Владимир Михайлов - Сторож брату моему

– Я еще не знаю, какой способ мы применим. Потому что их два.

Шувалов умолк. Он сделал это намеренно.

– Говори! – чуть хриплым голосом сказал судья, сидевший в середине. Но другой, сидевший справа, перебил его:

– Но ведь ты погибнешь и сам, подсудимый! И твои товарищи тоже погибнут!

– Да, – сказал Шувалов. – В том-то и дело. Ведь каждый человек должен умереть. И мы решили: раз мы должны умереть, то пусть умрут все.

– Неужели ты так ненавидишь людей?

Шувалов ответил не сразу. «Я слишком люблю людей, – думал он, – мы все слишком любим людей, даже дураков – потому что они ведь не виноваты в том, что существует знание, слишком тяжелое для их нетренированных мозгов…»

– Да! – сказал он. – Я ненавижу людей.

– И все-таки… То, что ты сказал, звучит страшно, но – как нам поверить? Нам трудно поверить в такую меру жестокости… Ведь ты человек, как и мы…

– Неужели вы не понимаете, что тот, кто спокойно и хладнокровно пытался убить человека, может убить сразу множество людей?

Судьи переговаривались вполголоса. Гул в зале нарастал.

– Подсудимый! – обратился к нему сидевший в середине. – Скажи, нет ли способа отвратить тебя от преступлений? Чего ты хочешь? Может быть, если мы предоставим тебе свободу и позволим жить, где ты пожелаешь…

Шувалов покачал головой.

– Я должен сообщить вам, судьи, – сказал он, – что уже начал раскаиваться в задуманном и подготовленном великом преступлении. Я скажу вам почему. Я хотел прославиться, совершив его; но потом понял, что если не останется людей, то некому будет и помнить, и говорить обо мне…

Судьи утвердительно кивнули.

– То, что я задумал и начал, еще можно предотвратить.

Средний судья встал.

– Мы требуем, чтобы ты сказал нам – как! Сказав, ты во многом искупишь свою вину.

– Да! Да! – кричали в зале.

– Я согласен, судьи!

– Говори! Говори же!

Шувалов снова сделал паузу.

«Смешно, – думал он, – как же несложно было все это придумать! Начни я им говорить о грозящей вспышке Сверхновой – ни один не поверил бы, хотя то была бы святая истина. А вот поверить в сверхпреступление – вы в состоянии, вы готовы. Милые, простодушные, необразованные люди…»

– Я скажу, судья. Но не тебе и никому из вас.

– Почему же?

– Потому что дело ведь касается всех людей и всего Уровня, не так ли? И будет справедливо, если я скажу все тем, кто хранит Уровень.

Судьи снова негромко перемолвились. Потом сидевший справа объявил:

– Обо всем, что сказал подсудимый, мы сообщим Хранителям, и они вынесут свое решение. Да пребудет Уровень!

По залу прошелестел вздох облегчения. Искреннее всех вздохнул Шувалов. Вот и сделано дело, подумал он. Наконец-то можно будет начать работать, спасать людей… Он снова обвел глазами собравшихся в зале. И они тоже, не спеша расходиться, смотрели на него – кто со страхом, кто с интересом, некоторые – спокойно, иные со злобой. А один смотрел с веселой улыбкой. Шувалов удивился: уж очень неуместно было здесь выражение симпатии. Он поднял брови. Тот человек, встретив его взгляд, улыбнулся еще шире и прищурил глаз – и тогда Шувалов узнал Питека, на душе у него стало совсем хорошо, и захотелось петь.

– …Впрочем, – сказал старший Хранитель Уровня, – у вас и не было возможности составить о нас правильное представление. Так уж глупо получилось… но согласитесь – ваш визит был для нас по меньшей мере неожиданным. Кто мог подумать, что вы – с Земли?

Шувалов охотно кивнул. Наконец-то он разговаривал с человеком – сразу ощущалось – своего круга. С поправкой, разумеется, на уровень знаний – и все же с человеком, мыслящим, видимо, достаточно широко и масштабно.

Хранитель устало потер лоб.

– Да, неверное представление… Вам, видимо, многое показалось произвольным, непонятным… неприемлемым. Наверное, так. Мне трудно судить об уровне вашей сегодняшней цивилизации, однако я понимаю, что все эти столетия она не стояла на месте и развивалась, как я теперь понимаю, не совсем в тех направлениях, что до экспедиции наших предков… впрочем, нашими предками они как раз не были.

– В общем, – согласился Шувалов, – Земля несколько изменила цели и методы.

– Ну, а у нас выбора не было: характер нашего развития был предопределен заранее… На Земле еще помнят о нашей экспедиции?

– М-м… Специалисты и историки – безусловно. Помним, что было несколько экспедиций. Но о результатах нам ничего не известно.

– Один из результатов – перед вами. Попытайтесь представить себе, как все это происходило, – и поймете, что ничем иным дело не могло окончиться.

Представьте себе, что крайне ограниченное количество людей – не более двухсот – покидает Землю, чтобы никогда более на нее не вернуться. Чтобы осесть на одной из планет, существование которых в данной звездной системе было установлено, но об условиях на которых можно было лишь предполагать. Люди летят, по сути дела, наугад. На карту поставлена жизнь. Потому что, если им не повезет и годных для обитания планет не окажется, они, возможно, и сумеют вернуться, но прилетят уже глубокими стариками – и неизвестно в какую эпоху.

– Потому-то люди потом и отказались… – пробормотал Шувалов.

– Вы, конечно, понимаете: летевшие были энтузиастами, людьми в какой-то степени не от мира сего – хотя, разумеется, упорными, выносливыми и умелыми. Такие сочетания встречаются. Ну и, безусловно, с авантюристической жилкой. Они летели, надеясь. И, как вы видите, надежда оправдалась.

Шувалов кивнул.

– Они летели, чтобы обосноваться и жить. Но еще до старта вступили в силу те закономерности, с которыми раньше, при освоении территорий Солнечной системы, люди не встречались.

Люди понимали, что им придется рассчитывать только на самих себя. Заранее было ясно, что сообщение и связь между человечеством и его новыми поселениями в космосе будут практически невозможны: слишком много сил требовало снаряжение такой экспедиции, и о регулярных рейсах хотя бы раз в столетие нельзя было и думать всерьез.

– Это стало возможным лишь недавно, – сказал Шувалов. – Но…

– Одним словом, тем, кто летел, рассчитывать на чью-то опеку не приходилось. И предстоящая оторванность от материнской цивилизации заставила задуматься: какую же часть ее можно взять с собой и что из взятого можно будет сохранить и укоренить на новом месте?

– Понимаю.

– Всякая техническая цивилизация, как вы знаете, является сложнейшим комплексом взаимосвязанных явлений. И чтобы захватить с собой, скажем, такое примитивное достижение техники, как… как электрическая бритва, надо было взять и все необходимое для постройки на новом месте электростанции, пусть простейшей, урановой, то есть материалы, генераторы, строительную технику, транспорт, топливо, запасные части – и так далее.