Билл Болдуин - Галактический конвой

— Ваша честность делает вам честь, Алексий Радостны, — кивнул Урсис, хмуро глядя сквозь незаполненный каркас гиперэкранов на быстро надвигающуюся грозу. — Не время сейчас демонстрировать героизм. — Он облизнулся и уселся в кресло машиниста. В следующую секунду первые капли дождя забарабанили по пульту. — Вилф, — небрежно бросил медведь, — будь добр, сообщи диспетчерской, что мы готовы.

Брим кивнул и нажал на кнопку связи.

— Говорит борт девятьсот двадцать один, — крикнул он в микрофон, чтобы его услышали сквозь шум дождя. — Мы готовы к спуску.

— Борту девятьсот двадцать один: вот и замечательно! — прохрипел динамик женским голосом. — Продолжайте операции согласно графику…

— «Непокорному» необходима вертикальная тяга примерно сто десять единиц, — объяснял Урсис Проводнику, пока индикаторы на пульте по очереди меняли цвет. — Значит… — его лапа почти не коснулась тумблеров управления, но рык генераторов заметно изменил тембр, и на панели загорелись новые индикаторы, — добавляем тяги понемногу, чтобы генераторы не пошли вразнос. — Голос медведя был едва слышен сквозь дождь. — Докладывайте о боковых векторах, Алексий Радостны, на случай, если они появятся.

— Сто десять единиц вертикальной тяги, — повторил Проводник, сосредоточенно вглядываясь в циферблаты. Рокот в глубине корабля заметно усилился — это Урсис чуть двинул лапой. Еще одна группа индикаторов сменила цвет на ярко-оранжевый. — И продолжает расти…

Старший медведь на мгновение оторвался от пульта и кивнул Бриму:

— Как только диспетчерская даст добро, мы двинемся, Вилф.

— Борт девятьсот двадцать один. Готовы к немедленному выходу, — доложил Вилф.

Женский голос из диспетчерской откликнулся почти сразу же:

— Борту девятьсот двадцать один: выход разрешаю. — Слова эти слились с хлопками выключаемых силовых лучей, удерживавших корабль на месте. Яркие вспышки разрезали грозовую мглу, и по кораблю прокатилась волна коротких рапортов о готовности всех постов. Клубы едкого дыма окутали мостик. Лапы Урсиса уверенно двигались над пультом. Свинцовое небо осветилось вспышками молний.

— Сто пятнадцать единиц… — докладывал Проводник. — Сто двадцать… генераторы в порядке…

Рев подъемных генераторов стал почти осязаемым, и палуба под ногами Брима завибрировала мелкой, противной дрожью. Он выглянул сквозь зияющие отверстия отсутствующих гиперэкранов и пошатнулся от удивления. «Непокорный» уже наполовину сошел со стапеля и быстро двигался за буксирами. Внезапная какофония сирен и гудков перекрыла даже раскаты грома: верфь приветствовала рождение «Непокорного». Небольшая толпа рабочих и техников восторженно выкрикивала что-то невнятное. Рабочие на соседних стапелях весело размахивали касками. Эти люди построили несчетное количество судов — военных и гражданских — и, несомненно, построят еще больше. Их радостные лица отражали профессиональную гордость и пожелание удачи звездолетчикам, которым предстояло обживать последний плод их совместных стараний. Брим почувствовал, как глаза его увлажнились…

Неожиданно все эти звуки потонули в оглушительном грохоте — молния ударила в антенну КА'ППА-связи прямо за мостиком. На мгновение весь каркас башни осветился, словно какой-то древний, ажурный маяк. Корабль тряхнуло, Брим рухнул на колени.

Почти оглохший от грохота, он неуверенно поднялся на ноги и только тут услышал яростный захлебывающийся вой. Этот омерзительный звук Брим слышал не раз — на выходивших из-под контроля карескрийских рудовозах. Ясное дело, автоматический демпфер полетел от электрического разряда при ударе молнии, и правый подъемный генератор быстро раскручивался на полную мощность!

Новые удары молний высветили как стробоскопом Урсиса, отчаянно пытавшегося удержать контроль над «Непокорным».

— Вырубай правую машину, Алексий Радостны! — рявкнул он Проводнику, когда палуба угрожающе наклонилась влево. — НУ ЖЕ! — Голос его потонул в оглушительном грохоте очередного разряда. Зловещий зеленый свет струился с мачты КА'ППА-связи, его блики играли на оголенных стрингерах над мостиком.

Поскольку никаких других пультов управления на мостике еще не смонтировали, единственное, что мог делать Брим, — это цепляться за все, что подворачивалось под руку, и беспомощно наблюдать за тем, как техники в своих сверкающих комбинезонах скользят по мокрой обшивке палубы, отчаянно пытаясь ухватиться за не установленный еще леер. Один за другим они с криками срывались в кипящую под кораблем воду. Незакрепленное оборудование и инструменты покатились по мостику к левой переборке. Схватившись за переплет гиперэкранов, Брим повис на нем, а корабль тем временем продолжал крениться, пока палуба не закрыла своей темной массой грозовое небо. Вселенная, он же сейчас перевернется!

Внезапно сквозь дождь Брим увидел, как Проводник ползет, упираясь ногами в гнезда для установки пультов, по вставшему почти вертикально мостику. За несколько тиков молодой медведь добрался до аварийного блока, рванул на себя крышку и — чудом не сорвавшись при этом — перекинул рубильник правого генератора обратно в автоматический режим. Понемногу вой генератора стал стихать, и «Непокорный» вернулся на ровный киль. Экипажи обоих буксиров явно не были готовы к подобным катаклизмам и не сделали ровным счетом ничего, если не считать возбужденного размахивания руками в сторону недостроенного корабля.

Пытаясь унять отчаянно колотившееся в груди сердце, Брим обернулся и увидел в пенящейся воде за «Непокорным» десяток изуродованных тел — останки несчастных техников, попавших в водоворот возмущенных гравитронов под кораблем. По его коже побежали мурашки. Подобная разрушительная энергия служила причиной того, почему мощным судам вроде звездолетов редко разрешалось летать над сушей — по крайней мере на малой высоте. Брим вздрогнул — схватись он за переплеты гиперэкранов хотя бы тиком позже, и он разделил бы участь этих несчастных…

В нескольких иралах от него Урсис с молодым медведем снова склонились над пультом, вручную управляя генераторами. Наверное, Проводник все же уверовал в свои силы и опыт. Что ж, внезапная необходимость могла и помочь этому — Бриму были хорошо известны подобные случаи. Даже самые лучшие карескрийские рудовозы гарантировали тройную дозу подобных неожиданностей — всего за один рейс!

Он тряхнул головой и понял, что дождь закончился.

Неизбежное расследование затянулось на добрых двадцать пять дней, украв у Брима и Урсиса драгоценные метациклы, которые можно было бы с куда большей пользой потратить на подготовку «Непокорного» к космосу. Это время пришлось просто вычеркнуть из жизни, тем более что аврал на верфях не позволял заменить их на рабочих местах — людей и так не хватало.