Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

— Ну-ну? — с любопытством спросил Палпатин.

— Вам с лексикой моего детства или без оной?

— Там есть цензурные слова?

— Да. Есть. Мотма.

Они расхохотались оба. Анакин потёр лоб и покачал головой.

— Большая политика, блин. Дама практически расставляет передо мной ножки — и это называется большой политикой.

— Большой и грязной, — согласился Палпатин. — Поверь, это всего лишь один из мотивов. Может быть, достаточно сильный. Но. Это не отменяет того, что она хочет заполучить тебя как союзника. Масштаб, — канцлер улыбнулся. — Будущий. И настоящий. Эту даму привлекают умные существа. И в личном. И в политическом плане. Всё естественно.

— Слишком.

— Да, — канцлер задумчиво посмотрел на него. — Слишком. Не в смысле того, что я сомневаюсь в мотиве. Он есть, он реален. Ты не мог ощутить ложное чувство. Но этот мотив опасен, как опасна любая любовь. Нет, страсть. Она — неконтролируемая эмоция. А политика — это холодный ум и игра на чужих эмоциях. Я лишь хочу сказать, что ты не должен расслабляться, — с иронией закончил канцлер.

— Спасибо, — ответил Анакин. — Щаз расслаблюсь, буду кайфовать, вести жизнь сибарита, каждый день посещать косметолога и солярий, да, надо ещё будет апартаменты себе отбить, там всё сделать в изысканном набуанском стиле… — он подавился смешком.

Палпатин выжидающе смотрел на него.

— Ну, хорошо, — сказал Анакин и снова потёр лоб рукой. — Суть комбинации в следующем. Спровоцировать джедаев на ваше устранение…

— Хм…

— Что?

— Очень неплохая мысль, если честно.

— Какая?

— Устранить меня руками джедаев.

— А, — он улыбнулся. — Я тоже… оценил. Так вот, спровоцировать их на это в нужный момент. Так, чтобы поймать за руку за этим действием. Таким образом иметь суперзаконный повод для того, чтобы прижать к ногтю Орден. Республика вас оплачет, причём первым будет рыдать Совет Верных. И на волне возмущения новый президент со своим новым советником начнёт новые реформы.

— Ты там конкретно зачем? Именно в этой комбинации?

— Ну, я не успею вас защитить, но успею к моменту, когда джедаи будут стоять над вашим хладным трупом. Так, чтобы никаких сомнений не было. Поймаю на месте преступления.

— О как.

— Да. И рыдающая Мотма одновременно избавится и от вас, мой повелитель, и от Ордена, который слишком усилил свои позиции в войну, и вообще… Понятное дело, чтобы создать такую ситуацию, а главное, чтобы в результате наступила не анархия, а правление нового и достаточно конкретного президента, требуется работа и работа. В том числе моя, — он очаровательно улыбнулся. — Меня, как очень приближённого к вам лица. Вы, конечно, хитрый и умный, но и я не дурак. А тут ещё козырем моё форсьюзерство и чуткое руководство Мотмы… Канцлер. Амидала вам говорила об этом плане?

— Нет.

— Моя жёнушка заодно с ними.

— Может, она просто не успела, — задумчиво сказал канцлер. — Она не может сразу и при всех срываться ко мне. И с тобой при свидетелях говорить не может.

— Всё хуже.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Первое, она организовала нам с Мотмой встречу.

— Каким образом?

— Обычным, — ответил он, вновь глядя в стену. — Ну, вы знаете. Она в курсе того, что я шпионом Ордена у вас. Она также в курсе, что я терпеть не могу Орден. Но она не в курсе, что вы — тоже форсьюзер, мой повелитель. А вы обсуждали с ней и с избранными из Совета Верных вашу будущую антиджедайскую политику. Понимаете ли, она знает, что я, как ваш помощник и телохранитель, есть исключение из правил. Но… — он засмеялся. — Она знает, как вы умеете использовать людей. Ас в деле. И то, что меня не убьют при условии моей к вам лояльности , она знает прекрасно…

— А-а…

— Да, мой повелитель, — он усмехнулся. — Именно. Она объяснила мне, как видит наше будущее. Вы будете мне мило улыбаться и использовать по-чёрному. Но это не страшно. Страшно то, что вы, безусловно, введёте драконовские антифорсьюзерские законы, и, как только я попробую рыпануться, мне тут же всё с той же милой улыбкой объяснят, насколько я неправ. И насколько положение одного, пусть самого сильного, форсьюзера, зависит от благорасположения к нему главы государства. И она логична, канцлер.

— А ещё она ревнива.

— Не без этого, — в который раз усмехнулся он. — Но и логична тоже. Вы — манипулятор экстра-класса. Вы — очень сильный политик. Сильный человек. Против вас у неё — у нас — нет шансов.

— А против Мотмы?

— Да прежде всего Пад прекрасно видит, что та в меня влюблена.

— О…

— Она мне прямо это сказала.

— А что она сказала ещё? — Палпатин неожиданно ловко подобрал полы своей очередной официальной и пышной одежды и сел в кресло. Приготовился слушать. Усмешка Анакина, который смотрел на него, стала улыбкой.

— А угадайте с трёх раз.

— Я не собираюсь угадывать, — ответил Палпатин. — Я знаю. Твоя жена строит глазки Бейлу. Ты предполагаешься тем, кто запудрит мозги Мотме. С помощью них вы устраните меня, — вкрадчивым голосом сказочника-маньяка поведал он, — а потом…

Анакин расхохотался — взахлёб, откинув голову назад.

— Нет, безусловно, Пад сказала наибанальнейшую вещь, назвав вас непобедимым противником.

— Почему же непобедимым? — серьёзно спросил Палпатин. — Шансы есть. Только не у твоей жены.

— Что мне делать?.. Ладно, я не спрашивал.

— Почему же? — ты спросил… Трудно?

— Да, — ответил он. — Я думаю, она мне этого не простит. Когда узнает, как я её использовал и как я ей лгал.

— Тебя — нет. Того, кого она якобы знает. А вот ученика Сидиуса …

— Она не знает, что я…

— Именно. Ей придётся познакомиться с тобой вновь. И тогда посмотрим, сможет ли она любить тебя — настоящего.

— Что же она любит сейчас? — вопрос был устал и совершенно риторичен. Тот, кто спрашивал, знал ответ.

— То, что хочет любить, — Палпатин пожал плечами. — Скажи прямо: ты сможешь и дальше использовать её неведение? И её тоже?

— Да.

— Хорошо.

— В мире существуют вещи поважнее любви.

— И что же?

— Собственная осуществлённость.

— Без любви?

— Вы держите меня за ребёнка?

— Я держу тебя за влюблённого болвана. Любой влюблённый — болван.

— Благодарю.

— Да не за что, в общем.

— Я…

— Ну?

— Я не знаю, канцлер. Я меняюсь. А она…

— Ты винишь за это себя?

— Иногда…

— Забей, — сказал голос ситха. — Ты ещё будешь винить себя за то, что идёшь вперёд. А не топчешься ради другого существа на месте. Или ты думаешь, что если бы предоставил ей всю полноту информации…

— Нет. Тогда бы она точно захотела вас устранить, канцлер.

— Хм.

— Источник дурного влияния, — он хмуро пожал плечами. — Почему бы не объяснить мои перемены и отсутствие любви… доверия — вами? Но выбрал я сам. Кому лгать. А с кем быть откровенным.