джедай пришёл навестить своего друга сенатора и бывшую королеву. Сходились два огня. Две силы. И тогда все, даже без напоминаний, покидали покои сенатора Наберрие. Потому что так было нужно.

Ноб знала не всё об этих двоих. Но того, что она знала, было достаточно.

А ещё она знала, что её подруга и госпожа была беременна двойней. Как знала сама Амидала. И все, кого это касалось.

Пришлось выяснять по другим источникам. Это было неизбежно. Испросив разрешения и получив его, она и капитан Тайфо отправились на Корускант. Там подали прошение о приёме у императора. И там долго ждали. Копали материал и ждали.

Они ждали долго. Император соблаговолил сделать это только через три месяца. Это их не обескуражило. Поскольку им передали, что император сильно занят жизнью одного конкретного человека.

Они оказались практически первыми людьми, которых Палпатин принял. Тайфо не выдержал и отступил, с трудом не издав звук. Она оказалась выдержанней. Женщины всегда выдержанней и спокойней. Она же и рассказала императору о похоронах. И об Органе.

Палпатин выслушал её.

— Что ж, пусть живёт, — сказал император. — И пусть считает, что его голос за Империю я принял всерьёз. Что было на Мустафаре детально, я не знаю. Я там не был. Хочу лишь сказать, что Оби-Вана никто с собой в качестве защиты не брал. Он сам то ли впрыгнул. То ли просто повоздействовал на вашу госпожу. Он полетел убивать ситха. Как и положено джедаю. И он его почти убил.

— Что с ним?

— С таким не живут, — ответил император, глядя в окно. Только в этом жесте и повороте они угадывали прежнего Палпатина. — И я не собираюсь вам об этом говорить. Но ждите. В галактике появится новый ситх. На службе у императора. В очень импозантном виде. И не пытайтесь найти в нём прежнего человека. Человека выжгло. Остался один Тёмный лорд. Люди в этом не выживают.

Он дал им обоим подъёмные. Она улетела с Набу. Получила новое образование. Стала работать в секторе, который в давние тысячелетия был территорией ситхов. При поддержке правительства организовывала исследовательские экспедиции. Пока была молода, сама в них участвовала.

Потом стала главой библиотеки.

Все, кого она знала, умер. Так или иначе. Она оказалась слабой. Слишком много в её жизни занимали другие люди. Слишком сильной оказалась пустота.

Но там. На экране. Несколько строк. Дети Дарта Вейдера. Лея Органа. Люк Скайуокер. В этот момент что-то произошло. Из-за экрана, из-за тёмных строк в неё будто вылетела тысяча солнц и ударила по глазам.

Боль и воля. Знакомая непреклонная воля, перед которой были бессильны тысячи солнц.

Госпожа.

Дети Дарта Вейдера. Родившиеся дети Амидалы.

С ней что-то произошло. Солнца ослепили и обожгли. Но в ней самой исчезла пустота. Она наполнилась. Другою.

Имя моё возмездие. Ничего не изменилось. Я всегда была тенью королевы. Её двойником. Сосудом, который…

Корабль выскочит возле Набу. Через заданное количество часов.

Она возвращалась домой.

Имя моё…

…Звонкий хохот поутру в большом просторном зале, где они вместе тренировались. Её почти ровесница, четырнадцатилетняя девчонка, заливается от смеха.

— Значит, лотос и небесная чистота? Каким чувством юмора обладали мои родители!

Имя моё возмездие.

Чёрное пространство космоса за иллюминатором. Разноцветные иглы звёзд. Больших скоплений туманностей и звёздного вещества в этой части галактики не наблюдалось. В основном — глубокая чернота глубокого космоса, выглядывающего из-за края галактики. Там начиналась ночь, холод и пустота. Миллион световых лет. Больше. То, что можно увидеть в телескопы, давно не существует. Как для них ещё не существуем мы.

Космос порождает странные мысли. С освоенным районом галактики из-за всех этих трасс гиперпространства свыклись. Забыли, что от пустоты отделяет тонкая оболочка корабля. Пустоты и смерти. Неприятной вечности.

Здесь приходилось продвигаться наощупь. Неизведанные регионы потому так и назывались, что для них нет навигационных карт. Попытавшись сделать гиперпространственный переход, рискуешь зажечься сверхновой. Взорвав параллельно ещё одну звезду.

Вот и приходилось, как встарь. Идти короткими перелётами. Посылать разведчиков. Задавать работу навигаторам, которые имели дело с реальным участком звёздного неба. Пространство за бортом корабля. Пространство, по снимкам и изображениям которого составлялся новый участок карты.

И так без конца.

Поэтому здесь особенно ощущался вкус пространства. Холодного, как сама смерть. И вечного, как она же. Небытие. Хотелось бы знать, о чём оно думало и чего ждало? Впрочем, пустота не может ни думать, ни ждать. Он ощущал многомиллиардные расстояния без притяжения и координат, в котором вся флотилия барахтается, как песчинка, брошенная в ночь.

Размеры кораблей и песчинки в этих масштабах были идентичны.

Это не было философским раздумьем. Это вообще не было раздумьем. Это было общим фоном здешней жизни. Ощущением, которое сопровождало всегда. Люди от этого делались сосредоточенней и молчаливей. Он знал, что раньше или позже, но всем им придётся позволить спуститься на одну из пригодных для жизни планет. Самых нестойких отправить обратно в обжитую часть галактики. В отпуск. Сюда подбирали психологически крепких людей. Но у всякой крепости есть предел.