Селия Фридман - Рожденные в завоеваниях

Признаю, что отвлекся с радостью. Я повернулся и посмотрел на говорившего — мужчину среднего роста, во внешности которого не было ничего выдающегося, из среднего класса, не впечатляющего благосостояния… в общем, очень среднего человека. Слегка приподняв брови, я показал, что готов выслушать его.

— Лорд, меня зовут Супал из Ганос-Тагата, — представился незнакомец. — Я имею честь обращаться к лорду Ферану, сыну Сечавеха и Киджаннор, из племени браксана?

Я никогда не упускаю шанса попрактиковаться в надменности.

— Ты знаешь, что это так, — холодно ответил я.

Он поклонился и на мгновение опустил глаза, как и надлежало сделать.

— Лорд, у меня есть кое-что, что, как я думаю, вас может заинтересовать, — человек говорил тихо, а это означало: то, что он хочет сказать, не предназначается для чужих ушей. Поскольку Супал использовал основной речевой режим (как и большинство простолюдинов), то я не мог глубже заглянуть в смысл его слов. — Можем ли мы поговорить с глазу на глаз?

Я мгновение размышлял над этим и наконец кивнул с серьезным видом:

— Я собирался перекусить в ресторане. Присоединишься ко мне?

Его колебания говорили о том, что он не уверен, сможем ли мы уединиться в таком многолюдном месте, а это в свою очередь показывало, что он плохо знает Музей и традиции ресторанов, предназначенных для высшего класса. Тем не менее Супал мне доверился. Браксан прав, если не доказано обратное, и даже тогда сомнение все еще остается.

Мы перешли из Павильона в основную часть Музея, а оттуда — в ресторан. Здесь можно было заказать еду из любого местечка в Холдинге (или по крайней мере так утверждала реклама). Поскольку ресторан расположен точно в центре Музея, нужно пройти по крайней мере через одну экспозицию, чтобы до него добраться. В результате многие завсегдатаи, пока доберутся до ресторана, уже испытывают желание уединиться не меньше, чем желание поесть. Это в особенности относится к браксанам, которые не разделяют свои удовольствия со зрителями.

Я выбрал низкий столик с личным пультом управления и с браксанской грациозностью опустился на подушки перед ним. Мой спутник сел несколько более скованно и все еще пытался устроиться поудобнее, когда появилась официантка. Как и все слуги-люди в ресторане, она была одета так, чтобы стимулировать наш интерес (что было довольно забавно, поскольку она была на службе, и следовательно у нее имелась Обоснованная Причина отказать в половом акте). Мне самому всегда нравилось физическое разнообразие женщин из ресторана, которые соперничают друг с другом за внимание посетителей (и таким образом финансовую благосклонность), манипулируя образами. У этой женщины имелся псевдохвост с кисточкой на конце — она по цвету соответствовала золотисто-каштановым волосам официантки, и то небольшое количество одежды, которое на ней было надето, привлекало к хвосту внимание. Мой спутник уставился на нее, раскрыв рот от удивления, и не пришел в себя до тех пор, пока не принесли еду.

Я воспользовался пультом, установил звукоизоляцию и принялся за еду.

— Я слушаю, — сказал Супалу, а затем добавил: — Больше никто нас не услышит.

Он, казалось, сомневался, но затем посмотрел на свою тарелку (тушки гафри, поданные на цветных крыльях самих гафри) и в последний раз нервно огляделся вокруг, пытаясь удостовериться, что никто за нами не наблюдает. Затем Супал достал небольшой, обернутый материей сверток.

— Может, нам лучше… — заикаясь, начал он.

Я включил непроницаемое поле.

Потребовалось мгновение, чтобы силовые стены стабилизировались в цвете, но наконец они установились — голубые, блестящие, с золотыми точками тут и там. Вполне приятные. Теперь мой спутник получил желаемое уединение и почувствовал себя более свободно. Он с гордостью развернул маленький сверток — вначале развернул шелковую ткань, потом снял металлическую сетку под ней. Сетка раздвинулась и моим глазам предстал кристалл в естественном природном состоянии, не полированный, но многообещающий, судя по размеру и всем мыслимым оттенкам, что вобрал в себя.

Он произвел на меня эстетическое впечатление, но я не смог понять важность происходящего. К сожалению, браксаны не обнаруживают своего невежества. Поэтому я не мог спросить «Что это?» прямо, как мне хотелось. Я поднял глаза на спутника, и бровь изогнул, таким образом показывая, что достаточно заинтригован и готов выслушать, что он желает сказать. Я надеялся получить объяснение.

— Это так называемый уриезский умный камень, — сказал мне Супал.

— Продолжай, — позволил я. Название не вызвало никаких ассоциаций.

Он протянул его мне и предложил:

— Потрогайте его.

Я потрогал, отметив, что поверхность гладкая и слегка теплая. Это было все, что я заметил. Я был раздосадован этой маленькой шарадой и мое явное раздражение заставило Супала потупиться и он как-то странно уставился на мою перчатку.

— Простите, лорд, но до камня следует дотрагиваться голой кожей, — пояснил он несмело.

— Твоя дерзость граничит с непристойностью, — я гордился этой фразой.

Супал побледнел, но не убрал камень. Мгновение спустя я взял камень из его рук и осторожно дотронулся до кожи над виском. И поразился чистому потоку мысли, который полился из камня прямо в мой мозг, и многоцветием, что предстало моим глазам. Некоторое время я просто смотрел, и видения болезненной красоты плясали передо мной. Затем я убрал камень от виска и видения исчезли.

— Это контрабанда, — добавил Супал.

Об этом я и сам догадался.

— Это экстрасенсорный кристалл… — стоило мне произнести это слово, как я тут же пожалел об этом — никто, за исключением специально подготовленного экстрасенса не понял бы, что означает вторжение потока мыслей. К счастью для меня мой спутник, казалось, приписал мое понимание всезнанию браксанов и ничего дурного не подумал.

— А он… заинтересовал лорда? — вкрадчиво спросил он.

Я внимательно посмотрел на Супала.

— Ты имеешь в виду, хочу ли я его купить?

— Я не буду настолько смел, чтобы назначать цену на такой…

— Сколько?

— Может, лорд согласится предоставить кое-какую информацию?

— Что ты хочешь знать?

— Говорят, лорд Феран хорошо знает азеанский образ жизни, наших врагов, поскольку много лет жил среди них.

Я выглядел разозленным. Я и на самом деле разозлился.

— Я — браксан, — заявил я самым холодным тоном, на какой был способен. Он подразумевал, что мой спутник перешел дозволенные границы.