Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

— Я это вижу, — сквозь плач и ненависть ядовито ответила Лея. — Только у тебя с мозгами не всё в порядке…

— Лея, — сказал Люк. — Пожалуйста, успокойся…

— Как я могу успокоиться??!!

— Не знаю, — Люк почувствовал лёгкое раздражение. — Например, с помощью медитации. Надо сделать глубокий вдох через нос, задержать дыхание…

Лея встала и опять пошла на него с кулаками. Непонятно почему, но Люку стало и смешно и грустно.

— Ну, ударишь ты меня, — сказал он ей. — И что это изменит?

— Мне будет легче, — буркнула Лея. Но остановилась.

— Думаешь?

— Попробовать-то можно…

Люк нервно засмеялся. Его сестра не разделяла его веселья.

— Почему тебя вели ко мне? — спросила она. — Хотели посадить?

— Нет, — растеряно ответил Люк. — Я попросил тебя навестить…

— Попросил?…

— Да, попросил разрешения, — сказал Люк тихо. — Они позволили…

— Кто?

— Гвардейцы…

— Гвардейцы?!

— Они всюду ходят за мною, — ответил Люк быстро. — И на них совершенно невозможно воздействовать Силой. И у них прямая связь с императором… Я… в смысле вроде как под домашним арестом.

— Под домашний арестом, значит? — Лея скептически рассматривала новоприобретённого братца. — Угу-угу.

— Что?

— Ничего. Здорово ты нам всем помог. И императора убил. И папочку спас. И Звезду взорвал. Виктория, ничего не скажешь.

— Лея…

— Да?

Она выставила одну ногу вперёд, упёрла руки в бока и смотрела на Люка.

— Ты ничего не понимаешь…

— Так объясни мне, — фыркнула она. — Ты у нас лучше всё знаешь.

— Я, что ли, виноват, что вы проиграли?!..

— А-а, уже — «вы», — Лея недобро прищурилась. — Интересно.

— Лея…

— Да ничего-ничего, — с преувеличенной вежливостью ответила принцесса. — Я не обижаюсь. Я ведь ничего не понимаю. Как-то далеко я от монаршей милости. Не знаю, что Палпатин думает на самом деле. И гвардейцы за мной не ходят. Да, кстати. Как тебе с ними чувствуется — как императору?…

И тут же пожалела о том, что сказала. Лицо Люка не сморщилось и он не отвернулся. Но Лея впервые в жизни увидела, как это бывает: когда глаза за одну секунду наполняются болью. Они стали темней во много раз и в миллион раз тяжелее.

— Люк, — сказала Лея.

Теперь брат отвернулся.

— Бен лгал мне всю жизнь, — бесцветным голосом произнёс он. — Всю свою крохотную жизнь со мною. И после смерти тоже. Вот этого ты и не знаешь.

— Что ты говоришь?…

— Генерал Кеноби, — ответил Люк и вернулся в исходное положение из поворота. Теперь он смотрел сестре прямо в глаза. Короткий промежуток времени помог собрать уверенность. — Он был старый лгун и сволочь.

— Что?… — она смотрела в большие серьёзные глаза Люка и не знала, что и думать.

— Это не значит, что император — лапочка и душка, — произнёс Люк, криво усмехаясь. — Но кажется, я перепутал, где тьма и где свет. Ничего не понимаю. И я перестал верить тому, что говорил мне Бен. Он лгал мне всю жизнь. Во всём. Всегда. И это… отвратительно.

— О чём ты?

— О старом рыцаре-джедае, — ответил Люк устало. — Я думал, он такой… Умный, добрый, светлый, несчастный… Человек, который показал мне путь вперёд… А оказалось…

— Люк, ты понимаешь, о чём ты говоришь? — теперь серьёзно встревожилась Лея.

— Да!.. Прости. Но я его видел.

— Кого?

— Кеноби. Совсем недавно. Его лживые испуганные глаза. И то, как он…

— Где ты его видел?!

— Вейдер… — неохотно произнёс Люк. — Вейдер копался у меня в голове…

— И ты ему позволил?!

— Да. А что?

Лея продлила молчание дольше, чем естественную паузу перед ответом. Не нарочно. У неё на некоторое время не оказалось слов. Невероятно. Просто невероятно. Его провели, как…

— Ты ещё больший ребёнок, чем я думала, — горько сказала Лея. — Что Вейдеру стоило создать полноценную иллюзию в твоей глупой башке?

— Иллюзию?…

— А что, думаешь, он не может?

Она даже не возмущалась. Это походило на то, как беспомощно и растерянно разводят руки. Это — Люк…

Люк задумался. Глубоко.

— Но, — сказал он робко, — это было так правдоподобно…

— Конечно, — вздёрнула плечи Лея со смесью горечи и возмущения. — Это и должно было быть правдоподобно. А как иначе убедить тебя, что Кеноби водил тебя за нос? Люк! — помахала она ладошкой перед ошеломлённым лицом брата. — Приди в себя! Ты связался с такими людьми… Спасать он его пришёл! — всплеснула она руками. — Он тебя с этим и ждал! А теперь будет обрабатывать! Ты же несмышлёныш, ему вот такой и нужен! Он внушит тебе, что захочет! А потом использует тебя…

— Он — мой отец, — сухо сказал Люк и вздёрнул подбородок.

— Он — ученик Сидиуса, выкормыш ситха и сам ситх! Он поймал тебя на твоих родственных чувствах к тому, кого больше нет! Пойми ты это!

— Бен мне то же самое говорил, — заледенев, ответил Люк.

— Вот видишь…

— А ещё он говорил мне, что я должен его убить.

— Это самое лучшее, что ты мог сделать.

— Ты тоже так думаешь?

— Да.

— Ты…

— Он ударил Хана. По лицу.

— Просто так?

— Нет, — неохотно ответила Лея. — Он обругал императора.

— Император спас ему жизнь.

— И ты в это поверил?

— Я чувствую, когда мне врут! — взвился Люк.

— Тебе это только кажется, — отрезала Лея. — Ты сам говорил, что Оби-Ван тебе лгал. Но тогда ты ему верил. Как же теперь ты отличаешь ложь от правды? Или для тебя правда всё, что не говорил Оби-Ван?

— Не знаю, — упавшим голосом сказал Люк.

— Вот именно. Тебя использовали, как мальчишку, а ты…

— Бен тоже использовал меня, — яростно ответил Люк.

— Это тебе папочка сказал?

Брат и сестра обменялись взглядами. Они были в одной комнате — дальше друг от друга, чем Дантуин и Татуин.

В этот момент бесшумно открылась наружная дверь, и к ним вошёл император.

— Мило, — сказал Палпатин, глядя на них. — Брат и сестричка ссорятся? Великолепно.

Лея и Люк, застыв, смотрели на Палпатина. За его спиной был виден коридор, увеличившееся число гвардейцев и та женщина, которая сейчас со скукой подпирала собой стенку.

Дверь закрылась. Гвардейцы остались снаружи. В каюте были они вдвоём и Палпатин.

В императоре произошли серьёзные изменения. Нет, он не помолодел. Внешне изменились только глаза. Может, они и создали совершенно иное впечатление от старческой фигуры в балахоне. Взгляд был жёстким и цепким. И безусловно холодным.

— Очень рад, что застал вас обоих, — произнёс он светским тоном дипломата, который приветствует на официальном приёме представителя исконно враждебного государства. Император не улыбался. И светскость его была подобна отравленному кинжалу. — Не люблю повторяться. Можете сесть.

— Я постою! — выдохнула Лея.

— Только не прыгай, — попросил император.